Иона - Герберт Джеймс - Страница 34
- Предыдущая
- 34/53
- Следующая
— Хватит об этом, — отозвался Баннен; его широкая усмешка подчеркивала красноту распухшего носа.
— Некоторое время за Тревиком очень внимательно следили, пока два события не усилили нашу озабоченность. Одно из них — это ваше появление в Эдлтоне. Ваши случайные «беседы» со сбившимся с пути рыбаком казались достаточно невинными — мы сразу узнали, что вы якобы защитник природы, — но ваша обеспокоенность его исчезновением, как ни случайны казались ваши расспросы, подтверждала связь с ним. И тогда мы задумались, ограничивалась ли деятельность Тревика близлежащей областью или простиралась шире, на места, где спрос — и цена — постоянно высоки. И мы заключили, что вы помогали сбывать нашу собственность на лондонском рынке. А это, мой жадный друг, несло нам большой вред. Это также означало, что мы могли ошибиться в оценке размеров похищенного из нашей лаборатории. Доктор Коллингбери по-прежнему утверждает, что потери минимальны — впрочем, на сегодняшний день по уличной цене одна микродоза ЛСД идет более чем за 5 фунтов, фунт гашиша — от 600 до 700 фунтов стерлингов, а чистый кокаин может принести более 13000 за фунт. Смешайте коку с сухим молоком или лактозой, и границы ваших доходов становятся феноменальными. Так что видите, количество надо соотносить с ценой. И, конечно, новый источник снабжения в городе всегда вызывает к себе интерес и домыслы со стороны посторонних — полиции или других торговцев, — а мы никогда не поощряем такого интереса.
— Послушайте, вы все не так поняли...
— Позвольте мне закончить. Я сказал, что нашу озабоченность усилили два события. Особенно тревожным было второе. — Слоден потянулся к камину и сунул в него короткое полено, положив его сверху других. Посмотрев на полено в огне, Келсо ощутил, как напряглись его мышцы. За одним последовало другое, и языки пламени жадно охватили сырое дерево. Наконец, удовлетворенный, что огонь разгорелся, Слоден носовым платком вытер руки и уселся в кресле.
— Однажды я узнал, — продолжил он, словно и не прерывался, — что пилот с базы НАТО преднамеренно разбил свой самолет в море, получив инъекцию ЛСД. Думаю, вы прекрасно представляете, какой шорох этот случай произвел среди военных и в министерстве обороны. А если бы самолет был вооружен ядерными ракетами? А если бы весь этот эпизод оказался частью заговора, устроенного иностранной державой с целью подорвать доверие к НАТО в европейских оборонных структурах? Только представьте, если можете, какой фурор — хотя и скрываемый — это вызвало. — Он коротко рассмеялся. — Знаете, какого врага больше всего боятся многие американские военачальники? Внутреннего. Просачивающихся левых, снабжающих морально неустойчивые войска наркотиками. Это стало главной головной болью со времен Вьетнама, и генералы так и не знают, как с этим бороться. Красные уже не прячутся — они действуют. Они знают, что душевные силы бойцов ослабляются чересчур комфортной жизнью и на них сильно влияют либеральные мысли, распространяемые средствами массовой информации. Апатия и стремление к удовольствиям — это стало тенденцией в обществе, а солдат, моряк или летчик не отличаются от своего гражданского собрата и хотят получить свою долю.
Вы могли заметить, Келли, что в одной только Англии военные самолеты стали биться в последние годы гораздо чаще. Многое сваливают на упражнения на малой высоте — только так можно перехитрить вражеский радар, — но вы не задумывались, что причина «несчастных случаев» может оказаться более зловещей? Возможно, нет, но люди наверху, несомненно, задумывались. И потому результаты вскрытия пилота, разбившегося несколько дней назад, вызвали у них панику. И это причинило всем нам неудобство — ведь база перевернет здесь все вверх дном, чтобы выявить источник наркотика, и мы поняли, что деятельности Тревика нужно как можно скорее положить конец.
Несмотря на страх, Келсо рассердился:
— Но у вас же не было доказательств, что это он!
— Его побег стал достаточным доказательством. Он знал, что мы следим за ним.
— И за это вы убили его?
— Его смерть была преждевременна, но да, мы бы все равно избавились от него, как только узнали все, что нужно.
— Значит, когда я заговорю, вы «избавитесь» и от меня.
— Не обязательно. Может быть, вы будете приняты в мою организацию. Если вы докажете мне, что у вас есть рынки сбыта по всему миру, то, возможно, найдете применение.
Келсо не поверил ему ни на единое мгновение, но оказался пленником собственной легенды, которая превратилась для него в нечто большее, чем личину. Он покачал головой и с сомнением проговорил:
— Не знаю.
— Тогда дайте мне проявить вам мое доверие и рассказать подробнее о моей организации. Возможно, мне удастся убедить вас в моей искренности, показав вам, как вы можете вписаться в нее.
— Не думаю, что ему следует что-либо еще рассказывать, — вмешался Хансен.
— И я тоже, — вставил Баннен. — Лучше избавиться от него прямо сейчас. Вы знаете, мы можем стереть его с лица земли, не оставив даже ногтя.
Глаза Слодена сверкнули:
— Я не считаю, что нуждаюсь в вашем мнении, Баннен. Это касается и вас, Джулиан. Позвольте мне действовать по-своему.
Келсо хотел бы вырваться прямо сейчас. Он понимал, что не может выиграть, как бы ни врал и кто бы его ни слушал. Он посмотрел на дверь, но перед ней стояли двое типов, которые привели его из подвала, они выглядели скучающими, но тем не менее грозно. Химик сидел за письменным окном у окна и как будто был напуган ситуацией. Баннен стоял рядом с креслом Слодена, готовый наброситься на Келсо при малейшем неосторожном движении с его стороны, а Хенсон сидел на подлокотнике скамьи.
Келсо осознал, что всякая попытка побега обречена на провал: даже если бы он не был так избит, со всеми справиться невозможно. Горящее в камине полено треснуло, и он безнадежно уставился в огонь. Его внимание вновь привлек маленький человечек напротив.
— Наша схема проста: мы завозим сырье и вывозим готовый продукт. — Слоден улыбнулся. — Под «сырьем» я, естественно, подразумеваю различные базовые наркотические вещества. Из Перу приходит кокаин, конопля из Пакистана, Индии и Ближнего Востока. Опиум, в основном, из Турции. Моя собственная законная фармацевтическая фирма поставляет некоторые компоненты и составы, используемые при синтезе, хотя эрготомин тартрат, основу для получения чистого ЛСД, мы получаем от одной компании в Лофейме. По иронии судьбы правительство само поощряет производство сухого молока на моей мельнице за рекой — считая, что, когда страна страдает от перепроизводства молочных продуктов, оно годится только на корм скоту. Все сделки заключаются в районе Альгарва в Португалии, который, должен с сожалением сказать, быстро приобретает славу Мекки подобных сделок. Это оттуда все эти вещества поступают в Англию.
— И что, португальские суда поднимаются по реке? — Любопытство у Келсо пересилило осторожность.
— Это было бы глупо. Конечно, можно и так, но слишком рискованно. Даже некогда относительно безопасный метод транспортировки контрабанды на легких самолетах нынче стал слишком рискован. Нет, Келли, теперь суда подходят к нашей береговой линии. Уж конечно, это-то Тревик вам говорил?
— Я уже сказал: он был уклончив. Он не хотел, чтобы я слишком много знал.
— А вы сами не могли догадаться, что товар перегружается в море?
— Дрифтер Тревика!
Слоден удивленно взглянул на Келсо:
— В действительности судно принадлежит Тому Эдкоку, ваш друг был всего лишь матросом. Вы действительно хотите сказать, что не знали?
— Энди все держал при себе, — ответил Келсо. — Он говорил, что мне лучше не знать лишнего.
— Понятно. — Келсо уловил, как Слоден переглянулся с личным секретарем. — Тогда, несомненно, вас не могло не заинтересовать, как же товар ввозится под бдительным оком береговой охраны и полицейских патрулей. А все очень просто, действительно просто; идея позаимствована у немцев. Во время последней мировой войны они тайно проводили подлодки по норвежским фьордам в открытое море на буксире у внешне безобидного рыболовного траулера. Мы просто приспособили эту идею для собственных нужд: наркотики запечатываются в водонепроницаемые подтопленные контейнеры, и их цепляют к дрифтеру Тома Эдкока где-нибудь в Северном море, а потом буксируют обратно в Эдлтонскую бухту. В нужное время, всегда ночью, мои люди — у нас есть прекрасные водолазы — отцепляют их и прикрепляют к моему прогулочному катеру, который стоит на якоре неподалеку. Оттуда контейнеры доставляют вверх по реке в мой эллинг и разгружают. Подземный ход — кстати, его прорыли еще первые владельцы Эшли-холла, которые тоже были контрабандистами, как и я, — обеспечивает незаметное и удобное сообщение с моей лабораторией. Пустые контейнеры возвращаются для нового использования и обмениваются на другие, с новым товаром. Умно, не правда ли?
- Предыдущая
- 34/53
- Следующая
