Королевское зерцало - Хенриксен Вера - Страница 30

• Предыдущая
• 30/56
• Следующая

Эйнар вспыхнул от ярости, однако сдержался.

— Ты, Харальд, был далеко отсюда, когда мы отвоевывали землю у Кнютлингов, — сказал он.

— А много ли битв у вас было?

Эйнар прикусил язык и, конечно, рассердился еще больше. Ведь у них не было ни одного сражения.

— Мы отвоевали землю у Кнютлингов, — веско сказал он, — и мы не хотим иметь двух конунгов. Пока жив Магнус, в Норвегии не бывать другому конунгу. Я сделаю все, чтобы ты не получил в Норвегии ни толики власти.

Другие советники Магнуса были согласны с Эйнаром. Они и не могли перечить ему, это означало бы вступить с ним в спор, потому что он уже сказал «мы» от имени всех. Магнус не посмел даже пикнуть.

— Зачем ты так раздразнил этого толстяка? — спросила я после. Тогда-то я и узнала, что это был Эйнар Брюхотряс.

— Сказал то, что думаю, — ответил Харальд. — Разве не позор: Магнус стоит, как встрепанный котенок, а этот жирный кот Эйнар сидит и облизывается. Воистину я вернулся в Норвегию вовремя. Но ты-то — зачем было вешаться на шею этому котенку?

Я в недоумении уставилась на Харальда.

— Мы с Магнусом вместе росли, — сказала я, — Он мой брат.

— Вот как? — Харальд поднял бровь выше, чем обычно, но промолчал.

— Как ты решил поступить? — спросила я.

— Заключить союз со Свейном сыном Ульва, — ответил он.

— Против Магнуса? Ты же обещал быть его другом!

Он искоса посмотрел на меня.

— Это хорошо, что у Магнуса есть защитник.

Теперь промолчала я.

— Лучшая услуга, которую можно сейчас оказать Магнусу, — это избавить его от советников. Пока они окончательно не задушили его.

Мы вернулись в Швецию, и Харальд заключил со Свейном союз.

На зиму мы остались в Сигтунах, и Харальд построил там несколько кораблей.

Весна пришла рано. Энунд предоставил Харальду и Свейну свою дружину. Кроме того, они взяли с собой всех шведов, желавших к ним присоединиться. Скоро у них собралось большое войско.

Харальд был сам не свой от нетерпения.

— Наконец-то ты увидишь настоящее сражение, Елизавета. Ты ведь столько говорила о ратных подвигах.

Так и было. Я увидела битвы, пожары, убийства и насилия.

Мы опустошили Сьяланд и Фьон. Много датчан полегло, их жены были взяты в плен — женщин собирались продать в рабство, если не удастся получить за них выкуп. Те, кто уцелел, бежали в леса.

Весенние ночи озарились пожарами — дома вспыхивали и сгорали дотла один за другим.

Я слышала про такое и раньше, но видела впервые.

Рассказывают, что мои родичи с радостью шли на битву и только мой отец сражался поневоле. Братья тоже были опытные воины. Но не знаю, доставляло ли им это удовольствие. Сражения с соседями были частью их повседневной жизни. Одержав победу, они сжигали селения, брали пленников и превращали их в рабов.

Неудивительно, что меня не смущала в Харальде его откровенная любовь к сражениям.

Вскоре я поняла, что я истинная наследница Святослава — его крови было во мне еще больше, чем я думала. Я любила следить за жаркой схваткой. Мне нравилась сила и отвага Харальда, когда он шел на врага со стягом, который был вышит моими руками.

Я старалась не упустить случая и посмотреть с корабля на кипящую битву. Харальд даже попросил меня быть осторожнее, иначе ему придется подарить мне шлем и кольчугу.

— Ну и как, подарил? — спросил Олав.

— Да нет, он просто шутил. Но он называл меня своей валькирией и гордился мною. Он не обращал внимания на женщин, которых брали в плен: даже если эти женщины были красивы, он уступал их своим людям, а сам приходил ко мне, нередко сразу после битвы, весь в крови.

— Ты не отталкивала его?

— Нет, конечно. — Эллисив помолчала. — Той весной мы на время задержались на Фьоне, — продолжала она. — Харальд не сомневался в своей победе и даже велел отчеканить монеты со словами «Arald rex nar», что означает: «Харальд конунг Норвегии».

Пока мы разоряли датские острова, Свейн находился в стране вендов [31], хотел обзавестись там дополнительными кораблями и набрать новых воинов.

По возвращении он нашел островитян покоренными, а земли — захваченными и разграбленными. Ему показалось, что Харальд перестарался.

Их дружба дала трещину. И когда разнеслась весть, что Магнус идет из Норвегии с множеством кораблей, у Харальда родилась новая мысль.

Однажды утром — накануне они со Свейном напились и повздорили — Харальд призвал людей в свидетели.

Ночью он положил в свою постель бревно, а утром из него торчала секира.

— Видите, какую смерть мне приготовил Свейн, — сказал он. — Но я заподозрил неладное и потому спасся.

Харальд собрал своих людей и покинул Данию.

Теперь я поняла, почему в ту ночь он увел меня спать в другое место. Но мне трудно было поверить в коварство Свейна, ведь я хорошо знала его — мы целую зиму прожили вместе в Швеции.

Я сказала об этом Харальду.

Он громко расхохотался:

— Ты права. Свейну никогда бы не пришло в голову убить меня исподтишка. Но мне нужно было порвать наш союз и не прослыть предателем. Теперь мы отправимся в Норвегию, и я захвачу там власть, пока Магнус и Свейн сражаются друг с другом в Дании.

— Ты нечестно обошелся со Свейном, — сказала я. — Причем дважды: сперва нарушил ваш договор, потом несправедливо возвел на него вину. Даже если люди тебе поверят, ты все равно останешься предателем.

— Ты мало знаешь о поступках конунгов и прочих правителей, — коротко сказал он.

— Зато я знаю: тот, кто не держит слова, лишается чести.

— Простота хуже воровства, — ответил он.

Больше я ничего не сказала.

Но поняла, что на Харальда нельзя полагаться.

Олав долго молчал, о коварстве своего отца он не сказал ни слова.

— Ты несколько раз поминала стяг Опустошитель Стран, — произнес он наконец. — Почему воины верили, что, сражаясь под этим стягом, они обязательно победят? Мне тоже это говорили, хотя я так и не понял, что в нем особенного.

— Этот стяг был освящен у гроба святого Владимира, — ответила Эллисив. — Кроме того, Харальд нарочно распускал молву о чудесной силе стяга. Он считал, что это вселяет мужество в его воинов и нагоняет страх на врагов. А ты, кстати, не знаешь, куда делся Опустошитель Стран после битвы у Станфордского моста? — спросила она.

— Мы нашли его на месте сражения на другой день, — сказал Олав. — На нем лежало несколько убитых, он был весь пропитан кровью. Я не хотел брать его с собой и решил сжечь. Но кто-то из воинов, не помню кто, попросил отдать ему стяг. И я отдал.

Теперь стяг у него…

Эллисив продолжала рассказывать.

Из Дании мы плыли с попутным ветром.

Наконец-то я увидела землю, которая должна была стать моей на долгие годы. Встреча с горной страной Харальда была приятной, ни Вик, ни Хрингарики не вызывали во мне страха.

Оставив корабли во фьорде под надежной охраной, мы отправились вглубь страны. На этот раз Харальд позаботился о лошадях для меня и моих служанок.

Мы держали путь в те места, где Харальд родился. Он считал, что стоит тамошним бондам провозгласить его конунгом, как остальные последуют их примеру. И тогда к возвращению Магнуса он сможет собрать большое войско.

Никогда не забуду я тот миг, когда впервые увидела озеро Тюрифьорд.

Вечером мы подъехали к скалистому крутому берегу. Казалось, перед нами пылает весь мир — в водной глади озера отражалось небо, охваченное огнем.

На душе у меня стало тяжело, я сочла это дурным знаком. Но у Харальда, видно, и в мыслях не было тревожиться.

Ему не терпелось показать мне усадьбу, когда-то принадлежавшую его отцу, рассказать ее историю, Усадьба не произвела на меня впечатления, но у меня хватило ума промолчать об этом.

• Предыдущая
• 30/56
• Следующая