Фантастика 1988-1989 - Кузовкин Александр Сергеевич - Страница 67

Руководитель экспедиции Ион полулежал в кресле и занимался любимым занятием — чтением математического манускрипта древних.

Он легко поднялся — никто не поверил бы, что Иону шла девяносто седьмая весна.

— Яа, — улыбнулся он, — я ужасно рад тебя видеть! Девочка моя, где же ты запропастилась? Подвела связь? У них, конечно, весьма запущенная планета, бесхозная какая-то, много помех…

Только теперь Ион заметил, что безмолвствует такая живая, такая обычно трепетная звезда Яа. Да ее просто нет!

Ион обнял девушку и почувствовал, как она вздрагивает в давно забытом на их планете сильном волнении и необычно тепла, почти горяча.

— Нэм, вы свободны! — сказал он помощнику, а Яа пригласил сесть в кресло.

— Ты здорова, моя девочка?

Яа кивнула. Ион достал несколько листов бумаги и самопис.

— Что произошло? Расскажи, Яа.

«Ион, я вас прошу не приступать к выполнению задания, — писала Яа. — Конечно, если мы попросим у землян несколько земных детей и постараемся создать для них у себя все условия, мы, возможно, дадим очень интересный материал для науки и первый такой эксперимент будет проведен. Но, Ион, люди Земли, по-моему, другие, я боюсь за их несмышленышей-детей. Я прошу вас, Ион, не делайте этого! Давайте что-нибудь придумаем, я знаю, вы мудрый. И еще одна просьба: не торопитесь, разговаривая со мной. Я не успеваю понять вас. Спасибо!»

Прочитав записку, руководитель погрузился в раздумье.

Он знал, что срыв задания может грозить отстранением от руководства космоэкспедициями минимум на пять весен. А он очень любил свою работу, к тому же он совсем не молод. Да и особых видимых причин не было. И так ясно, что земляне — другие, но задание есть задание, и в Центре, конечно, все предусмотрели, прежде чем решились снарядить их экспедицию. Да-а…

Но Яа, Яа, умница, аналитик, и вдруг такое;…

— Девочка моя, я понял тебя, — обратился он к Яа. — Но что случилось с тобой? Ты так и не ответила. А ведь я, по-моему, не должен потерять твое доверие…

После паузы Яа взяла самопис.

«Дорогой Ион, со мной все хорошо. И, конечно, я вам доверяю всецело. Но сейчас я бы хотела отдохнуть».

— Ну-ну, Яа, — всегда сдержанный Ион взмахнул рукой. — Как говорится, на лбу написано, что далеко не все хорошо!

Яа улыбнулась.

— Девочка моя, я не наивен. Ответь — ты только вела Наблюдения?

«Нет, я вступила с ними в прямой контакт. Извините», — написала Яа, а потом добавила: «Я понимаю, меня снимут с космоэкспедиций. По заслугам. Об одном прошу: не надо брать с собой их детей».

Ион вдруг весело мигнул звездочкой:

— Слушай, Яа, мне надоело так общаться с тобой! Я соскучился по твоему огоньку! Наш медик совсем не плох. Ему по силам произвести трансплантацию прямо на борту. Давай провернем! Вернешься как ни в чем не бывало…

Яа взяла самопис.

«Мне нравится ваше «слушай», уважаемый Ион. Как будто мы с вами и впрямь разговариваем в голос. Обидно, что «слушай» — это лишь лексический атавизм, что мы утратили речь. Но это к слову… Что касается операции, то мне не хочется делать ее на борту… Я бы сейчас отдохнула. Можно?»

— Хорошо, я провожу тебя. Ответь только, пожалуйста, кто те земляне, с которыми ты вошла в контакт?

«Это лишь один человек. Он пасет стадо животных, дающих продукт по имени «молоко». Продукт очень вкусный, живой, совсем не то, что наши таблетки, кремы и пасты».

— Этот человек — старик какой-то? — лукаво спросил Ион.

«Нет, он молодой, светловолосый, синеглазый. И добрый, очень добрый. Он встретил меня так, словно мы знакомы десять тысяч весен и не виделись всего несколько дней».

— Спасибо, Яа, — сказал Ион. — Я вижу, ты все-таки немножко доверяешь мне.

Проводив девушку до ее каюты, Ион вызвал Нэма.

— Мы с тобой работаем вместе уже очень долго, — сказал руководитель. — Я верю тебе и не привык обманывать… Мы прекращаем экспедицию и возвращаемся. Ты понял, Нэм?

— Да, руководитель. Могу только сообщить, что автомедик не обнаружил у Яа очевидных внутрибиологических отклонений, как и каких-либо опасных бацилл. Видно, ей попался на Земле чистый уголок… Вам, наверное, нужно это знать. Ведь комиссия изучит все данные…

— Да, Нэм. Спасибо тебе, — сказал Ион, а помолчав, добавил: — Помоему, у Яа болезнь поопаснее любого вируса…

— Что же? — как всегда хладнокровно спросил Нэм.

— Это, кажется, любовь…

— Любовь? — переспросил Нэм. — Какой-то редкий космический грибок?

— Нет, — сказал Ион. — Это было и у нас. Это когда глупое сердце становится сильнее разума и начинает командовать. Ты все понимаешь, а совладать с собой не можешь. Сердце ведет тебя и ведет… По крайней мере, так говорится в старинных книгах…

— Жаль бедняжку Яа! — заметил Нэм. — Она была большая умница…

— Почему «была», Нэм. Не надо спешить. Пусть придет в себя. Может быть, все испарится, как сон. Знаешь, как это бывает. Не забывай, что она очень молода, что у нее уже давно нет никого из близких.

— Тогда, возможно, останемся на орбите, выждем какое-то время и проведем операцию? Взвесьте еще раз…

— Нет, Нэм. Я, конечно, знаю о возможных последствиях. Но я хорошо знаю и Яа, дочь моего друга. Если она и изменит свое мнение, то совсем не так быстро, как это бывает с иными нашими покладистыми сотрудниками. Она не из соглашателей. Человеком чести, твердым человеком был ее отец. Повторяю тебе: она вся в него. Поэтому опасаюсь, что проведение операции ухудшит ее состояние. Мне бы этого очень не хотелось…

Яа еще спала, когда космодом снялся с орбиты и взял курс в сторону родной планеты. Яа снился сон, в котором пастух от всей души смеялся над тем, как она, неумеха, вытаскивала из реки серебристую плотвицу, неловко дергая удочкой. А Яа смотрела на пастуха, и ей хотелось, чтобы он все смеялся и смеялся, и они долго-долго ловили рыбу в чистой реке, где вода серовато-зеленая.

Яа уже много времени, наверное, с самого детства, не снились цветные сны.

— Ласка, ну, Ласка! Куда же ты? — кричал пастух вслед буренке, метнувшейся к обрыву над рекой.

Догнав ее, потрепал по загривку:

— Ласка, хорошая ты моя… Ласка болела, Ласке было плохо… Ну да ничего-ничего… Погуляем, травку пощиплем, водицы попьем…

Ласка перешла на привычный неторопливый шаг. Стадо лениво тянулось к лугу за излучиной реки, посреди которого одиноко возвышался старый дуб.

Пастух вновь вспомнил о событиях ночи. «Почему же Яа даже не попрощалась?» — в который раз задавал себе вопрос. Конечно, эта девушка с прохладной серебристой кожей и мерцающей звездочкой появилась не за тем, чтобы просто познакомиться с ним да попить молочка. Как это она сказала? «Я — разведчица…» Разведывают обычно у противника, врага. Вот задача!

Пастух, однако, сердцем чувствовал, что Яа можно верить и нельзя ждать от нее зла. Хотя было в поведении Яа и много непонятного. Но она ведь с другой планеты другой галактики!

Загадка Тунгусского метеорита и острова Пасхи, какие-то удивительные наскальные надписи, не поддающиеся расшифровке, и странный аэродром или космодром в Южной Америке, чей возраст трудно установить… Еще мальчишкой пастух читал и слышал об этом. И с той поры ему так и не ясно до конца, прилетали или нет на Землю другие люди? Почему снова не напомнят о себе? Может быть, каким-то неведомым, но добрым законом мироздания недопустима встреча различных межзвездных цивилизаций? Может быть, это залог их сохранения? Может быть, так предопределено, чтобы более развитая цивилизация не попыталась перестроить на свой лад, поработить более слабую?

Пастух, правда, верил, что в далеком далеке, среди бесчисленных галактик, есть планеты, похожие на нашу, а на планетах живут люди, похожие на нас… Не может быть одиноким земное добро. Где-то далеко-далеко другое добро сражается с другим злом и так же никогда не проиграет, как и не победит.

Ночное появление Яа лишь подтвердило его догадки. Хотя безответных вопросов в тысячу раз больше! Наука на многое отвечает, но пастух привык больше верить собственному сердцу.