Терапия испытанием: Необычные способы менять поведение - Хейли Джей - Страница 30

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая

— Зачем? — удивилась жена.

— Потому что мне кажется, ему это требуется, а может быть, и вам тоже.

— Я думаю, что ты со мной нечестно поступаешь, — заговорил с еле сдерживаемой злостью муж. — Я прошу два вонючих месяца, даже один. И ты можешь послать к черту секс. Я прошу ради детей, не ради нас с тобой. Просто дай мне возможность начать прямо сейчас. Никакого пьянства, никаких наркотиков, ничего. Просто знать, что ты рядом, и я все смогу. Даю слово. Ты мне — два месяца, а я клянусь — ни капли больше. И к черту лекарства и наркотики. Будь моей женой еще два месяца, и, думаю, ты для всех сделаешь лучше. Наш брак разрушен, дети уходят, дом уходит, карьера кончена, кто знает. Все кончено, даю гарантию. Все. Один месяц — и ты увидишь, что под таким нажимом и напряжением во мне проявится все лучшее и худшее. Я думаю, это твой долг перед собой, перед детьми и передо мной. Перед твоей семьей. Перед Богом, в конце концов!

Наступило молчание, и терапевт сказал жене:

— Мне кажется, на вас давят.

— Потому что у меня нет выбора.

— Выбор есть — заботиться о своих детях, пытаться вернуть жену, изменив свое поведение, и продолжать приходить сюда, чтобы я мог помочь вам. У вас есть выбор.

— Нет, я не могу, — ответил муж.

— Я хочу именно этого, Генри, — сказала жена.

— Я не могу.

— Почему? — воскликнула она. — Неужели дети не значат для тебя ничего?

— Значат.

— Ты же не можешь прекратить любить их только потому, что я не рядом.

— Прежде всего, какое-то время у меня на них не будет денег. Хорошую работу я не найду. Я знаю, что буду пить каждый день в поисках облегчения, или наркотики принимать, или что там смогу достать. Превращусь в развалину. Сейчас я играю на твоих чувствах, знаю, но ты мне задала вопрос, а я ответил.

Интервью продолжалось и закончилось тем, что жена отправит лась домой собирать вещи, а муж остался. Проблема, стоящая перед терапевтом, была яснее ясного. Что делать с человеком, который грозится покончить с собой, которого только что бросила жена, который скоро может потерять работу и которому нужно возвращаться в пустой дом, где отключено электричество? У него не было ни друзей, ни родственников, к которым он мог бы обратиться за поддержкой и утешением. Терапевт мог бы поступить как профессионал: дать номер своего домашнего телефона и сказать, что ему можно звонить в любое время суток, или предложить самому позвонить вечерком. Однако этого было слишком мало для человека в столь бедственном положении. Можно было попытаться положить его в больницу с диагнозом «риск суицида», но это, пожалуй, только усугубило бы его проблемы. И терапевт поступил иначе. Он отправился со своим клиентом выпить. На следующее утро во время интервью терапевт сказал жене:

— Прошлым вечером мы с ним были в баре.

— Да, слышала, — ответила жена.

— Мы о многом говорили вчера, — сказал терапевт. — Верно?

— Да, — отозвался муж. — Без особого толку, но обсудили многое.

— Генри — очень интересный человек. Мы о многом говорили. И я чувствовал себя с ним очень комфортно, — добавил терапевт, частично намекая на необычную ситуацию, когда выпивают вместе белый и черный.

— Да, мы хорошо провели время, — согласился муж, выглядевший на удивление спокойный по сравнению с безумием вчерашнего дня.

Супруги обсудили вопросы, связанные с разводом. Напряжение терапевтической встречи, что, собственно, и являлось в данном случае тяжелым испытанием, прошло. Терапевт продолжал время от времени встречаться с семьей еще в течение нескольких месяцев. Мальчик выправился, с девочкой было все в порядке, а муж с женой пережили и разъезд, и развод. Через год после развода муж снова женился. Жена замуж не вышла.

Хейли: В первый вечер вы затронули тему вовлечения в тяжелое испытание одновременно двух человек. Не могли бы вы привести еще примеры тяжелых испытаний подобного типа?

Эриксон: Да. Ко мне пришла женщина-алкоголичка, причем алкоголичка в тяжелой форме. Она прятала всю выпивку. Каждый день, когда ее муж приходил с работы домой, у них разгоралась битва, потому что жена была пьяна, а муж — в ярости. И я сказал им двоим, что муж, возвращаясь домой, может продолжать каждый вечер добросовестно отгадывать, куда жена припрятала бутылку виски. Она же могла доставлять себе непередаваемое удовольствие, ежедневно пряча ее. Мое указание состояло в том, что, если муж не находит бутылку, то на следующий день жена получала право опорожнить ее. Я позволил им немного поиграть в эту игру. Игру нехорошую. Но мужу не нравилась подобная «охота», а жена получала слишком много удовольствия, штрафуя его. Тем не менее, мои условия лишили ее привилегии прятать бутылку тайно. В этом была цель пряток. Это было уже не то виноватое, стыдное, грязненькое припрятывание. Поэтому игра уничтожила часть радости от прятания выпивки.

Хейли: Он охотился за бутылкой и до того, как вы сказали ему об этом?

Эриксон: О-о, он раньше метался по дому, пытаясь отыскать, куда она сунула бутылку, и всегда злился, потому что никогда не находил бутылку. А жена всегда бесилась, потому что он охотился за ее выпивкой. Это превратилось у них в отработанную игру. Я не видел женщину уже пару месяцев. На прошлой неделе от нее пришло письмо, описывающее ее радости в жизни, радости ее мужа.

Хейли: Когда давали инструкции, вы вызвали их обоих?

Эриксон: Да. И видели бы вы выражение лица этой женщины, когда я предложил тщательно прятать бутылку и выпивать ее в качестве награды. Бутылка становилась собственностью мужа, если он ее находил, или жены, если не находил. Но понимаете, они в любом случае делали это в течение многих лет — двенадцати лет.

Хейли: Что-то меняется, когда делаешь это по чужой указке. Это совершенно другая ситуация.

Эриксон: Да. Представление женщины о приятных выходных заключалось в том, чтобы копаться во дворе с цветами и, когда никто не смотрит, припадать к бутылочке, предварительно прикопанной в земле. Ей очень нравилась работа в саду. И виски ей нравилось. Представление мужа о приятных выходных заключалось в том, чтобы развалиться в шезлонге и читать «Бизнес Уик» или «Уолл Стрит Джорнал», или воскресную «Нью-Йорк Тайме» от корки до корки. Я заставил мужа купить трейлер и отправиться с женой на рыбалку на озеро Кэньон — без виски. Он ненавидел рыбалку, и она ненавидела рыбалку. Я сказал женщине, что находиться в маленькой лодке, посреди озера, без виски, трезвой будет очень полезно для ее здоровья. И для мужа будет хорошо побыть на природе, подышать свежим воздухом, а не сидеть, уткнувши нос в газету. Сейчас супруги вовсю пользуются своим трейлером, но не для рыбалки; они путешествуют каждые выходные, и очень любят это. Она не пьет и не собирается возвращаться к пьянству.

Уикленд: Почему вы выбрали именно лодочные прогулки? Обычно мы тщательно анализируем, какого типа тяжелое испытание выбрать.

Эриксон: Понимаете, они родом со Среднего Запада. Обычно я задаю разные случайные вопросы, и таким образом я выяснил, что женщина жила среди озер и ненавидит их. Спросил о рыбалке, оказалось, она ненавидит и рыбалку. Спросил мужа, он тоже ненавидит. Ну, тогда это то, что нужно.

Хеши: Вы предполагали, что, выполняя тяжелое задание, они найдут ему замену и превратят в приятную прогулку?

Эриксон: Я аргументировал это; все происходило на открытом воздухе. Немного физических упражнений, свобода от заплесневелых старых книг и газет и свобода от виски. Открытый воздух, солнце, упражнения. И вот теперь эти путешествия. Они привели трейлер в порядок и объездили все дикие места Аризоны.

Хейли: Есть ли у вас другие примеры вовлечения в тяжелое задание двух человек?

Эриксон: Семидесятилетняя мать пришла ко мне со своим сыном-шизофреником. Ему было пятьдесят. Он превращал жизнь матери в ад бесконечными стонами и вздохами. Она бы предпочла сходить в библиотеку и провести день за чтением, но сын мешал ей это делать. Поэтому я сказал, чтобы она взяла книгу в библиотеке, вывезла сына в пустыню, вытолкнула его из машины и отъехала по шоссе на три мили. Мать должна была остановиться и читать, пока сын не закончит свою прогулку. В первый день, когда я предложил это, мать возражала. Я сказал ей: «Послушайте, ваш сын будет падать, ползти на четвереньках, просто сидеть и ждать, когда пробудится ваше сочувствие. Выберите безлюдную дорогу в пустыне, где не будет прохожих. Сын будет пытаться вас наказывать, отсутствуя несколько часов, но беспокоиться не о чем, он все это время на земле. Он проголодается». Действительно, сын испробовал все, но мать неукоснительно следовала моим инструкциям. И он шел, иногда по три мили за раз. Мать сказала: «Знаете, а мне начинает нравиться чтение на свежем воздухе». Сын ходил все более и более резво. Иногда он сам вызывался на прогулку. И тогда ему было разрешено сокращать прогулку до одной мили. (Смех) Но он же сам вызывался. И его мать поражалась успехам сына. Его брат, психиатр, все время советовал матери отдать его в больницу, так как он безнадежен. Мать не хотела.

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая