Встречи с животными - Спангенберг Евгений Павлович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/78
• Следующая

Опершись на локти, я лежал в палатке и чутко вслушивался в эти странные и непривычные звуки. Почему так лают собаки? Но вот на краю селения лай стал приглушенный, едва слышный. Волна глухого лая докатилась до меня и ушла далеко назад, в другой конец селения. Казалось, что лай доносился не со дворов, а из подпольев строений. «Что это может быть такое»? — ломал я голову.

В этот момент лягушачий концерт оборвался, пруд наполнился невообразимым шумом. В страхе вскрикивали и хлопали крыльями домашние гуси. Очевидно, непрошеный гость хозяйничал в поселке. Я достал ружье, сунул в него патроны и выстрелил. Прошла минута, и все стихло. С противоположной стороны пруда до меня донесся голос человека: кто-то возбужденно что-то объяснял другому. Из отрывков долетающих фраз я понял, что в селении были волки и утащили домашнего гуся.

Но вот в соседнем дворе неуверенно и как-то виновато тявкнула собака, ей отозвались другие. Волки ушли, опасность миновала, и собаки выбирались наружу из убежищ.

По крыше палатки все чаше и чаще застучали редкие тяжелые капли дождя.

После беспокойной ночи я проснулся поздно. Солнце поднялось высоко, играя в лужах, блестя в обмытой дождем листве деревьев.

Но где же Гаудик? Его нигде не было. Волнуясь, я обыскал двор, сад, звал его, сбегал домой, но и там его не видели. Куда он делся?

После долгих поисков мы, наконец, нашли беглеца. И где вы думаете? Виноватый и весь мокрый, он лежал в дождевой луже под перевернутой старой лодкой.

Оказывается, мой смелый четвероногий приятель боится своих серых родственников. Вероятно, в молодости он встречался с волками, которых умный пес не мог забыть в течение всей жизни.

Перед тем как поехать в Уссурийский край и увидеть голубую сороку в природе, я хорошо ознакомился с этой птицей по книгам. Мало того, я извлек в музее большую коробку и тщательно осмотрел серию шкурок. Однако на свободе птица произвела на меня такое впечатление, как будто я видел ее впервые.

Было прохладное утро первого мая. Накануне мы с возчиком выехали из города, и покрыв по скверной дороге 42 километра, к 7 часам утра остановились на зеленой лужайке в центре маленького селения. Хотя при езде по рытвинам и ухабам я сильно устал, но беспрерывно следил за сменяющимися видами. Все для меня было ново и интересно.

От лужайки, где возница решил сделать передышку, к югу уходила широкая канава. Одна из ее сторон была обсажена высокими ветлами. Ветви их еще не успели покрыться листьями, но каждое дерево издали казалось окутанным нежно-зеленой дымкой. Порой набегал ветер, и под его порывами покачивались вершины деревьев. Голубое небо, белые перистые облака, нежная зелень и даже порывы ветра — все это было необыкновенно хорошо! Во всем ощущалась весна.

Я слез с телеги и только хотел размять затекшие члены, как застыл от изумления. Над самой моей головой, с трудом справляясь с порывами ветра, пролетели четыре длиннохвостые птицы и опустились на ближайшее дерево. Конечно, я сразу узнал в них голубых сорок, но как они были красивы в этот яркий весенний день! Их нежная голубая окраска гармонировала с голубым небом. Когда же птицы уселись на ветлы, сквозь качающиеся ветви которых виднелась голубая даль, их контуры стали неясными. Я поспешил к деревьям, чтобы поближе рассмотреть этих красавиц, но непоседливые веселые птицы то и дело перелетали с места на место и несколько секунд спустя исчезли. Я же, как зачарованный, продолжал стоять на месте и смотреть в том направлении, куда улетели сороки.

Как хороши! Ведь по красоте они не уступят чрезмерно ярким тропическим птицам. И я решил собрать и привезти в Москву не только шкурки голубых сорок, но и живых длиннохвостых красавиц.

— Пора ехать! — услышал я оклик возницы и оглянулся. Он приводил в порядок упряжь. Но вместо того чтобы забраться в телегу и продолжать путь, я извлек из-под сена свои вещи, поставил их на землю и сообщил спутнику, что остаюсь в этой деревне. Неожиданное решение, безусловно, было вызвано встречей с голубыми сороками. В дальнейшем я не пожалел о своем поступке. В окрестностях встречалось множество интересных птиц, и мои наблюдения и коллекции с каждым днем пополнялись. Время от времени я сталкивался и с голубыми сороками. Интересно, что до двадцатых чисел мая они продолжали держаться кочующими стайками: то среди густого леса, то по окраинам лесистых сопок, то в кустарниках безлесных болот. Видимо, они еще не гнездились и в поисках пищи спешили обследовать возможно большую территорию.

Однажды, когда я плыл по реке на лодке, на меня налетела стайка голубых сорок. Я схватил ружье и выстрелил. Одна из сорок, раненная в крыло, неловко спланировала на песчаную косу и поскакала к ближайшему ивняку. Спешно причалив лодку, я кинулся за ней. Хотелось взять сороку живой. Но в тот момент, когда я догнал птицу и готов был схватить ее руками, она достигла спасительных ивовых порослей. Еще мгновение, и проворная птица, пользуясь своими цепкими ногами, взобралась на вершину ивы. Я ринулся вперед. С ожесточением ломая сушняк и тряся гибкие ветви, я пытался стряхнуть птицу на землю. После долгих усилий, наконец, удалось это сделать. Но когда я бросился к месту падения птицы, она снова успела забраться на недоступную высоту.

«В воду стряхнуть», — мелькнуло в голове. И спустя короткое время под моим натиском сорока переместилась на другой участок и скакала по ивам, нависшим над глубокой протокой. Я вскакивал то на один, то на другой стволик, пригибал вершину почти к самой воде, бросал в сороку сухие сучья или тряс тонкие ветви. Вскоре напуганная птица переместилась на тонкие вершины и каким-то чудом удерживалась от падения в воду. Я уже торжествовал победу, как вдруг раздался предательский треск ветки, и вместо птицы я сам полетел в холодную воду.

Я не поймал сороку. Когда, весь в царапинах и ссадинах, я выжимал промокшую одежду, успокоившаяся бойкая птица, вертя голубым хвостом, продолжала перескакивать с ветки на ветку. Ружье было недалеко, и я мог добить сороку — мне нужна была и ее шкурка. Но эта мысль даже не пришла мне в голову. Ведь сорока выдержала жестокую борьбу и вышла победительницей. Раненое крыло подживет, и птица снова сможет летать.

«Надо отыскать гнездо с птенцами», — решил я, сталкивая с берега лодку. Мне казалось это совсем простым делом: сорок было много.

«Хоть бы одно гнездо найти», — мечтал я спустя неделю, бестолку исколесив по лесным трущобам с сотню километров. В то время я и понятия не имел, что если удается найти одно гнездо, то можно найти их целый десяток. Позднее мне стало известно, что зимние и весенние стайки голубых сорок и в период размножения не теряют между собой связи. И если сороки не образуют колониальных гнездований, то отдельные пары обязательно гнездятся близко друг от друга, и все зимнее общество заселяет один небольшой участок леса.

Побеспокоить у гнезда сороку, и на ее тревожный крик явится не только самец, но и три-четыре сороки, гнездящиеся по соседству. Не буду описывать, как нашел первое гнездо голубой сороки, а лучше расскажу об одном интересном случае, происшедшем со мной на следующее лето.

В один душный дождливый день, какие нередки в Уссурийском крае, я нашел гнездо голубой сороки. Гнездо помещалось не очень высоко, но залезть туда оказалось довольно трудно. Толстый и гладкий ствол монгольского дуба в нижней части был лишен сучьев и из-за сырой погоды и мха, покрывающего его кору, оказался чрезвычайно скользким. Сбросив с себя все, что могло мешать, я стал карабкаться по дереву. Это было тяжело, но я лез все выше и выше. До гнезда оставалось, так сказать, рукой подать. Нужно было крепко обхватить ствол обеими руками, сжать его коленями и приподняться несколько выше, и тогда гнездо будет на уровне лица. Все это я рассчитал и, отдохнув, приступил к выполнению намеченного плана. Вот я, обхватив ствол руками, медленно поднимаюсь и, наконец, достигая гнезда, готов заглянуть в него.

• Предыдущая
• 5/78
• Следующая