Барабашка - это я: Повести - Мурашова Екатерина Вадимовна - Страница 29
- Предыдущая
- 29/44
- Следующая
— Вот, Зина, — сказал Андрей, обнимая Сеньку за плечи и демонстрируя его маленькой остроносой женщине. — Еще кадра тебе привел. Звать Сенькой. Сам на меня вышел. Покажи ему апартаменты, а потом поговорим…
— Пойдем, Сеня, — ласково сказала женщина, поднялась из-за стола, но почти не выросла. На стуле, где она сидела, лежала большая кожаная подушка.
«Лилипутка, наверное, — неуверенно подумал Сенька. — А может, просто маленькая…»
Зина отворила перед Сенькой застекленную, выкрашенную белой краской дверь.
— Заходи. Это будет твоя комната.
— Ну да?! — Сенька не удержался от удивленного восклицания. Никогда в жизни у него не было не только своей комнаты, но даже своего угла.
— Да, — улыбнулась Зина, и Сенька взглянул на нее с благодарностью.
Дядя Миша, Воронцов, Зина — столько хороших людей зараз. И все они обязательно помогут ему. Теплые чувства переполняли Сеньку. Он хотел что-то сказать, но не находил слов.
— Осмотрись пока, — пришла ему на помощь Зина. — В девятнадцать тридцать — ужин, поешь и ложись спать. Утро вечера мудренее…
— Спасибо вам, что приветили. За кров, за ласку… — нашелся наконец Сенька, а Зина смутилась и покраснела. Ростом она была не выше Сеньки, да еще туфельки на каблучках.
Для начала Сенька открыл дверцы тумбочки и узкого стенного шкафчика. В тумбочке стоял граненый стакан на белой толстой тарелке, а в шкафчике висели три вешалки. На одну из вешалок Сенька сразу же повесил куртку, потом подумал и на другой распялил рубашку, оставшись в одной майке. Мешок положил было в тумбочку, но скоро перерешил: вынул, кеды и аккуратно поставил их под кровать. Опустевший мешок сложил вчетверо и убрал назад. Разместившись таким образом, выглянул в окно.
Там ничего интересного не оказалось — прямо напротив безглазо белели зашторенные окна другого крыла, а далеко внизу на сером, мокром от недавнего дождя асфальте суетились растрепанные голуби.
Сенька отошел от подоконника и с размаху бросился на пружинную кровать, накрытую полосатым матрацем. Кровать громко и приятно заскрипела. Сенька покачался немного, прислушиваясь к ласкающему ухо скрипу, переползая с места на место, выяснил все его оттенки, а потом, поднявшись, аккуратно застелил койку жестким, вкусно пахнущим бельем.
Чинно присел на табуретку, посидел немного, сложив руки на коленях.
«Как же я узнаю, когда ужинать-то идти? Позовут, может? Да нет, тогда бы Зина так и сказала: позовут, мол… Может, в коридоре часы есть?»
Сенька приоткрыл дверь и осторожно выглянул в коридор. Вспомнил, что не одет, вернулся, натянул рубашку, застегнул на все пуговицы, тщательно заправил в штаны.
Выглянул снова. Повертел головой, надеясь увидеть часы, не отходя от двери. Не удалось. Тогда, поколебавшись, Сенька прикрыл за собой дверь и медленно пошел по пустому коридору. В торце его, на подоконнике огромного окна, зеленели крутобокие кактусы. Один из них цвел большим ядовито-красным цветком. «Зина, должно, разводит», — добродушно подумал Сенька и подмигнул кактусам.
Дойдя до конца коридора и нигде не заметав часов, Сенька собрался уже было идти назад, как вдруг увидел у стены девочку в коротком вылинявшем халатике. Откуда она тут взялась? Сенька мог бы поклясться, что минуту назад он смотрел на это место и оно было пустым.
Девочка стояла, прислонившись к стене, и смотрела на Сеньку. На вид она казалась его ровесницей, может, чуть постарше.
Теперь у Сеньки было два выхода: юркнуть назад в свою комнату и прикрыть дверь или подойти к девочке и заговорить. Сенька явно предпочел бы первое, но кто знает, сколько ему еще здесь быть. Не будешь же вечно прятаться!
И Сенька шагнул вперед, неуверенно улыбнулся девочке и спросил:
— Не знаешь, где здесь время узнать?
Девочка молча вытянула вперед тонкую руку, Сенька проследил направление, но ничего не увидел. Пожал плечами.
— Без пяти семь, — хрипловато сказала девочка.
— Ага, — обрадовался Сенька. — Значит, через полчаса жрать дадут!
— А ты чего, голодный, что ли?
— Да не, — смутился Сенька. — Не голодный… Но все дело какое-то…
— Ерунда это, а не дело, — отрезала девочка. — Тебя как звать?
— Сенькой.
— А меня Глашкой.
— Знакомы будем, — сказал Сенька и лодочкой протянул девочке руку.
Глашка недоуменно подняла темные брови, однако взяла протянутую руку и слабо встряхнула ее. Ладошка у нее была сухая и горячая.
— Ты чего тут?
— Ну-у, так… — Сенька передернул плечами.
— «Ну-у, так» здесь не держат, — без всякого выражения констатировала девочка.
Сенька помялся еще несколько секунд и вдруг неожиданно легко сказал:
— Я — барабашка! — И сам себе удивился несказанно. То, что он не решался открыть никому из друзей, делом проверенных, вдруг взял да вот так, за здорово живешь, выболтал незнакомой девчонке, которую и видит-то первый раз в жизни. А казалось, на куски его режь — не скажет… Чудеса!
— Ага, — совершенно не удивившись, сказала Глашка и задумалась, что-то прикидывая про себя.
— Ну, а ты чего? — сообразил Сенька.
— Я… будущее угадываю, — чуть поколебавшись, сказала Глашка и взглянула Сеньке прямо в глаза. Глаза у нее были желто-зеленые, цвета скошенного сена. Сенька таких никогда не видел и даже не знал, что такие у людей бывают.
— Какое будущее? — переспросил он. — И откуда ты его знаешь?
— Знаю откуда-то. — Глашка пожала плечами.
— А ну, предскажи мне, — потребовал Сенька.
— Сейчас, разлетелся! — усмехнулась девочка. — Подставляй карман, мигом отсыплю…
— А чего тебе, жалко, что ли? — смутился Сенька.
— Да не, не жалко, — потупилась Глашка. — Только я решила никому не говорить. Ты так и знай сразу. Чтоб не приставал.
— А почему ж не говорить? — изумился Сенька.
Глашкин дар, в отличие от его собственного, казался ему безобидным и даже весьма полезным. Он, Сенька, очень не прочь узнать, что с ним дальше будет, да и с Коляном… А кто у матери родится — мальчик или девочка? Мать, ясно дело, девку хочет, а отчим, понятно, пацана… И еще про Машку-красотку: дождется она Коляна или с рыжим Васькой пойдет? Да и мало ли еще что… А Глашка вот знает или может узнать, да сказать не хочет… Неправильно это!
Чего ж не сказать-то? — повторил он. — Людей порадовать…
— Ага, порадовать! Как же! — по-крысиному ощерилась Глашка. — Больно они радуются! И так чуть не убили меня!
— Убили?! — Сенька потрясенно взглянул на девочку. Себя он считал опасным для людей, но что грозило бы ему, откройся все как есть? Ну, отчим выдерет. Мать будет белугой реветь. Ну, из школы погонят. Еще чего? Да и все, пожалуй. А Глашку, за ее-то полезные способности, кто-то хочет убить? Почему?!
— Расскажи! — попросил Сенька. — Коли не очень в тягость, конечно. А то ни черта не понял… Я тоже расскажу, если хочешь…
— Пошли пожрем сперва! — ухмыльнулась уже успокоившаяся Глашка. — Вечер длинный — расскажу.
— Ага, — обрадовался Сенька. — Поболтаем. А то я и думаю — чем бы время убить…
— Мне Зинка все книжки сует, — пожаловалась девочка. — «Читай, — говорит, — Глашка, развивайся». А я не могу. Как открою ее — так в глазах и запестрит, запестрит… Ровно на карусели кружишься…
— Эк как! — удивился Сенька. — Я до читки тоже не охотник, но такого нет…
— Хорошо тебе! — вздохнула Глашка. — Пошли, кормушку покажу!
На ужин была котлета с вермишелью и чай с булкой и маслом. Глашка съела только масло и хлеб, а все остальное отдала Сеньке. Сенька сначала застеснялся, а потом съел.
— А ты чего? — спросил все же Глашку.
— А я никогда жрать не хочу, — равнодушно ответила девочка и добавила рассудительно: — Ты ж мужик, тебе силу копить надо…
Сенька мигом вырос в собственных глазах и огляделся кругом.
Кроме них, в столовой, выкрашенной грязно-желтой краской, сидело за столиками еще человек восемь-десять. Никто, кроме Глашки с Сенькой, не разговаривал.
- Предыдущая
- 29/44
- Следующая
