Академия Шекли (сборник) - Квалья Роберто - Страница 120

Словом, Додар был уверен, что понравился бы Larin. А потом у них появились бы дети. Конечно, пока у него нет репродуктивного права, но к моменту знакомства с Larin он совершил бы какой-нибудь подвиг, например задушил вражеского генерала. За это Народный Диван наградил бы его правом отцовства, ведь Народный Диван – он щедрый и мудрый. Они с Larin жили бы долго и счастливо в двухкомнатной квартире на бульваре имени Правды.

Волшебным образом Larin существовала для Додара сразу во всех временах: и в экзотическом русском прошлом, и в лесном настоящем, и в светлом будущем.

Seriya «Shkolnaya Biblioteka», – отпечатано на предпоследней странице.

Прочтя эти строки, Додар очень обрадовался. Ведь он знал – «школами» называются заведения, где учатся заотары. Стало быть, познавая книгу, он приобщается к истинам, что познают на недосягаемых кастовых высотах русские мужчины с худыми одухотворёнными лицами и их верные кареглазые женщины. Додар обратил лицо к небу и молитвенно сложил ладони.

– Связи опять нет… – проворчал за спиной Додара сержант.

– И что? – неохотно отозвался Додар.

– Всю ночь на востоке бомбили… Слышал?

– Да нет, спал.

– Предчувствие у меня…

– Насчёт дождя?

– Да при чём тут! Русские совсем близко!

– А… Появятся – тогда и поглядим! – многозначительно похлопывая по прикладу своего автомата «Баал», отвечал Додар. Он собрал в этих словах всю свою тяжёлую мужскую харизму. Он старательно нахмурился и сжал кулаки. Из военно-патриотических фильмов Додар знал – именно так должен реагировать боец на сообщение о приближении врага.

На самом же деле дурные предчувствия сержанта Руза Додара скорее обрадовали.

Он так много узнал о русских из книги, что их появления уже в каком-то смысле желал.

И неважно, что с ними придётся вступить в бой.

Главное, они наконец-то встретятся, пусть и в качестве сотрапезников на роковом пиру смерти.

Гроза, долгих два часа ворочавшая исполинскими медными тазами за ширмами серых туч, закончилась, как всегда, внезапно. Джунгли погрузились в привычное предрассветное оцепенение.

Едва не оглохшие от небесного концерта сержант Руз, Саккар и Нух уже минут двадцать как встали. Саккар брился, по-гусиному вытягивая шею в сторону зеркальца, Нух заливал крутым кипятком сухой брикет кручёной лапши, сержант насвистывал гимн 2-й танковой, сидя в туалете, который, к слову сказать, был устроен у них по морскому образцу: от второго этажа отходил вбок узкий, как гробик, дощатый пенал, накрытый брезентом, внутри которого была устроена сижа с непритязательным квадратным отверстием.

Додар позёвывал в кресле Саккара. Его смена кончилась, можно идти спать.

Настроение было превосходным. За ночь он узнал много нового о сестре Larin. Она тоже была красавицей, хотя и не во вкусе Додара. Он бережно укладывал книгу в пластиковый пакет, когда внизу захрипел громкоговоритель.

Додар вздрогнул всем телом. Очень уж неожиданно. Осторожно глянул вниз. Там, в сумеречных лесных низинах, среди клубов холодного тумана отчетливо контурировалась… броня вражеского танка.

И когда только они успели подобраться? А впрочем, в небе громыхало так, что не удивительно.

Стараясь не делать резких движений, чтобы не привлекать к себе внимания, Додар активировал переводчик – он всё ещё лежал у него на коленях – и настроил его на голосовой режим.

– Додар, ты слышал? – проорал из сортира сержант Руз.

– Слышал.

– Что они говорят, Додар?

– Они говорят, чтобы мы сдавались.

– Кто это – они?

– Да эти… Дети…

– Дети?

– Дети Evgeni и Larin… – отвечал Додар с рассеянной улыбкой.

– Не понял! Повтори!

– Русские.

– Русские?!

– Да.

– Чтобы мы сдавались?

– Да! У них танки… Говорят, численное превосходство…

– Никогда!

С первого этажа застрочил пулемёт. Со второго полетела ручная граната. В ответ тяжело ухнуло дважды. Нужник и вместе с ним половина второго этажа рухнули вниз. От третьего откололся шестиугольник с тяжеленным кубом звукоулавливающей системы.

Когда дым рассеялся, Додар принялся искать свой облегчённый «Баал», но нашёл только разводной ключ. Оно и неудивительно – несколько минут назад он положил автомат на крышку сгинувшего «Аташа». Пистолет же рядовым был не положен.

Додару ничего не оставалось, как прижать книгу к груди и закрыть глаза. Запели в листве шустрые пули, застучали рикошеты. Запахло кровью и ацетоном.

А через минуту всё стихло.

Вновь раздался тот же зычный голос.

Додар осторожно привстал с кресла оператора и посмотрел вниз.

На перилах ограждения второго этажа, лицом вниз, повис рядовой Нух, прошитый не менее чем дюжиной пуль.

Сержанта Руза видно не было – он лежал на земле, на груде досок, в противоестественной позе человека, чей позвоночник сломан сразу в нескольких местах. Истошный крик рядового Саккара Додар слышал ещё до того, как рухнул нужник. И по тому, как внезапно он оборвался…

– «Ne spitsya, nyanya, zdes’ tak dushno… – во всю глотку прокричал Додар и сразу вслед за этим вспомнил ещё: – Bogat, horosh soboyu Lensky vezde bil prinyat kak zhenih!»

Додар положил переводчик в нагрудный карман. Заткнул за пояс книгу. И, подняв руки в интернациональном жесте примирения с судьбой, ступил в пластиковую люльку лифта.

Впервый день месяца Нутелло Бьянки решил после долгих размышлений купить наконец новый комп. Он пробудил свой старый от псевдосна обычным окриком:

– Эй, Рэмбо! Подъём-подъём!

Динамики компа выдали более мучительный зевок, чем всегда, а потом сказали женским голосом:

– Готова.

– А, так ты снова девица, да? Ладно, можешь перебираться в мужчины.

Опять его жена пользовалась компом, поменяла ему пол и, как обычно, забыла сменить обратно, перед тем как выключить…

– Готов, – сказал компьютер уже баритоном.

– Рэмбо, я должен купить новый комп.

– Уже пора, – сказал Рэмбо, – я по крайней мере месяц как устарел.

– Что ещё за «по крайней мере»? Я тебя купил новёшеньким всего месяц назад.

– Два дня спустя я был уже вытесняемой моделью.

«Никак не могу к этому привыкнуть», – подумал Бьянки. Шестилетним он начинал с компьютерами, жившими год, прежде чем устареть. Несколько лет – и устарение достигалось уже за месяцы! Потом время сократилось ещё, но Бьянки сопротивлялся переменам.

– Если бы я хотел, то просто наплевал бы на устарение и был бы счастлив с тобой, – вызывающе сказал Бьянки.

– Конечно.

– Именно, потому что лишь пару месяцев назад куча железок вроде тебя с тридцатидвухтерабайтовой РАМ и восемьюстами фемтобайтами основной памяти была просто мечтой.

– Пара месяцев назад – это уже другое столетие.

Бьянки грустно кивнул.

– Ну-ка покажи мне текущий каталог персоналок.

Монитор – точнее, стена комнаты, висячая жидкогазокристалломатрица, – стёр успокоительный пейзаж Карибского пляжного рая и заполнился массой цифр.

– Хммм…

Секунду он размышлял. Новые модели очень мощные, но цена…

«Подожду ещё пару месяцев», – подумал он. За несколько дней цена может ощутимо упасть.

– Манипенни!

– Тут, – откликнулась Манипенни, программа «Личный Дневник». Изображение элегантного кожаного блокнота появилось на стене, а затем и стол, за которым сидела элегантная секретарша из фильмов о Джеймсе Бонде.

– На послезавтра: купить новый компьютер. Отослать старый в офис обменов с Третьим Миром. Упаковать в пластик покрепче.

«Может, получу на этом несколько пачек бумаги», – подумал он.

Манипенни псевдотелекинетически повела своё гусиное перо по стене, делая запись в ежедневнике.

– Тогда пошли! – воскликнул Бьянки. Пока дела у него складывались не блестяще, и уж если он решил обновить компьютер, позарез нужна была серьёзная работа.

Сейчас монитор показывал сотни иконок. Экран его последнего компа занимал две стены, и соответственно удваивалось количество значков. Поговаривали, что для компа следующего поколения, которое запускается на этой неделе, понадобится увеличить пространство до четырёх стен, или даже до шести, включая потолок и пол. Каждый значок был символом категории. Называя имя значка, ты получал доступ к субэкрану иконок, на котором их тоже были сотни, а каждая в свою очередь тоже была началом субкатегории. Выбрав субкатегорию, ты уходил на новый уровень, называющийся Кат-Три. Он тоже был набит сотнями иконок. Потом шёл четвёртый уровень, Кат-Четыре, с другими сотнями. Эти четыре уровня, содержавшие сотни иконок, давали юзеру, выбиравшему одну, выбор сотен миллионов иконок – скажем «Спасибо» чудесам геометрической прогрессии.