Академия Шекли (сборник) - Квалья Роберто - Страница 113

Чистилину стало не по себе. Неужели жизнь – это такая же, в сущности, неуникальная штука, как и средняя онлайн-игра? Только в игре ты, один из миллионов, ломишься к Замку Тёмного Властелина в стандартной аватаре для бесплатных пользователей, а здесь, под мостом, ты один из десяти тысяч тех, кто устроил «Балтику» между носками туфель. А что, если Бог есть и он так… шутит? А что, если вообще ничего, кроме Бога, нет? Но думать об этом Чистилину было непривычно, как, кстати, и выслушивать философствования Капитана: «карма», «благодать», «воплощение»…

«Что это с ним? В Совете кто-то буддистом заделался?»

Бутылка улькнула на дно возле бетонной опоры с надписью «цыпа и уткин литят на йух».

От воды потянуло холодом.

И Капитан, и Чистилин вдруг почувствовали, что замёрзли. Остывший и оттого возвративший рассудительность Чистилин обнаружил непотребное: то, что он принял поначалу за чугунный наплыв на бетонной плите, когда укладывал сверху свой смартфон, оказалось заветрившимися экскрементами хомо сапиенса.

– А давай прямо сейчас к Илоне Феликсовне махнём? Ты как?

– Нормально, – кивнул Чистилин.

Какая ему, в сущности, разница? С польским порнофильмом «Три танкиста и собака», просмотр которого был запланирован Чистилиным на этот вечер, конкурировать могло практически что угодно.

Илона Феликсовна, казалось, ждала гостей.

В её трёхкомнатной квартире на Куусинена было прибрано, всюду горел свет. Пахло жареной картошкой.

Обстановка квартиры обличала в Илоне Феликсовне разведённую чиновницу от искусства. На это указывали фотографии моложавой хозяйки дома в окружении мускулистых звёзд балета и видных оперных женщин.

Преодолеть кризис сорокалетия ей, как видно, помогла эзотерика. Чванились на книжных полках фотографии лысых йогов и альтернативных целителей с ассирийскими бородами, на стенах же сияли горним светом голограммы опрятных северных храмов – Чистилин сразу узнал деревянные репы Кижей.

«Вот откуда ноги растут у кармы с благодатью!» – догадался Чистилин.

Несмотря на свой продвинутый духовный уровень, внешне Илона Феликсовна походила, натурально, на ведьму.

Сочетание безжизненных пергидрольных волос с накрашенным алой помадой ртом эстетически подавляло. Кстати, волосы Илоны Феликсовны были разобраны на центральный пробор и свободно спускались на плечи, как у работницы с рекламы шампуня против перхоти. Наводили на странные мысли и множественные металлические браслеты, которые индуйственно ёрзали по правой и левой рукам хозяйки, а также её манера пританцовывать, вертя крупом, у плиты. В этих намёках на резвость было что-то тошнотворное, ведь Илона Феликсовна выглядела лет на семь старше Капитана. Слова хозяйка дома не проговаривала, но как бы выпевала грудью.

«Любви все возрасты покорны», – вспомнилось Чистилину. Почему-то он не сомневался, что Илона Феликсовна и Капитан —.

Сели ужинать. Из спиртного имелся один лишь малиновый ликер. За неимением лучшего, Чистилин подналёг на вязкую розовую жидкость, отдающую дешёвым леденцом и одновременно сивухой.

Капитан тоже не отставал. С нетрезвым пылом он принялся чертить в воздухе перед хозяйкой контуры грядущего проекта.

Илона Феликсовна реагировала с неожиданной живостью:

– Я помню, когда мой Илюшка был вот такусеньким, он целыми днями перед экраном сидел. Ему страшно нравились гонки! У вас же будут гонки в этом «Онегине»?

– Да, моя богиня, – соврал, не поморщившись, Капитан. – И на дилижансах, и на этих… как их…

– Почтовых, – подсказал Чистилин.

– И на… квадригах.

– Как-то у племянницы, она у меня в Воронеже живёт, я играла в игру, забыла название. Там у меня был домик такой… И в этом домике всю мебель можно было двигать, как в жизни. Даже занавески перевешивать разрешали… На экранчике такое место было, где показывали, сколько у тебя денег, можно было машину купить… Деньги ведь у вас будут в игре?

– Конечно, моя нимфа! Можно будет продавать и покупать всё, что увидишь. И флёр-д’оранжи, и камамберы, и канотье.

Из упомянутых предметов отдалённое представление Чистилин имел только о сыре камамбер. Тем не менее он старательно поддакивал.

– А можно будет Татьяну… переодевать? – спросила Илона Феликсовна и зачем-то покраснела.

– Да, моя царица. Мы уже заключили договор о контент плэйсменте с американской сетью «Victoria’s Secret», бюстгальтеры будут железно.

– Татьяна у вас – она блондинка или брюнетка?

– Блондинка. Как ты, моя королева!

– О… Ах, Татьяна! – с театральным пафосом воскликнула Илона Феликсовна.

Нежданно Чистилину вспомнилась его личная, единственная Татьяна.

Она училась на коммерческом отделении, в параллельной группе. Могла бы претендовать на бюджетное, только вот молдавское гражданство… Русявая, курносая, с бирюзовыми глазищами и по-южному смуглой кожей. Они целовались и даже почти всё остальное, но потом у Тани кончились деньги, её отчислили, и она упорхнула в свой Кишинёв. Чистилин ничего не сделал для того, чтобы было иначе. Неохота было возиться – все эти проблемы с её гражданством, квартиру пришлось бы снимать… «Дайте мне мануал – и я переверну землю!» – любил повторять первокурсник Чистилин. Мануала ему не дали, Татьяна исчезла. Он перенёс свое предательство спокойно. Ел, пил, елозил мышью. Иногда, правда, наваливалась на него сверлящая душу, невыносимая какая-то боль. И тогда хотелось завыть, расцарапать себе лицо, разрезать вены, упиться до беспамятства и по пьяни замёрзнуть в сугробе. Временами он разрешал себе думать о том, что было бы, если бы тогда он не позволил Тане убежать. Занял бы денег или женился, что ли… Теперь он утешался тем, что если и несчастлив в жизни, то исключительно по своей вине.

– Я должен полежать. Можно, я полежу? – спросил Чистилин, устраиваясь калачиком на диване.

– Нужно вызвать Андрюше такси! – заметила Илона Феликсовна.

– …а песни для озвучки мы закажем «Los Gorillas»… Сальса-ламбада… Тындырыдын… Гитарное соло, маракасы, все дела… Чем меньше женщину мы любим… Тем больше нравимся мы ей… Ай-йа-йа-йа-йа! Среди сетей! Ай-йа-йа-йа-йа! Среди сетей! – по-цыгански хлопая себя по бедрам, зажигал Капитан.

«Тем легче нравимся мы ей», – машинально поправил Чистилин.

– Так что, Саша, думаешь, пойдёт «Онегин»? – уже стоя на пороге, спросил Чистилин. Он растирал ладонями отёкшее лицо. Впервые за день, а может, и за всю жизнь он назвал Капитана Сашей легко, без внутреннего принуждения.

– Не вопрос. Я пятой точкой чувствую, трудящимся это нужно. Совет, кстати, такого же мнения. Так что на твоём месте я времени не терял бы. Думал бы уже про аддоны. И про сиквел.

– Ну, с аддоном, по-моему, ясно. Что-то вроде «Ленский возвращается». А вот с сиквелом… Можно по-простому: «Онегин-2».

– Сакс, по-моему.

– Тогда пусть будет «Дети Онегина и Татьяны!» – бросил Чистилин, вваливаясь в разъехавшиеся двери лифта. – То же самое, только сеттинг обновим. Первая мировая в моду входит, я бы сразу туда и целился.

Такси, оказавшееся «Волгой», в круглых очах которой рыдала тоска по утраченному лет двадцать пять назад райкомовскому эдему, ожидало его у подъезда. Чистилин уселся спереди и торопливо закурил: гнусный малиновый ликёр бродил и просился наружу.

– В Орехово-Борисово, – простонал Чистилин сквозь горькие клубы табачного дыма.

Они неслись по ночным влажным улицам, и шофер, которому не названный пока наукой орган чувств, имеющийся у всех прирождённых таксистов, проституток и официантов, уже просигналил, что с пьяненького интеллигентного рохли можно содрать даже не втри– вчетыредорога, радостно теоретизировал на разные жизненные темы. Чистилин не отвечал. Ему хотелось одиночества. А ещё хотелось чего-то вроде любви, пусть даже такой убогой, как между Илоной Феликсовной и Капитаном. «Вот выпустил бы „Erdos“ путёвый симулятор мастурбации… я бы играл!» – подумал Чистилин, опуская свинцовые веки.