Комбатант - Бушков Александр Александрович - Страница 50

Да, вот именно… Если посмотреть на ситуацию глазами некоего циника… Что мы получим? Ежели, паче чаяния, с господином Бестужевым что-нибудь стрясется, все его венские заслуги в отыскании Штепанека словно бы пропадают начисто, поскольку в Российской империи, как и в прочих странах, мертвых награждать и повышать в чинах не приятно. И если с помощью своих действительно немаленьких возможностей Штепанека в конце концов предъявит Гартунг, то именно ему чуть ли не все лавры и достанутся… Но ведь не может же оказаться… Это чересчур даже для…

Обуреваемый всеми этими хаотично пляшущими мыслями, Бестужев, тем не менее, наружно сохранял полнейшую беззаботность. Оставив попытки выскочить из экипажа или хотя бы заставить изменить маршрут, он развалился на сиденье в развязной позе натурального волжского купчика и принялся насвистывать фривольную французскую песенку «Моя ножка резвая». Серж, судя по лицу, испытавший нешуточное облегчение, сказал задушевно:

— Не беспокойтесь, господин ротмистр, когда отработаем, куда-нибудь непременно закатимся… по полной программе, maparole![4] Да, еще вот что… вы при оружии?

— Ну разумеется, — сказал Бестужев. — Браунинг всегда при мне. А что, придется…

— Нет, не то… Вы уж, пожалуйста, отдайте мне пистолет. Аркадий Михайлович настрого велел, чтобы я во время вашей беседы с… означенным господином находился в соседней комнате с оружием наготове — ради вашей полной безопасности. А я, конфузно признать, от волнения забыл пистолет дома, ехать за ним поздно… — он прямо-таки умоляюще продолжал: — У меня строжайший приказ от господина Гартунга — в соседней комнате и непременно с оружием, войдите в мое положение…

Похоже было, он опять ожидал столкнуться с перекорами — но Бестужев спокойно, деловито спросил:

— А вы, милейший, умеете обращаться с оружием?

— Помилуйте! — даже чуточку оскорбился Серж. — Еще в России участвовал в стрелковом клубе, призы имел… И здесь посещаю тиры регулярно. В нашей работе без этого нельзя, вы ж понимаете…

Бестужев вынул браунинг и отдал Сержу, отметив, что тот и в самом деле взял оружие со сноровкой человека привычного, бросил беглый взгляд, чтобы убедиться в положении предохранителя, опустил в карман…

Эта ситуацию Бестужеву не понравилась еще более — белыми нитками шито, право. Не мог такого приказать опытный сыщик наподобие Гартунга: отобрать у кадрового офицера, опытного жандарма оружие и вручить его «бережения ради» человеку совершенно штатскому… Воля ваша, что-то и здесь не складывается…

Впрочем, он не сожалел, что отдал браунинг. Потому что безоружным вовсе не остался. В кармане брюк у него лежал заряженный на все гнезда английский револьвер «Бульдог», весьма справное оружие — небольшой, но калибром не уступающий армейской винтовке. Револьвер он раздобыл через Ксавье в первый же день общения с французскими собратьями по ремеслу — когда имеешь дело с анархистами, сплошь и рядом являющими собой подобие оружейной лавочки, предосторожность не лишняя, одним пистолетом не обойдешься… В Риге полтора года назад при штурме конспиративной квартиры полиции пришлось в конце концов пустить в дело пулеметы — очень уж плотный огонь из маузеров их встретил…

— Да объясните вы, в конце концов, что за персона ко мне придет на встречу? — спросил он требовательно.

— Я вам все на месте объясню, — твердо ответил Серж. — Извините, вы же офицер, должны понимать, что такое приказ… У меня приказы самые точные и недвусмысленные, обязан им следовать… Времени более чем достаточно, я вам сначала дам прочитать интереснейшие материалы, а потом, когда изучите, все и объясню, как велено Аркадием Михайловичем…

— Ладно, ладно… — проворчал Бестужев, притворяясь раздосадованным. — Уж потом я с Аркадием Михайловичем поговорю подробно и обстоятельно касаемо его привычек…

— Воля ваша! — воскликнул Серж. — Как вам будет угодно! А сейчас я строгим инструкциям должен следовать, вы уж не держите на меня сердца… Приедем скоро, пустяки остались…

Бестужев плохо знал Париж — но кое-какое представление о нем все же имел. Вокруг давно уже тянулась несомненная окраина города — отдельно расположенные виллы, парки, небольшие домики с обширными огородами… где-то за внешними бульварами… но линию городских укреплений они еще не миновали… Вожирар? Отейль? Пасси? А какая, собственно, разница?

— Ну вот, уже и приехали… — облегченно вздохнул Серж.

В сгущавшихся сумерках экипаж проехал по неширокой аллее и остановился у кованых решетчатых ворот. Подобная же ограда окружала небольшую двухэтажную виллу, более похожую на дом с мезонином — прямо-таки миниатюрную, едва ли не игрушечную, чем-то походившую на вычурное пирожное с противня кондитера. Идеальное местечко для устройства любовного гнездышка… или для потаенных встреч, свойственных людям их ремесла. Тишина, уединение, совершеннейшее отсутствие всех и всяческих соседей, а также дорог с оживленным движением… Тут хоть из пушки пали…

Серж остался в экипаже — а глядя на него, и Бестужев. Тем временем Шарль, он же Пантюшка, проворно распахнул ворота, вновь запрыгнул на облучок и довез их до самого крыльца. Ни одно окно в крохотном красивом домике не горело.

— Пожалуйте, — сказал Серж, и Бестужеву вновь послышалось в его голосе нескрываемое волнение.

Он вылез. Показалось ему, или на втором этаже от окна проворно отпрянула тень, более темная, чем окружающий ее сумрак? В самом ли деле это было бледное пятно лица? Кто ж знает, могло и показаться…

— Позвольте, я первым, — заторопился Серж, обгоняя его на крыльце. — В доме никого, нужно еще свет зажечь…

Распахнув входную дверь, он чиркнул восковой спичкой, высоко ее подняв. Миниатюрная прихожая, вполне соответствующая по пропорциям кукольному домику, неразличимые картины на стенах, слева лестница на второй этаж, справа две двери… Туда Серж и двинулся впереди Бестужева, освещая ему дорогу, приговаривая:

— С освещением заминка, никак не соберемся наладить… И газовая магистраль далеко проходит, и электрические провода тянуть — в копеечку встанет… Не столь уж часто и используем, вот и обходимся по старинке, канделябрами… Сюда пожалуйте.

Бестужев осторожно шел следом. Походило на то, что Серж в который уж раз брешет как сивый мерин — на стене слева и справа Бестужев мимоходом углядел предметы, как две капли воды походившие на газовые рожки для освещения, и, судя по отсутствию видимых следов какого бы то ни было вторжения мастеров, рожки установлены давненько… как этот факт связать с тем, что газовая магистраль «далеко»?

— Вот здесь мы его и подождем, — сказал Серж.

Он подошел к столу, чиркнул второй спичкой и ловко зажег керосиновую лампу с вычурным розовым абажуром, более уместную в будуаре кокетки, нежели в достаточно строго обставленном кабинете, где они, насколько можно ориентироваться, сейчас находились. Лампа осветила стол, на коем лежала довольно толстая папка уныло-канцелярского вида, а еще стояла бронзовая пепельница в виде кленового листа.

— Располагайтесь, господин ротмистр, — сказал Серж. — У вас примерно три четверти часа, чтобы изучить бумаги, а их там немало, так что приступайте уж. А потом поговорим…

Лампа освещала только стол, а все остальное было погружено во мрак — но Бестужев успел заметить, что, кроме той двери, через которую они сюда вошли, имеется еще одна. Когда он сядет, дверь эта окажется точнехонько у него за спиной. А ему, соответственно, выпадет сидеть в круге света посреди тьмы, как…

Как мишень, если смотреть на вещи вовсе уж пессимистически, то есть с максимальным приближением к реальности, к невидимому посторонним миру интриг, слежки и прочих неприглядных хитросплетений.

— Вы уж не теряйте времени, — настойчиво сказал Серж. — Вам нужно успеть, уложиться…

— Да, конечно, — сказал Бестужев.

Нарочито шумно отодвинул стул, но садиться не спешил — что-то расхотелось ему поворачиваться спиной к Сержу с его двумя пистолетами в карманах пиджака и вдобавок непонятными бумагами, оттопыривавшими внутренний карман…