Русская Америка: Открыть и продать! - Кремлев Сергей - Страница 46

Как и до… Хотя тот же Андрей Яковлевич Дашков заслуживал этой чести намного больше, если стоять на позициях развития дружбы народов и стран.

Полетика знался с масонскими «философами», налаживая с янки «культурные» (н-да и ха!) связи, а вот протеже Румянцева (и член-корреспондент РАК, между прочим) Дашков налаживал связи экономические и считал важнейшим результатом своей американской деятельности доставку в Россию хлопкоочистительной машины Уитни.

Но вот же, фартука не удостоился. Возможно, потому, что кроме мирной машины умудрился переправить на родину еще и многозарядное морское орудие Берри, использовавшееся на американских фрегатах во время англо-американской войны.

Полетика же зарекомендовал себя личностью, испытывающей к Америке заискивающую симпатию. Поэтому с учетом его статуса янки надо было эту симпатию посланника холить и лелеять… Тут и членский фартук АФО дать не жалко!

Реноме Полетики поднимали и иначе… Когда он прибыл в США уже как посланник, русско-американские отношения были осложнены арестом в 1815 году нашего генерального консула в Филадельфии Николая Яковлевича Козлова. Я знаю о нем очень немного, но, судя по его донесениям Румянцеву, это был умный, честный и скромный патриот — как и его коллега Дашков.

Козлов и Дашков отношения с янки «портили», а вот Полетика их сразу же «наладил». Ну как тут не отличить российскому МИДу такого мастера дипломатии!

Объявившись в русской столице, Полетика засучил рукава, подвязался новеньким «философским» фартуком и ринулся в переговоры по статусу Берингова моря…

НАПОМНЮ читателю, что александровским Указом от 4 сентября 1821 года иностранным судам запрещалось свободное плавание на расстоянии ближе 190 километров от российского тихоокеанского побережья в зоне от 51-го градуса северной широты в Америке до 45 градусов 50 секунд северной широты в Северо-Восточной Азии.

Запрещалась и иностранная торговля в этой зоне.

Как уже говорилось, сдвигая нашу южную тихоокеанскую границу на четыре градуса ниже — с 55-го градуса к 51-му градусу, мы, может, и прихватывали «лишку».

Но и тут не все было глупо!

В чем Россия могла уступить при переговорах? Да вот как раз в этом! Можно было повысить градус южной границы, возвратившись к рубежу 55-го градуса, и тем понизить «градус» температуры взаимных отношений…

Ну, можно было еще согласиться на выдачу американским промышленникам лицензий при условии жестких штрафных санкций за их нарушение.

А вот на что Россия — после переговоров Петра Полетики с посланником США Генри Мидлтоном — согласилась…

Впрочем, вначале несколько слов о Мидлтоне. Он прибыл к нам осенью 1820 года, но лишь 17 июня 1821 года был аккредитован. Американцу пришлось быть терпеливым, и он был терпелив, потому что янки могут быть очень сдержанными и обходительными, когда попадают в сложное для себя положение…

А оно для США действительно было сложным — не поладив с Англией, они ввязались с ней в войну, которая длилась с 1812 по 1814 (и даже 1815) год и в ходе которой Астория Астора, например, временно стала английским Форт-Джорджем…

Я чуть позже буду иметь повод сообщить читателю об этой «войне» кое-что такое, что его не может не заинтересовать. Я и сам был удивлен, когда узнал о том, как туго приходилось одно время янки во время ее… И еще больше удивился, когда узнал, как удачно все для них закончилось!

До Мидлтона менее двух лет посланником в Петербурге был Джордж Вашингтон Кэмпбелл, по рождению шотландец. Его посланничество ничем особо примечательным отмечено не было, но так или иначе я не смог бы сказать в его адрес ничего плохого уже потому, что в Петербурге пятидесятилетний Кэмпбелл пережил страшную личную трагедию — во время эпидемии тифа он потерял трех из четырех своих детей.

А до Кэмпбелла США в России представлял один из членов клана политиков Пинкни — Уильям Пинкни. Он прибыл в русскую столицу накануне русского Нового года — 26 декабря 1816 года, и ему был оказан демонстративно дружественный прием. Россия все надеялась на поддержку (хотелось бы знать — чем конкретно?) США в условиях конфликта с Англией.

Так вот, о Пинкни я тоже не могу сказать ничего определенного, потому что о нем ничего определенного не могло сказать само русское ведомство иностранных дел. В обзорной записке статс-секретаря Ивана Каподистрии от 19 (31) декабря 1818 года о Соединенных Штатах Америки и Пинкни говорилось так:

«Начиная с 1815 года их правительство сохраняет в отношении нас полное молчание. Г-н Пинкни был прислан в С.-Петербург. Он пробыл там почти два года, но не имел никаких объяснений с императорским министерством. Он даже не проявил к тому ни малейшего желания».

А ведь как встречали!

Далее Каподистрия писал:

Грустно и забавно, что Каподистрия упускал из виду, что в любом случае эта сдержанность была характерной! Характерной для США в том отношении, что чувство благодарности и искренность органически не свойственны политикам США (они со времен «отцов-основателей» на лжи и лицемерии строят свою карьеру и лицемерием живут). А Каподистрия намеревался побудить посланника Соединенных Штатов «пойти на откровенное и чистосердечное объяснение».

Но, потрясенный личными потерями, Кэмпбелл летом 1820 года уехал домой. И его сменил Мидлтон.

Первоначальной целью миссии Мидлтона было добиться от России благоприятного для США решения в их споре с Англией о толковании Гентского договора (я о нем уже упоминал)… Мидлтон, к слову, пробыл на своем посту в Петербурге до августа 1830 года — дольше, чем любой другой американский представитель в России.

Так вот, арбитраж Александра был в пользу Америки. 22 апреля 1922 года по русскому стилю он вынес решение, на основании которого через два месяца была принята трехсторонняя конвенция, а в 1826 году — англо-американская конвенция.

Казалось бы, момент для предъявления счета Штатам и ожидания от них понимания русской позиции в сфере наших американских интересов был более чем благоприятным.

Но вот что вышло на деле…

5 (17) апреля 1824 года Нессельроде, Полетика и Мидлтон подписали конвенцию, по которой Россия отказывалась от продвижения южнее 54°40 северной широты в направлении Орегона (статус Форт-Росса оговорен не был).

Ну, что же, пока все было приемлемо… Но было ли достойным великой державы то, что она соглашалась допустить на 10 лет свободу иностранного мореплавания, торговли и промыслов в пределах своих владений!

Фактически это была легализация американского браконьерства, бесконтрольного бесчинства и подрывной антироссийской деятельности в территориальных русских водах и на русском побережье.

Американцы получали право даже в русскую Азию запускать загребущие руки!

Среди бела дня, не потерпев никакого поражения от США и не опасаясь угрозы подобного, в ранге победителя великого Наполеона Российская империя позволила янки грабить себя если не на большой дороге, то на Большом, Великом океане…

Фиговые листики в виде положения конвенции о «безусловном запрете импорта алкогольных напитков, оружия и военного снаряжения» и закона США от 19 мая 1828 года о наказании нарушителей этого «запрета» ничего в происходящем не меняли.

В 1825 году тот же Полетика подготовил и русско-английскую конвенцию. Англия получала по ней еще более льготные, чем США, условия мореходства и торговли. Конвенция 1825 года давала английским судам право «навсегда (?! — С.К.) плавать свободно… по всем рекам и речкам, кои, протекая в Тихий океан, пересекают черту разграничения» в пределах узкой прибрежной полосы севернее 54°40 северной широты.

Одно хорошо было в этой второй конвенции — она устанавливала черту разграничения русских и английских владений в Америке по той линии, по которой по сей день проходит граница Аляски и Канады. Не очень-то нам требовалось признание англичанами наших американских границ, но все же…