Язычник - Хатсон Шон - Страница 7

• Предыдущая
• 7/59
• Следующая

— Спасибо, что приехала, — шепнула она.

— Я просто не могла не приехать, — ответила Джули. Они вновь обнялись. — Донна, я так тебе сочувствую.

Теперь обе они плакали, склонившись друг другу на плечо. Наконец Донна ввела сестру в дом и хотела было закрыть переднюю дверь.

— Погоди, я принесу свои вещи из машины, — сказала Джули, вытирая слезу. Она потрепала сестру по щеке и грустно покачала головой. — У тебя такой усталый вид, просто ужас.

— Я не слишком-то хорошо спала, — невесело улыбнулась Донна. — Сама знаешь почему. — Она вытерла глаза. — Я так рада, что ты приехала, Джули.

Закончив свой рассказ, Донна даже не подняла головы. Она лишь слегка подвинулась на диване и провела кончиком указательного пальца по краю своей чашки.

Джули — она сидела на другом конце дивана, поджав под себя ноги, — пристально за ней наблюдала. Она крепко сжала руку сестры.

— Почему ты меня не позвала, как только все это случилось? — спросила она.

— Для чего? К тому же я была в таком состоянии, что не помнила своего имени, — объяснила Донна, приглаживая свои светлые волосы. Она поглядела на Джули и улыбнулась. — На этот раз маленькая сестра помогает большой.

— Ты мне помогала много раз, — сказала Джули.

Между женщинами было всего лишь два года разницы. Двадцатишестилетняя Джули была чуточку повыше, волосы у нее были потемнее — каштанового цвета, тогда как у сестры — более светлого, золотистого. И одеты они были похоже — в черные лосины, только Джули была в белых носках, а Донна — босиком. Они всегда одевались похоже. И у них были сходные взгляды на жизнь, мужчин и вообще на весь мир. И неразлучные подруги и сестры, они испытывали такое чувство близости, какое у других близких родственниц возникает лишь с возрастом. В детстве между ними не было никакого соперничества, только взаимная любовь, все усиливавшаяся и усиливавшаяся с годами. Особенно эта любовь окрепла после того, как Джули покинула родительский дом, поступив в школу фотографов, а Донна устроилась на работу в компанию по производству граммофонных пластинок и переехала в свою собственную квартиру. То, что женщины стали встречаться реже, только углубило их взаимную привязанность.

Джули вышла замуж в двадцать два года. Это был заранее обреченный брак с человеком на десять лет старше, который любовь к ней разделял с любовью к виски. Исполненные горечи, они разошлись меньше чем через год, после того как в присутствии священника поклялись любить друг друга, «пока нас не разлучит смерть». Оказалось, что спиртное разрушает браки с таким же успехом, как и смерть.

На полученные по брачному договору деньги Джули открыла свою фотомастерскую, на равных паях с компаньоном, и эта мастерская, где теперь работали трое фотографов, процветала.

Донна вышла замуж два года назад. Обе они познали любовь, обе познали горе. В их отношениях с мужчинами последнее явно преобладало.

— Как обстоит дело с приготовлениями к похоронам? — спросила Джули. — Связалась ли ты уже с гробовщиком?

— Я даже не привезла вещи Криса из больницы, — виновато призналась Донна.

Она взглянула на сестру, открыла было рот, собираясь что-то сказать, но заговорила не сразу, а после долгого молчания.

— Джули, — сказала она. — Кажется, у моего мужа была любовница.

Джули метнула на нее встревоженный взгляд.

— Почему ты так думаешь?

— Вместе с ним в автомобиле была женщина, которая тоже разбилась, — начала Донна и затем рассказала обо всем, что выплыло на свет божий.

— Может, это была просто подруга? — предположила Джули.

Донна насмешливо вздернула бровь.

— Подруга? Можно, конечно, назвать это и так. — Она покачала головой.

— Я не утверждаю, что ты ошибаешься. Только говорю, что тебе сейчас надо подумать о более важных вещах.

— О более важных вещах? — вскинулась Донна. — У моего мужа был роман, Джули. Он погиб вместе с женщиной, которую трахал за моей спиной. По-моему, это очень важно.

— Но ведь ты же его любила?

— Конечно любила. И очень сильно. Даже не представляла себе, что можно так сильно любить. И это только усугубляет мою боль. — В ее глазах появились слезы. — Я очень горюю по нему, но я никогда не узнаю правды. — Слезы прорвались бурным потоком. — А я должна знать. — Джули обняла ее и стала гладить ее волосы. — Непременно должна.

Донна была в холле, когда услышала шум подъезжающей машины.

Хлопнула дверца, послышались шаги. Она подошла к передней двери, заглянула в «глазок». Увидев, кто приехал, она улыбнулась и открыла дверь, прежде чем посетитель успел позвонить.

Мартин Коннелли удивленно уставился в ее лицо.

— Я услышала, как подъехала твоя машина, — объяснила она и жестом пригласила его войти.

Коннелли прошел мимо нее, повернулся и крепко ее обнял.

— Так и не дождавшись твоего звонка, я решил приехать без приглашения. Надеюсь, ты не возражаешь? — спросил он.

— Ты поступил очень хорошо, — ответила она, проводя его в гостиную.

Когда Коннелли вошел, Джули просматривала какой-то журнал. Подняв глаза, она увидела его, строго улыбнулась и кивнула в знак приветствия.

— Мартин, это моя сестра Джули, — объявила Донна. — А это Мартин Коннелли, литературный агент Криса.

Они чопорно пожали друг другу руки, и Коннелли посмотрел на Донну.

— Извини меня, может, мне не следовало приезжать, — сказал Коннелли. — Я только хотел знать, все ли с тобой в порядке. Я не задержусь надолго. — Он вновь улыбнулся Джули.

— Садись и выпей чего-нибудь.

— В таком случае я предпочел бы кофе. Ведь я за рулем, — объяснил Коннелли.

— Сейчас сварю, — вмешалась Джули. — А вы пока поговорите. — И она вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Коннелли подошел к камину и посмотрел на окантованные, под стеклом, обложки, которые там висели. Донна внимательно наблюдала за ним.

Ему было что-то около тридцати пяти — тридцати шести лет, он был безукоризненно одет (она вспомнила, что он всегда одевался безукоризненно), а его светло-коричневые волосы имели тщательно ухоженный вид. Он был литературным агентом ее мужа последние пять лет. Но их отношения никогда не были чисто деловыми, к ним примешивалась глубокая взаимная симпатия. Хотя эта симпатия и не перешла в настоящую дружбу, они высоко ценили друг друга, оба были люди очень способные и в необходимых случаях умели быть жестокими. Это было ужасающее сочетание.

— У тебя есть деньги? — спросил у нее Коннелли.

— С голода не умру, Мартин.

— Я всегда следил за страховым полисом Криса и тому подобными вещами. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Но если тебе что-нибудь потребуется, хоть самая малая малость, сейчас же позвони мне. Идет?

Она улыбнулась.

— Без шуток, Донна, — настаивал он. — Обещай мне, что позвонишь.

— Обещаю.

Он достал пачку сигарет, серебряную зажигалку и закурил. Сквозь облачко голубоватого дыма он бесстрастно разглядывал Донну. Хотя под глазами у нее были темные круги, а волосы растрепаны, она все равно выглядела чрезвычайно привлекательно. Прежде он всегда видел ее изысканно одетой, с безупречным макияжем. Иногда она казалась ему просто ошеломительно красивой. Он был немного смущен, когда она вдруг подняла глаза и перехватила его оценивающий взгляд.

— Долго ли пробудет здесь твоя сестра? — спросил он, чтобы нарушить неловкое молчание.

— Сколько пожелает. Во всяком случае, пока не закончатся похороны.

— А ты знаешь, когда они состоятся?

Она покачала головой.

— Все это должно определиться завтра, — сказала Донна.

— Тебе понадобится какая-нибудь помощь?

— Думаю, нет. Но все равно спасибо. Дел будет много, но, возможно, это и к лучшему, не будет времени обдумывать все случившееся.

— Понимаю тебя. Подобные размышления не ведут ни к чему хорошему. — Он почувствовал, что неудачно выразился, и извинился.

— Ничего, Мартин. Говори, что думаешь. Нельзя же пережевывать одно и то же всю свою жизнь. Крис мертв, и тут уж ничего не поделаешь. Закрывать на это глаза отнюдь не значит облегчить свое существование.

• Предыдущая
• 7/59
• Следующая