Язычник - Хатсон Шон - Страница 3

• Предыдущая
• 3/59
• Следующая

Комната была освещена всего лишь шестидесятиваттной лампочкой. Снаружи, за закрытыми шторами, она слышала шум ветра. В самой же больнице, казалось, царило спокойствие. Минуты тянулись бесконечной вереницей, а она все сидела, уставясь в одну точку, удивляясь, почему в душе у нее такая пустота. Ничего, никаких чувств. Словно школьная доска, с которой стерты все записи. Только ужасающая, почти физически осязаемая пустота, как будто в душе у нее все вытравлено. Неужели можно излить все свои чувства до полной опустошенности? Донна смотрела на свое тело как на пустую оболочку, ничего не скрывающую шелуху.

Она поставила чашку на столик, ласково коснулась тыльной стороны руки медсестры, высвободилась из ее цепкой хватки и положила обе руки на обтерханные подлокотники. Откинула голову назад, закрыла глаза и снова всей грудью вдохнула в себя воздух.

— Как это произошло? — наконец спросила она тихим голосом.

Полицейский поглядела на нее, затем на медсестру, как бы испрашивая позволения говорить.

— Как погиб Крис? — Донна ничего не помнила о том, что ей рассказывал Кобб.

— Автомобильная авария, — спокойно произнесла полицейский.

— Когда она произошла?

— Я не знаю точно, миссис Уорд, — извиняющимся тоном сказала полицейский. — Меня не было на дежурстве в это время.

— А кто мог бы это мне сказать? — слабо улыбаясь, спросила Донна.

Полицейский встала, извинилась и выскользнула из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Над головой Донны продолжали громко тикать часы.

— Вам, наверно, часто приходится утешать скорбящих родственников, — сказала она сестре сиплым голосом. Она смахнула покатившуюся по щеке слезу и торопливо добавила: — Извините.

— Не извиняйтесь. — Сестра крепко сжала ее руку. — Я чувствовала то же самое, когда умер мой отец. Без конца извинялась. Мне было совестно, что я путаюсь у всех под ногами, совестно, что я все время плачу. А потом я поняла, что это вполне естественно. У вас есть полное право горевать. И стыдиться тут нечего.

Улыбнувшись сквозь слезы, Донна коснулась руки сестры.

— Спасибо, — шепнула она.

Дверь снова отворилась, вошла женщина-полицейский. С ней был и Маккензи. Он неловко кивнул Донне и сел напротив нее.

— Вы хотели бы получить информацию о смерти своего мужа, миссис Уорд? — спросил он.

— Да.

— Авария произошла сегодня днем, — сказал констебль. — По нашему предположению, около четырех часов. Его тело было привезено сюда для опознания. А уж связаться с вами было не так трудно.

— Как это случилось?

— Видимо, отказали тормоза, и он врезался в стену.

Волна отчаяния снова захлестнула Донну.

— Кто-нибудь еще пострадал? — спросила она.

Прежде чем ответить, Маккензи смущенно облизнул губы.

— Погиб еще один человек. Молодая женщина. Сьюзан Риган. Мы... мы нашли ее тело в машине, рядом с телом вашего мужа.

Сидя в кресле, Донна выпрямилась, на ее лицо набежала хмурь.

— О Боже! — пробормотала она. — Стало быть, она тоже умерла.

— К несчастью, да. Вы ее знали?

— Она работала в издательстве, где печатался мой муж. Но я не знаю, почему она была с ним вместе.

— Она, очевидно, довольно хорошо знала вашего мужа.

— Они работали вместе, — сказала Донна в некотором замешательстве. — Да нет, я не могу сказать, что они работали вместе. Могу только повторить, что она работала в издательстве, где он печатался. Она была простой секретаршей. Почему вы предполагаете, что она хорошо знала моего мужа?

— Но ведь они были вместе в машине, миссис Уорд. Вероятно, он хотел подвезти ее домой, что-то в этом роде.

— Что вы хотите сказать? — глубоко вздохнув, сурово спросила Донна.

Маккензи в упор посмотрел на горюющую женщину и спокойно продолжал:

— Мы не могли идентифицировать вашего мужа сразу же после аварии, потому что у него не было с собой никаких документов. Ни водительского удостоверения, ни кредитной карточки, ни чековой книжки. Ничего.

— Он всегда отдавал свою кредитную карточку мне, — сказала она.

— Это я и хочу сказать вам, миссис Уорд. У него есть и кредитная карточка, и чековая книжка, но у него самого их не оказалось. Мы обнаружили их в сумочке Сьюзан Риган.

— К чему вы клоните? — сердито обрушилась на него Донна.

— Ни к чему, миссис Уорд. Вы просили меня об информации, и я вам ее дал, — ответил Маккензи.

— Я хочу видеть ее, — решительно сказала Донна.

— Это невозможно, миссис Уорд.

— Может, вы ошибаетесь, и это не Сьюзан Риган. Я ее видела и могла бы опознать.

— Ее уже опознал родной брат.

Наступило неловкое молчание, прерванное Донной.

— Почему его кредитная карточка была у нее?

— Этого мы не знаем, миссис Уорд, — почти извиняющимся тоном сказал констебль.

— Было ли в ее сумочке еще что-нибудь, принадлежащее моему мужу? — В ее голосе слышались разгневанные нотки.

— Я не могу сообщать подобную информацию, миссис Уорд.

— Было там что-нибудь еще?

— В кошельке мисс Риган лежала фотография вашего мужа, и мы нашли в ее сумке два письма вашего мужа, адресованные мисс Риган.

— Где они?

— Их забрал ее брат. Он забрал все ее вещи.

— А что вы нашли у моего мужа? Никаких ее вещей?

— Вроде бы нет... В его бумажнике лежала карточка, по форме похожая на визитную, но на ней не было ничего, кроме телефонного номера и инициала "С".

— Сьюзан, — прошипела она сквозь плотно стиснутые зубы.

Вновь воцарилось безмолвие, и Донна откинулась на спинку кресла. В голове у нее был полный сумбур. Сперва сильный страх, затем шок, теперь смятение. Что еще ждет ее? Какие новые открытия?

Почему в машине с ним была Сьюзан Риган? Почему она хранила его фото в своем кошельке? Почему держала у себя его кредитную карточку?

Почему?

И что это за письма от ее мужа?

Она снова прикрыла рукой глаза.

— Мне придется встретиться с вами еще раз, миссис Уорд, — сказал Маккензи. — Когда все будет кончено.

— То есть после похорон, — спокойно уточнила она.

— Я еще свяжусь с вами. — Он направился к двери, но, не доходя ее, остановился. — Примите мое сочувствие.

— Я хочу домой, — сказала Донна. Ее дрожащий голос звучал как голос ребенка, потерянного ребенка. Она и в самом деле чувствовала себя потерянной. Более одинокой, чем когда-либо в жизни.

Донне часто приходилось бывать дома одной, но она никогда еще не знала, что такое полное одиночество.

В доме царила почти осязаемая тишина, тишина и отчаяние. Часы на стене показывали 1. 32. Держа в руках чашку чая, она с опущенной головой уселась за буфетную стойку. Центральное отопление было включено на полную мощность, Донна сидела совсем рядом с радиатором, но ее по-прежнему знобило. И казалось, никогда не перестанет знобить.

Женщина-полицейский спросила, она проведет ночь вместе с ними или ей позвать кого-нибудь из родственников. Доктор в больнице прописал ей снотворное. Но она отклонила все предложения, только попросила отвезти ее домой в полночь.

Домой.

Даже это слово лишилось своего привычного значения. Какой же это дом, если в нем нет Криса? Она проглотила слезу и вдруг вспомнила слова медсестры: «У вас есть полное право горевать».

Все происходившее в этот вечер как-то странно смешалось в ее памяти, но эти слова она отчетливо помнила.

Эти слова и признание Маккензи, что ее муж был в машине с другой женщиной.

Ее память упорно перечеркивала этот факт. Точно так же, как сама она не желала осознать, что ее муж мертв.

Итак, он был с другой женщиной?

Но почему? На этот вопрос должен быть какой-нибудь ответ. Не случайно же Сьюзан Риган оказалась в машине вместе с ее мужем. Не случайно же у нее в сумочке были кредитная карточка и чековая книжка ее мужа. Не случайно же там лежали два письма от него и фотография.

• Предыдущая
• 3/59
• Следующая