Ночное пламя (Пламя любви) - Харт Кэтрин - Страница 51

• Предыдущая
• 51/77
• Следующая

Пламени показалось любопытным и то, что входы в хижины индейцев, согласно их религии, всегда были направлены на восток — навстречу восходящему солнцу. Но ведь это было то же самое направление, откуда, согласно Библии, второй раз явится на землю Христос. Там, где религия белых упоминала сатану, в большинстве индейских племен верили в злого духа, который из-за своих постоянных козней был лишен Верховным Божеством благосклонности и правил теперь подземным царством, которое считалось порочным.

Другим интересным верованием была легенда, по которой Млечный Путь считался дорогой для всех душ в царство мертвых. Дорога раздваивалась: одна тропа вела затем на небеса, а другая. — в подземный мир, которым управлял злой дух. Разве это сильно отличалось от того, чему ее учили в детстве? Чем больше она узнавала о них, тем больше они ее очаровывали. И когда она думала о их религии, то находила со своей больше сходства, чем различий. Почему же белый человек и индеец не видят этого И не могут найти пути к примирению? Если ее Бог был их Верховным Божеством, то почему он не мог заботиться обо всех людях одинаково, будь то белый или краснокожий?

Лето незаметно перешло в осень. Смена сезона не предвещала никаких осложнений в отношениях между жившими на равнине индейцами и солдатами Соединенных Штатов. Война между штатами продолжалась, и племена чувствовали на себе отзвуки сражений между Севером и Югом — каждая из сторон время от времени посылала часть своих войск на западную границу. Все чаще индейские отряды сталкивались с солдатами. Иногда результат этих столкновений был весьма плачевен.

Один из конфликтов с индейскими племенами был тщательно спланирован белыми людьми, хотя первые долгое время не догадывались об этом. Полковник Чивингтон из армии волонтеров Колорадо страстно желал сделать себе имя, и защита так называемых невинных поселенцев от враждебных индейцев казалась ему самым коротким путем для достижения данной цели. С помощью губернатора Колорадо Эванса, закрывшего на действия Чивинг-тона глаза и уши, полковнику удалось осложнить и так довольно непрочное положение на границе. Каждая история о враждебных действиях индейцев, правдивая или лживая, которая достигала его ушей, немедленно воспринималась как повод к выступлению. Часто Чивингтон сам изобретал подобные истории только для того, чтобы иметь повод отправить своих солдат в бой и снискать себе известность и славу. Он совершил много рейдов на мирные поселения южных шайенов и арапахо и даже рискнул послать войска в долины Канзаса, не попадающие под его юрисдикцию.

Хотя сиу и северные шайены, среди которых было и племя Ночного Ястреба, ничего не знали о набегах солдат Чивингтона, они чувствовали, что ситуация осложняется, а они все больше и больше втягиваются в конфликты с солдатами. Они были вынуждены выставлять больше охраны вокруг своих поселений по ночам, места для которых стали выбирать с большей тщательностью. Они стали гораздо более осторожно заниматься охотой и перестали отправляться в далекие рейды.

Все это не имело практически никакого отношения к Пламени. Когда листья на деревьях приобрели золотую, красную и рыжую окраску, у нее возникли свои, новые, проблемы. Ее когда-то гибкая фигура осталась лишь в воспоминаниях. И мало утешало то, что Ночной Ястреб не уставал повторять ей, что ее глаза стали еще более голубыми, чем чистое осеннее небо, а волосы еще более золотыми, чем осенние листья. Она чувствовала себя неповоротливым буйволом. То, что Сияющая Звезда находилась в таком же положении, как и она сама, мало утешало ее.

Кроме того, ей надо было решить проблемы, как вести себя с Ночным Ястребом. Вспоминая, как унижала себя Маленькая Крольчиха, заигрывая с Ночным Ястребом, Пламя не хотела использовать ту же тактику, чтобы привлечь к себе внимание мужа. Во время приготовления пищи, сбора дров и походов за водой, наведения порядка в хижине она и не пыталась найти какой-то особый способ, чтобы привязать его к себе.

Поскольку тактика, используемая Маленькой Крольчихой, провалилась, Пламя решила делать все наоборот. Она следила за тем, чтобы муж не заставал ее раздетой, когда находился рядом. Она никогда не мылась и не мыла голову в его присутствии. Ее тщеславие не позволяло ей расчесывать свои длинные густые волосы в его присутствии, хотя она и не была равнодушна к тем восхищенным взглядам, которые он постоянно бросал в ее сторону. Она знала, ему нравилось, когда ее блестящие волосы рассыпались волнами по ее спине, и поэтому не закалывала их, а оставляла распущенными, тем более что погода, которая стала довольно прохладной, позволяла ей делать это.

Она не болтала с ним беспрестанно, как это делала Маленькая Крольчиха, но зато делила с ним тишину вечеров. Когда он предпочитал проводить вечер с друзьями или уходил на Совет, она не уговаривала его остаться, хотя часто, чтобы промолчать, ей приходилось прикусывать себе язычок. Улыбки, которые она дарила ему, мягкое покачивание бедер, когда она проходила мимо, спокойный комфорт ее присутствия — этого было достаточно, чтобы выразить свои чувства. Они красноречиво говорили сами за себя.

Но Пламя знала, что она еще многое должна сделать, чтобы сблизиться с ним. Она настояла на том, чтобы он продолжил изучение английского языка, и предложила ему научить его читать и писать на языке белых людей.

— Зачем мне это нужно? — попытался было сопротивляться он.

— Потому что никогда не помешает знать как можно больше о своем враге, — ответила она, невольно приведя ему его же собственный аргумент. — Разве ты не хотел бы знать, не обманывает ли тебя торговец? Разве не нужно знать, что написано в том договоре о мире, который ты должен подписать, — может, что-нибудь совершенно противоположное тому, о чем договорились?

Увидев смысл в ее рассуждениях, он согласился, и они вместе — когда у него выдавалось свободное время — начали заниматься английским. Он оказался способным учеником, быстро научился писать буквы и цифры, которые она писала ему на земле. Через какое-то время он уже выучил самые простые слова. Потом его любопытство возросло, и он с нетерпением стал ожидать новых уроков.

День за днем они работали вместе, и Пламя чувствовала, как оттаивают его чувства, как смягчается он по отношению к ней, заметила, что он уже не бросает свои слова так отрывисто, как раньше. Его улыбки стали более открытыми, а смех более беззаботным. Его взгляды, обращенные к ней, стали более теплыми. Это отогревало ее сердце и давало ей надежду на то, что рано или поздно он снова полюбит ее. Она уже завоевала его уважение, но решила, что не успокоится до тех пор, пока не завоюет его сердце. Все, чему она хотела научить его, займет целую зиму и даже больше. Время и наступающая зима — период, когда вне хижины будет мало занятий, — были ее союзниками.

Снег валил несколько дней и засыпал все вокруг — ходить по деревне без снегоходов стало почти невозможно. Ни Пламя, ни Сияющая Звезда уже не могли принимать участия в катаниях на санках — пришло время произвести на свет ребенка. Зима в этом году началась очень рано, принеся с собой снег и холодный ветер, завывавший за стенами хижины, и обеим женщинам, в их деликатном положении, приходилось гораздо труднее, чем обычно.

Пламя казалась себе такой огромной, такой неуклюжей! Она садилась, а потом не могла встать без посторонней помощи. Прошло уже достаточно времени, как они не были близки с Ночным Ястребом, — ребенок вот-вот должен был появиться на свет. Даже если бы он пожелал ее сейчас, это было бы невозможно осуществить, потому что ее живот выпирал вперед, куда бы она ни повернулась, из-за чего ей приходилось ходить, переваливаясь с ноги на ногу, подобно неловкой уточке. Пламя только-только начала добиваться успехов в завоевании любви Ночного Ястреба — но ее тело и ребенок поставили пока на этом пути преграду. Пламя была уверена, что он уже был близок к тому, чтобы сказать ей о своей любви, но сейчас даже Маленькая Крольчиха выглядела привлекательней, чем она. С огромным животом, отекшим лицом, неловкими движениями она казалась себе просто уродиной!

• Предыдущая
• 51/77
• Следующая