Просто любовь - Бэлоу Мэри - Страница 33
- Предыдущая
- 33/75
- Следующая
Она выглядит довольной и расслабленной, подумал Сиднем. Казалось, что эта женщина принадлежит этому месту так же, как и он сам…
Сиднем не знал, как ему удастся справиться с разочарованием, если Бьюкасл откажется продать ему Ти Гвин. Он не думал, что в этом случае сможет остаться здесь в Уэльсе. Это была тревожная мысль, поскольку на земле не существовало другого места, где бы ему еще хотелось жить.
Но даже, если он действительно когда-нибудь будет жить здесь, если когда-нибудь он вновь будет вот так сидеть в жаркий, навевающий сон летний полдень, то и тогда он будет одинок.
Его взору не предстанет красивая женщина среди цветов.
– Вы можете срезать несколько роз, если хотите, – сказал Сиднем, – и забрать их с собой в Глэнвир. Я принесу из дома нож.
– Они завянут, – ответила Энн, обернувшись к нему. – Лучше я оставлю их здесь, в естественной среде, чтобы они прожили отмеренный им срок. Но спасибо за предложение.
Сиднем встал, когда Энн подошла к нему, а потом снова сел, после того, как и она села рядом. Но ему следовало бы пересесть на другую сторону, запоздало подумал он. Энн села с его «слепой» стороны. Обычно он не был таким неуклюжим.
– Когда я была вынуждена покинуть свое место гувернантки у леди Пруденс Мор, – сказала Энн, – я переехала в небольшой коттедж в деревне Лидмер. Хотя я зарабатывала на жизнь, давая частные уроки, однако я все-таки была вынуждена принять финансовую поддержку, которую мне предложил Джошуа. У меня было несколько учеников и мой маленький сын, которые занимали почти все мое время. И все же я чувствовала себя очень одинокой. Когда я закрывала дверь коттеджа за своими учениками, в нем оставались только Дэвид и я. Иногда я находила это… невыносимым.
– Тогда для вас стало благом, – сказал Сид, – то, что вам, в конце концов, предложили работу в школе-интернате.
– Да, – согласилась Энн, – это лучшее из того, что случилось со мной за долгое время. А вам нравится жить одному?
– Я никогда не бываю совсем один, – заметил Сиднем. – Всегда есть слуги. У меня почти со всеми ними дружеские отношения, особенно с моим камердинером.
Он не мог видеть Энн, не повернув голову направо. Из-за этого Сиднем испытывал определенное неудобство.
– А вам понравится жить здесь? – спросила она. – Принесет ли это вам счастье, которого вы так страстно желаете?
Всего лишь час назад, когда они остановили двуколку на вершине холма, Энн заверяла его, что он сможет быть здесь счастлив. Во время последнего часа они энергично прогуливались, разговаривали и смеялись, а иногда им было уютно просто молчать вместе. Они были согреты солнечным светом и летом. В какой момент их обоих охватила меланхолия?
Весь день Сиднем старался не думать о том, что это был ее последний день в Глэнвир, что уже завтра утром она уедет, что все гости разъедутся к началу следующей недели. Когда-то Сиднем считал дни в страстном ожидании их отъезда. А сейчас он неохотно считал дни совсем по другой причине. Но для мисс Энн Джуэлл пребывание здесь заканчивалось. Сиднем уныло думал обо всех потраченных впустую днях, когда он не виделся с Энн. Но даже, если бы он проводил в обществе Энн все дни напролет, сегодняшний день все равно был бы последним.
– Моя жизнь будет такой, какой я сам ее сделаю, – сказал Сиднем. – Это верно всегда и для каждого из нас. Мы не можем знать, что нам принесет будущее, или какие чувства мы будем испытывать. Мы даже не можем быть уверены, что наши самые тщательно разработанные планы будут осуществлены. Мог ли я предугадать, что случится со мной на Полуострове? Могли ли вы предугадать, что произойдет с вами в Корнуолле? Тем не менее, все это с нами случилось. И это изменило наши планы и наши мечты столь радикально, что никто не осудил бы нас, если бы мы сдались, никогда больше не строили планов и не мечтали. Это – тоже выбор, который каждый из нас должен сделать. Буду ли я здесь счастлив? Я сделаю все, что в моих силах, чтобы быть счастливым, если Бьюкасл согласиться продать мне Ти Гвин.
– О чем вы мечтали? – спросила Энн.
Сиднем повернул голову в ее сторону так, чтобы видеть Энн. Она сидела на краю скамейки, лицом к нему и пристально смотрела на него большими глазами, казавшимися дымчатыми под ее длинными ресницами и тенью от полей шляпки. Очевидно, Энн намеренно так пристально рассматривала его изуродованную сторону. Сиднем мог бы предложить ей поменяться местами, но он этого не сделал. Так было безопаснее. Ему следовало постоянно напоминать себе о том, как Энн отпрянула от него там, возле перелаза, – да, это было именно то, что она сделала, – и что ему не следует позволять своим чувствам к этой женщине выйти за пределы дружеских.
– Мои мечты были довольно скромными, – сказал Сиднем. – Я хотел рисовать. Мне хотелось иметь свой собственный дом, жену и детей. Нет, позвольте мне быть совершенно искренним, так, как вы просили. Я хотел быть великим художником. Мечтал выставляться в Королевской Академии. Но я оказался перед выбором, – как видите, выбор существует всегда. Мне также хотелось, чтобы люди видели, что я такой же храбрый и мужественный, как и мои братья. И поэтому я попросил отца купить мне офицерский патент. И чем больше моя семья возражала, утверждая, что такая жизнь не для меня, тем упорнее я на этом настаивал. Теперь я должен жить с последствиями того выбора, который совершил. И я не назову тот выбор неверным. Это было бы глупо и бессмысленно. Тот выбор привел меня ко всему, что случилось с тех пор, включая настоящий момент, и ко всем тем выборам, которые я сделаю сегодня или завтра, или на следующей неделе. К выборам, которые приведут меня и к следующему, и последующим этапам в моей жизни. Все это длинный путь, мисс Джуэлл. Я пришел к пониманию того, что наша жизнь – это путешествие, и всегда требуются сила и храбрость, чтобы сделать следующий шаг, не рассуждая о том, что правильно, а что неправильно.
– Были ли вы столь мудры до того, как получили ранение? – спросила Энн.
– Конечно, нет, – ответил он. – И если я проживу еще десять или двадцать лет, слова, которые я только что произнес, покажутся мне глупыми, или, по меньшей мере, поверхностными. Мудрость происходит из жизненного опыта, а пока что мой опыт исчисляется двадцатью восемью годами.
– На один меньше, чем мне, – сказала Энн. – Вы моложе меня.
– А о чем мечтали вы? – спросил он.
– О браке с кем-то, к кому я смогу чувствовать привязанность, – ответила Энн. – О детях. О скромном собственном домике в деревне. По крайней мере, часть того, о чем я мечтала, я получила. У меня есть Дэвид.
– И вам выбрали потенциального мужа? – спросил Сиднем.
– Да.
Следующий вопрос он бы не задал. Ответ был слишком очевиден. Этот мужчина, кем бы он ни был, бросил ее после того, как выяснилось, что она беременна от кого-то другого.
Это был кто-то из Корнуолла?
– Но вы правы, – сказала Энн. – несмотря ни на что, мы вынуждены продолжать путешествие по нашей жизни. Альтернатива слишком ужасна, чтобы всерьез рассматривать ее.
В наступившей за этим тишине Сид почувствовал себя неуютно. Он был уверен, что она не шевелилась. Должно быть, она все еще сидит боком около него. Конечно же, он мог просто встать. Он все еще не показал ей внутреннее убранство дома. Но какое-то упрямство заставляло его оставаться на месте, и позволить ей вдоволь насмотреться на него. Словно она не видела его прежде.
– Это не очень приятное зрелище, не так ли? – наконец отрывисто произнес Сиднем, и тут же ему захотелось прикусить язык. Что она могла сказать в ответ на такие полные жалости к самому себе слова, кроме как поспешить с совершенно глупой ложью, чтобы утешить его?
– Нет, – сказала Энн, – не очень.
Эти слова скорее позабавили его, нежели причинили боль. Он опять повернул голову и улыбнулся ей.
– Но это часть того, кем вы являетесь, для всех тех, кто знает вас сейчас, – сказала Энн. – Этого нельзя избежать, если только вы не решите стать отшельником или носить маску. Я думаю, что для вас ужасно быть слепым на один глаз, не иметь руки и быть не в состоянии делать многие вещи, которые легко получались у вас раньше. И это, должно быть, ужасно, глядя в зеркало, каждый раз вспоминать, как вы выглядели раньше, и что вы никогда не будете снова так выглядеть. Вы были удивительно красивы, не правда ли? Вы и сейчас красивы. Но те, кто видит вас сегодня, – особенно, как мне кажется, те, кто не знал вас раньше, – быстро привыкают к вашей внешности. Правая сторона вашего лица не слишком привлекательна, как вы сами сказали. Но она не уродлива. Это правда. Возможно, она могла бы быть такой, но не стала. Она является неотъемлемой частью вас самого, а вы – человек, заслуживающий уважения.
- Предыдущая
- 33/75
- Следующая
