Просто совершенство - Бэлоу Мэри - Страница 8

• Предыдущая
• 8/74
• Следующая

– В сущности, еще не так поздно, мисс Мартин, – заметил он. – И как бы меня ни утомила долгая поездка, перед сном я не прочь размять ноги. Возможно, прогулка и глоток свежего воздуха не повредят и вам. Вы не составите мне компанию?

Об этом Клодия не желала даже думать.

Но ужин тяжелым комом лежал в желудке, хотя она старалась не переедать. Да и тело по-прежнему ныло от тряски, а завтра предстояло проделать такой же путь, как сегодня. Клодия жаждала свежего воздуха и размеренной ходьбы.

Но не могла же она разгуливать в одиночку в незнакомом месте, да еще в сумерках.

Маркиз Аттингсборо – друг Сюзанны, напомнила она себе. Сюзанна высокого мнения о нем. Единственная причина для отказа от прогулки с ним – личная неприязнь, но откуда она взялась, если они едва знакомы? Можно отказать на том основании, что он мужчина, но это же смешно. Клодия смирилась со своим одиночеством, но вовсе не собиралась превращаться в старую деву, которая жеманится, заливается румянцем и падает в обморок, стоит только на горизонте показаться мужчине.

– Благодарю, – ответила она, – только схожу за плащом и шляпкой.

– Прекрасно, я буду ждать вас у лестницы.

Джозеф заметил, что мисс Клодия Мартин облачилась в тот же серый плащ и шляпку, в которых провела весь день. Выйдя за ворота постоялого двора, они вдвоем зашагали по улице мимо конюшни, а затем свернули в переулок, ведущий в поле. Клодия не отставала, маркизу не пришлось подстраиваться к ее шагу. Предлагать руку он ей не стал – почему-то этот жест показался ему лишним.

Уже вечерело, но, по расчетам Джозефа, до ночной темноты еще было далеко. Тучи рассеялись, на небе показалась бледная луна.

– Пожалуй, завтра будет солнечный день, – заметил он.

– Хотелось бы, – согласилась она. – Солнечный свет всегда приятнее ненастья.

Джозеф сам не знал, зачем пригласил ее прогуляться, разве только чтобы расспросить о школе. За минувший день неприязнь Клодии к нему ничуть не уменьшилась – это он видел отчетливо.

– Надеюсь, комнаты не вызвали у вас нареканий, – продолжал вести беседу он.

– Не вызвали, – подтвердила она, – но подошли бы и другие, которые я просила оставить нам, – те, что выходят окнами во двор.

– Там, наверное, шумно.

– Очень, – кивнула она. – Несколько раз мне уже пришлось останавливаться в них.

– Вам нравится шум? – Джозеф повернулся к ней. Клодия смотрела прямо перед собой, высоко вскинув голову. Боже, да ведь она сердится. Неужели на него? За то, что благодаря ему на постоялом дворе к ней отнеслись со всем уважением?

– Нет, конечно, – ответила она. – А еще мне не нравится, когда десяток фонарей светит прямо в окно, в которое несет конюшней. Но это всего лишь комнаты на постоялом дворе, где требуется провести только одну ночь. И я заранее просила оставить их для нас.

– Я в чем-то виноват перед вами, мисс Мартин? – уточнил он.

Эти слова заставили ее повернуться к нему. Она уставилась на него в упор, подняла брови и замедлила шаг.

– Ваш экипаж гораздо удобнее любого наемного, – объяснила она. – Комнаты, отведенные мне и девочкам, значительно превосходят те, где мы должны были поселиться. Ужинать в отдельной столовой намного спокойнее, чем в общем зале. Но все эти мелочи не заслуживают внимания. Безусловно, вы и люди вашего круга принимают их как должное. Но я к вашему кругу не принадлежу, лорд Аттингсборо, и не желаю принадлежать. Более того, я привыкла полагаться только на себя. Я не нуждаюсь ни в защите мужчины, ни в покровительстве аристократа, чтобы пользоваться особыми привилегиями.

Ну и ну! Такой решительный отпор в последний раз ему давали еще в ранней юности. Он посмотрел на Клодию с возросшим интересом.

– Значит, я должен извиниться за старание обеспечить вам удобства?

– Ничего вы не должны! – отрезала она. – С моей стороны было бы крайне неучтиво требовать извинений. Ведь я должна быть благодарна вам. И я действительно благодарна.

– Что-то не заметно, – усмехнулся он.

– И тем не менее это так.

Она чуть не улыбнулась. Уголки ее губ дрогнули. Но демонстрировать подобные признаки слабости она не собиралась, поэтому сжала губы в тонкую линию, устремила взгляд вперед и прибавила шагу.

Пора сменить тему, решил Джозеф. Впредь не стоит оказывать мисс Мартин лишних одолжений, чтобы она не чувствовала себя обязанной.

– Сегодня утром я убедился, что все школьницы опечалены расставанием с мисс Бейнз и мисс Вуд, – вновь заговорил он. – Значит, ученицы, которые платят за свое обучение, никогда не ссорятся с теми, кто учится из милости?

– Напротив, ссорятся, и очень часто, – сухо сообщила она, – особенно когда в школе появляются новые девочки, учащиеся из милости – с простонародным выговором, грубыми манерами, озлобленные на весь свет. И конечно, пропасть между бедными и богатыми никуда не исчезает: после окончания школы их пути расходятся навсегда. Но это любопытный жизненный урок, который мы с другими учителями преподаем, несмотря на все трудности: мы пытаемся объяснить девочкам, что все мы люди, и если не считать привилегий, полученных по праву рождения и благодаря иным обстоятельствам, между нами почти нет различий. Надеюсь, нам удается внушить ученицам уважение ко всем людям, которое они сохранят до конца своих дней.

Этот ответ понравился Джозефу: он прозвучал разумно и здраво.

– Что побудило вас принимать в школу неимущих учениц? – спросил он.

– Моя собственная бедность. Состояние моего отца было майоратным и потому после его смерти, когда мне было двадцать лет, перешло к кузену. Доставшаяся мне доля оказалась, скажем прямо, очень скромной, почти ничтожной. Не будь я ограничена в средствах, я проявляла бы щедрость иными способами. Но мне удалось найти способ не раздавать людям деньги, а оказывать им услуги.

А ведь она могла не делать ни того ни другого.

– И все-таки обучение бедных девочек наверняка обходится вам недешево, – заметил он. – Вы даете им крышу над головой, кормите, одеваете. Из-за них вы не в состоянии принимать в школу больше учениц, родители которых способны платить за обучение.

– Плата за обучение в школе довольно высока. Испытывать по этому поводу чувство вины я не намерена: я убеждена, что мы даем прекрасное образование, а если кто-то из родителей считает иначе, они вправе отослать дочерей в любую другую школу. Кроме того, у школы есть на редкость щедрый попечитель – увы, его имя неизвестно. Больше всего меня тяготит сознание, что я так и не сумею лично поблагодарить его за все.

Городок остался позади, они шагали по проселочной дороге между низкими живыми изгородями, за которыми расстилались поля и пастбища. Легкий ветер овевал лица и приподнимал поля шляпки.

– Значит, если так можно выразиться, у вас есть «платные» и «бесплатные» ученицы, – подвел итог маркиз. – А вы не думали о других различиях? Например, о девочках с физическими недостатками?

– Вы имеете в виду хромых? – уточнила она. – Или глухих? Или отстающих в умственном развитии? Признаться, никогда не думала. Слишком много трудностей пришлось бы преодолевать в этом случае, вы не находите?

– А разве сейчас вы не сталкиваетесь с трудностями?

На некоторое время она умолкла.

– Даже не знаю… Просто не задумывалась. Полагаю, большинство родителей, у которых есть дети с физическими недостатками, особенно девочки, считают, что они не в состоянии учиться вместе с остальными, и даже не пытаются записать их в школу. Но если бы они попытались и обратились ко мне, я… нет, не знаю, что бы я ответила. Смотря о каком физическом недостатке шла бы речь. Обучать хромого ребенка легко, правда, он не сумел бы учиться танцам или участвовать в подвижных играх. Но как быть с глухой ученицей или отстающей в умственном развитии?… А в целом вопрос интересный.

Клодия повернулась к спутнику с серьезным и одобрительным выражением лица.

• Предыдущая
• 8/74
• Следующая