Хорёк-писатель в поисках музы - Бах Ричард Дэвис - Страница 16

• Предыдущая
• 16/25
• Следующая

Два дня спустя, ровно в полдень, до Хорьчихи Даниэллы сквозь легкий перестук пишущей машинки донесся звук из гостиной. Не просто звук — крик. Настоящий вопль.

— Баджи!!!

Не помня себя от ужаса, она вскочила и встрепанным клубком черного меха метнулась в дом. Опрокинутое кресло отлетело на середину веранды.

Баджирон неподвижно сидел перед телевизором. Шерсть его стояла торчком, хвост распушился и вздыбился, как ершик для мытья бутылок. Одной лапой он тянулся к экрану и в то же время словно пытался его оттолкнуть.

— Даниэлла...

Она взглянула на экран — и ахнула:

ТАМ, ГДЕ СТУПИЛА ЛАПА ХОРЬКА

Титр растаял, и на смену ему явился кабинет, заставленный книжными полками, а затем, крупным планом, — солидный хорек-ведущий в мягкой шляпе и атласном аскотском галстуке. Раскрутив одной лапой огромный глобус, он произнес:

— Добрый день. Меня зовут Хорек Бритам. Добро пожаловать туда, где ступила лапа хорька.

Баджирон и Даниэлла застыли с раскрытым ртом.

— На этой неделе наша программа перенесет вас в самое холодное место на земле. Даже краткий визит в это царство холода сопряжен со смертельной опасностью...

Кабинет на экране сменился однообразным ледяным пейзажем, на фоне которого могучий ветер гнал без передышки снежные хлопья. А голос ведущего за кадром продолжал:

«...Вот где разбила свой лагерь Хорьчиха Лола Эвайн! Ветер и мороз взяли отважную путешественницу в осаду. День и ночь ей приходится отражать атаки стихий. Но она твердо уверена, что выдержит эту осаду и выживет во что бы то ни стало».

Из-за снежной пелены показалась крепенькая хорьчиха в теплом-претеплом шарфе и огромной шапке. Мордочка ее была покрыта изморозью, с усов и ресниц свисали сосульки.

— Кажется, у вас там сегодня холодновато, Лола! — обратился ведущий прямо к путешественнице.

Та рассмеялась и прокричала, перекрывая свист бурана:

— Да нет, Бритам! Здесь это один из самых теплых дней...

Даниэлла потянулась к пульту и нажала на кнопку. Экран погас.

Она обернулась к мужу, не пытаясь скрыть потрясения:

— Там, где ступила лапа хорька? Баджирон! Как они могли...

Баджирон откинулся на спинку старого мягкого кресла.

— Отличное название. Но не для меня, — добавил он и залился непринужденным смехом. — Я пишу для щенков!

Какое-то время в гостиной царила тишина. Баджирон и Даниэлла молча размышляли над этим странным совпадением. И наконец Баджирон промолвил:

— Ничего не происходит просто так, правда, Даниэлла? Сколько же времени я потратил, чтобы понять, что пытается втолковать мне жизнь! Урбен де Ротскит с самого начала был обречен. Дракон прорычал мне все уши: «Не пиши эту книгу! Это тупик!» Он сказал мне, что мои персонажи будут жить вечно. Я думал, это он о Ротските... Но он-то имел в виду Стайка!

А стоило мне только отказаться от этого романа, как смотри — звонит мой издатель. Ему не нужен большой роман. Ему нужны книжки о Стайке. Я включаю телевизор — и что я вижу? «Там, где ступила лапа хорька» — это вообще не книга! Это телепередача!

— Знаешь, чем преданность делу отличается от упрямства? — с улыбкой спросила Даниэлла.

— А то как же, Даниэлла, — откликнулся Баджирон с таким акцентом, какому позавидовал бы даже бывалый монтанский хорьскаут. — Коли ты уж предан делу — так ты со своей жизнью заодно. А уж коли упрямишься — так просто упрямишься, и все тут.

К весне из печати вышли «Честное слово Стайка», «Стайк и дом с привидениями» и «Послеобеденный отдых Стайка».

Все надежды, которые Хорек Баджирон возлагал на графа де Ротскита, воплотил в жизнь Колибри Стайк. Каждая следующая книга оказывалась еще популярней предыдущей. «Послеобеденный отдых Стайка» превознесли до небес на страницах «Пушистых ведомостей», авторы которых редко снисходили даже до простой похвалы.

«Столь увлекательной повести о природе творческого воображения ведущему этой рубрики не доводилось держать в лапах еще никогда. В словах, обращенных к щенкам, кроется смысл, интересный и важный для всякого хорька».

А к лету Даниэлла отослала в Издательский дом «Хорек» рукопись своего второго романа. Экзотическая Хорьчиха Шантелла-Дижон ничуть не уступала в скандальности озорной Веронике и подняла волну ажиотажа на трех континентах, став настоящей сенсацией. Ослепительная белоснежная маска Шантеллы и ее тайные подвиги во благо хорьков снискали «Запретным вопросам» четвертую строчку в списке бестселлеров «ПВ» — всего на одну позицию ниже первого романа Даниэллы.

Дорога из Прыг-Вбока в Биллингс, куда Баджирон с Даниэллой направлялись в тот день за кормом для лошадей, плавно огибала холм к югу от городка. Вынырнув из-за поворота, они увидели это одновременно.

— Баджирон!

Фургончик съехал на обочину и остановился — крохотная букашка на фоне гигантского рекламного щита размером с аэробус:

ВСЕ ХОРЬЧИХИ ЧИТАЮТ

ХОРЬЧИХУ ДАНИЭЛЛУ

ВСЕ ЩЕНКИ ЧИТАЮТ СТАЙКА

Спрашивайте в книжных магазинах!

Чета хорьков завороженно смотрела на рекламу. Затем тишину прорезал голос Даниэллы:

— Баджирон... Что мы наделали?

Вплоть до этого мгновения хорьки-писатели жили на своем уединенном ранчо, как под стеклянным колпаком, надежно оберегавшим их от всех последствий и того тихого обожания, которое вселял в сердца читателей Стайк, и того необъяснимого восхищения, которое пробуждали в своих поклонниках пикантные героини Даниэллы.

Вплоть до этого мгновения рукописи оставались для них всего лишь стопками бумаги из единственного на весь Прыг-Вбок канцелярского магазинчика — и историями, которые они читали друг другу вслух, то смеясь, то приходя в недоумение, историями, которые они приглаживали и шлифовали до блеска, правили и переписывали вновь и вновь, пока окончательный вариант не исчезал наконец в недрах почтового ящика.

А потом истории превращались в контракты и чеки. Со временем и Баджирон, и Даниэлла привыкли к тому, что книги их стали бестселлерами. И это их очень радовало — но это не означало, что день за днем они слонялись по дому без дела, оглушенные собственными успехами. Все радостные события происходили где-то далеко и оставались для них новостями из какого-то иного мира.

Но этот рекламный щит, высящийся над дорогой, не оставлял места для иллюзий. Восемьдесят лап в высоту, сто пятьдесят — в ширину, и каждая угольно-черная буква на белоснежном фоне — высотой с трех Баджиронов. Да, Издательский дом «Хорек» и вправду увеличил отчисления на рекламу — как и обещал!

— Если такое творится в Монтане... — начал Баджи.

—...что мы наделали? — шепотом повторила Даниэлла.

Фургончик снова двинулся в путь, но до конца поездки водитель и его спутница не обменялись больше ни словом. Остановившись во дворе «Лошадиных закусок Хорька Мэнни», они принялись загружать кузов овсом и свежими яблоками. Клерк у столика заглянул в накладную, перевел взгляд на клиентов и снова уставился в бумаги.

• Предыдущая
• 16/25
• Следующая