Сказание о верном друге - Харламов Дмитрий - Страница 11
- Предыдущая
- 11/35
- Следующая
Обычно вождем был лучший, опытнейший охотник. Он знал, как добыть зверя летом и особенно зимой, когда наступали стужи, устанавливал сроки сбора плодов и ягод. Он приказывал племени подниматься в большой переход на другое место, если нависла угроза со стороны враждебного племени, или наступал голод, или дивы начинали упорно мучить людей болезнями и надо было сбить их со следа. Он заботился о безопасности жилища, строго поддерживал обычаи и заповеди предков.
Все было так – это хорошо знал Черный Ворон, но он должен, должен изменить этот порядок, повернуть его по-своему. Разве малая власть у него в руках? Разве не он, Черный Ворон, сделал вождем Орла? Так почему же этот мальчишка смеет спорить с ним, ставит свою власть выше таинства, которым владели жрецы до него, и теперь владеет он, Черный Ворон?
Кто посмеет толковать Слово предков вопреки ему, вступающему в разговор с самими дивами?
Власть жреца должна быть сильнее власти вождя, хотя бы потому, что жрец остается жрецом до того самого дня, когда наступает ему пора отправляться в пещеру предков. Вожди же меняются намного чаще: то зверь убьет, то дивы ночи нашлют на него болезни, то ошибется он и взбунтовавшееся голодное племя потребует сменить вождя.
Будет так, как решил! Он сам станет управлять и охотниками, и женщинами и распределять добычу… Случай, пусть только представится случай!
Мрачные мысли медленно поворачивались в голове Черного Ворона, злоба стесняла дыхание. Со стороны же казалось, будто он дремлет, сидя у огня и уронив голову на грудь.
Сумерки наступили быстро. Повалил густой снег. Женщины, ходившие за хворостом, вернулись промокшими и дрожали от холода.
Давно пора бы возвратиться охотникам, ведь ушли они ранним утром. Не беда ли какая?
Жены одна за другой с беспокойством взбирались и вслушивались в глухое безмолвие ненастной ночи.
Беспокойство охватило всех, кроме Черного Ворона.
Мудрый Аун выбрал самый большой смолистый факел, запалил у костра и велел Лану надежно укрепить его между камнями у входа. Факел шипел и сыпал огненными брызгами, чадное пламя извивалось на ветру, как живое существо.
Даже равнодушная ко всем и ко всему Зурра обеспокоенно прислушивалась к звукам снаружи.
Черный Ворон сидел, чуть покачиваясь из стороны в сторону, казалось, он пел заунывную песню голосом ветра, там, в снежной круговерти.
Зурра наклонилась и шепнула ему несколько слов. Он не реагировал.
Лан высунулся в лаз. Ни зги. Частые снежинки щекочут лицо. Как будто похолодало, да и снег теперь падает не крупными хлопьями, а мелкими колючими искрами.
Рядом появился Зурр, а следом за ним тяжело взобрался на шаткую каменную горку Мудрый Аун.
Старик подставил свою косматую голову ветру и жадно принюхивался.
– Скоро дивы перестанут бросать на землю снег, и факел будет видно далеко.
Зябко запахнувшись в потертую дырявую шкуру, старик стал спускаться. Лан последовал за ним. Люди копошились в темном чреве пещеры, приглушенно переговаривались. Гнетущая тишина царила в жилище, даже детеныши примолкли.
Двое охотников, оставленные для охраны жилища, стали собираться. Неужели они решили идти на поиски?!
Никто не заметил, как Зурра снова сказала что-то мужу.
Злобное громкое карканье заставило всех вздрогнуть.
– Крр-ра, кр-ра, крр-ра! – кричал Черный Ворон.
Глаза его были закрыты, и от этого карканье казалось особенно зловещим.
– Черный Ворон слышит беду. Горе вам, люди таж. Братья Оггру бродят рядом с вашим жилищем. Братья Оггру, хозяева пещеры мертвых, хотят жертв. Женщины, Черный Ворон видит охотников. Скоро они будут здесь.
Непонятные, полные скрытой угрозы выкрики жреца посеяли страх и смятение в сердцах людей. Они даже не сразу бросились к лазу, так потрясли их и напугали обещания скорых бед.
А когда бросились, увидели на заснеженном склоне холма маленькие шевелящиеся фигурки.
По тому, как шли люди, понуро и молчаливо, чувствовалось – что-то случилось.
Многие побежали навстречу.
Охотники волокли шкуру, на которой лежала темная туша. Да это же человек! Это же вождь, Большой Орел!
Беда пришла в жилище людей. Завыли женщины. Лана выла громче всех, царапая себе лицо и грудь.
В свете костра осмотрели раны вождя. Он не подавал признаков жизни. От левого плеча поперек груди шел страшный рваный след от когтей тигра.
– Могучий тигр напал неожиданно, – рассказывал старый охотник Желтый Клык. – Если бы не храбрость Большого Орла, не все увидели бы снова жилище. Зверь украл нашу добычу. Тигр – презренный враг…
Черный Ворон и теперь не шевельнулся, хотя ему полагалось немедленно приниматься за раненого, пока злые дивы не проникли через раны внутрь, ведь тогда человек станет собственностью дивов.
Мудрый Аун принялся очищать раны вождя и велел охотникам принести в мешке из шкуры воды из ручья, а старухам – сушеных целебных трав и курения для священного огня, чтобы жрец мог прогнать братьев Оггру из жилища.
Большой Орел заскрипел зубами и несколько раз повернул голову из стороны в сторону от боли. Глаза его оставались закрытыми. Как видно, злые дивы уже успели причинить ему зло, проникнув через рану.
А Черный Ворон втайне ликовал. Теперь он один будет вершить власть в племени. И об этом он скажет сейчас.
Едва успел Мудрый Аун присыпать раны целебной золой, чтобы остановить кровь, как жрец поднялся во весь свой рост и возвестил громовым голосом:
– Черные дивы ночи жестоко карают племя таж. Беда и голод пришли в жилище…
Он широко раскрыл свои ужасные глаза и медленно обвел всех пристальным, проникающим в душу взором.
– В Слове предков спасение ваше! Пусть страх перед Словом всегда будет с вами!
Люди, как того требовал обычай, опустились на землю, садясь на пятки и держа руки на плечах крест-накрест, в знак внимания и смирения.
Из дальних углов к костру сползались все, кто понимал Слово, кто мог двигаться.
– Все вы видели, как вождь Большой Орел не захотел принести волка в жертву дивам ночи, и вот они наказали его, и братья Оггру забирают вождя к себе…
– О, спаси его, Черный Ворон, – жалобно простонала Лана.
– Нужно исполнить желание дивов. Приведите сюда волка! Все взоры обратились к Муне. Девочка съежилась, пыталась отползти в темноту, но люди сидели плотно и не пускали ее. Слезы текли по ее щекам.
– Нет, не я! Пусть это сделает Лан, он знает, где детеныш волка.
– Упрямая! – закричал жрец и бросил в костер пучок сухой травы, отчего искры столбом взвились к темным сводам. – Дивы зла накажут жестоко!
Лан поднялся и, ни на кого не глядя, побрел к выходу. Да и как быть, если в опасности жизнь вождя, жизнь отца?! Двое охотников запалили факелы и поспешили за ним.
От ярости на Муну розовый туман застлал глаза Черного Ворона. Теперь, когда он был единым властителем над этими людьми, казалось неправдоподобным, чтобы какая-то девчонка вторично отказалась подчиняться ему. О! Он не будет знать жалости. Пусть наконец непокорные понесут наказание.
– Мать Олениха велела всем людям таж хранить Слово предков, и я, Черный Ворон, сейчас скажу его вам: «Были великий лес и горы, закрывающие полнеба. Было Большое Солнце и много воды… Людей в племени было – как звезд на небе, как деревьев в лесу. Довольно было у них сладкого мяса, плодов и целебных трав…»
Жрец замолк. Он не забыл, что говорить дальше, он колебался, страшась гнева мертвых, которые все услышат через дыру. «Надо было хоть камнем завалить лаз в пещеру предков», – подумал он.
– «Но люди таж забыли Слово предков, не слушали и не боялись жреца, и разгневались дивы, и напустили ночь на солнце, и сотрясли землю. Настал великий голод и холод…»
- Предыдущая
- 11/35
- Следующая
