Снова три мушкетера - Харин Николай - Страница 62

• Предыдущая
• 62/103
• Следующая

— Что фас рассмешило, каспадин? — зычно спросил толстяк, шумно опускаясь на скрипнувшую скамью.

— Этот плут только что клялся мне, что во всей харчевне нет ничего, кроме этой гнусной похлебки и кислой капусты.

— А, мошенник! — загудел рейтар, запуская в хозяина подсвечники. — Ты опманул каспадина мушкетера, но я тепя фыфету на шистую фоду! Вольфганг Бергер — командир отдельного рейтарского полка на слушбе его феличества — к фашим услугам, сударь. Солдаты зофут меня Толстый Вольф.

— Лейтенант королевских мушкетеров д'Артаньян, — представился молодой человек в свою очередь.

— Готов поспорить на што укодно — сейчас нам податут опет. Мои репята перевернут вверх тном фею эту проклятую харчевню, но пез шаркого и допрого фина нас не остафят, — уверенным тоном заявил рейтарский полковник.

— А чтоб вас!.. — тихо ругался хозяин в темном углу. — Французы ощипали всех кур, теперь германцы всех свиней перережут.

— Эй, молотшик! — окликнул его бравый полковник, к счастью, не расслышавший последних слов хозяина. — Неси сюта топрого фина, та пошифей! Каспадин мушкетер и я хотим выпить за сторофье допрого короля Людовика!

Вскоре на столах появились поросята, которых расторопные рейтары деловито зажарили целиком, насадив их на вертела, как куропаток. Нашлось в харчевне и вино.

— Не кажется ли вам, полковник, — спросил д'Артаньян, — что наш милейший хозяин вполне способен подсыпать в бочонок отраву? Поглядите только, как он смотрит на нас.

— Шорт фосьми, фы правы! — с полным ртом отвечал рейтар, от этого его произношение стало еще своеобразнее.

Не приостанавливая движения своих устрашающих челюстей, живо напоминавших д Артаньяну мельничные жернова, полковник знаком подозвал хозяина к столу.

— Фыпей-ка из этого куфшина, люпезный, — тоном, не допускающим возражений, приказал он трактирщику.

Тот послушно выпил и, крякнув, вытер губы тыльной стороной руки. При этом достойный содержатель заведения не удержался от жалобного восклицания:

— Эх, последнее приличное вино пропало!

— Что значит — пропало, каналья! — воскликнул д'Артаньян. — Уж не хочешь ли ты сказать, что если два благородных путника разопьют этот бочонок за здоровье короля Франции, то вино следует считать пропавшим!?

— Что сначит пропало, плут?! — эхом откликнулся толстяк. — Я прикашу моим молотцам насадить тебя на фертел, как свинью, и сашарить на метленном окне!

— О каком окне здесь толкуют? — раздалось позади. — В этом дрянном кабачке и окон-то не разглядишь — видно, все они мухами засижены. Эй, трактирщик — вина мне самого хорошего да подбрось поленьев в очаг — огонь почти погас, а я промерз до костей, они так и стучат друг о дружку!

В харчевне появилось новое лицо, которое отвлекло внимание рейтарского полковника и д'Артаньяна, избавив тем самым хозяина от дополнительных неприятностей.

— Это фы говорите оп окне, люпезный! А я гофорю, оп окне, по-моему, это дфе совершенно разные фещи, — сердито откликнулся полковник.

— Латно, пусть путет по-фашему, — отвечал вновь прибывший. — Только пусть мне подадут что-нибудь поесть. Верно, это ваши подчиненные поджаривают на дворе аппетитных поросят?

— Фы нефежа, люпезный, и фам тут не место, — отвечал рейтар, разгневанный тем, что незнакомец передразнивает его. — Фы и сами-то говорите по-французски хуше турка!

— Турки редко говорят по-французски, как, впрочем, и по-немецки, примирительно заметил незнакомец. — Однако вы правы, я не француз, а фламандец.

— Тогда фот что я скажу фам, каспадин! Фы терпите испанцев, а мы с ними теремся, и фам тут не место! — повторил полковник, наливаясь краской.

— Мы их вовсе не терпим, а боремся с ними, как умеем. Моя бедная родина скоро сбросит испанское иго, — помрачнев, проговорил фламандец в ответ. — И сколько бы король Филипп и его герцог Оливарец ни слали к нам своих генералов, все они рано или поздно кончат плохо. А сюда я приехал из свободных Нидерландов от имени штатгальтера Фридриха-Генриха и его лучшего генерала Отто фон Гента с поручением к первому министру Франции. Если же это вам угодно, каспадин, — с мрачной веселостью продолжал курьер штатгальтера, — то я к вашим услугам.

Произнеся эти слова, сулившие немедленную дуэль с решительным рейтаром, приезжий сбросил плащ и войлочную шляпу, укрывавшую его лицо, и приготовился к схватке.

— Черт возьми! Да это же капитан Ван Вейде собственной персоной! неожиданно раздался голос д'Артаньяна, до сих пор хранившего молчание и со сдержанным интересом следившего за развитием событий.

Фламандец, собравшийся было вынуть клинок из ножен, потому что толстяк-полковник уже выбрался из-за стола и распрямился во весь свой рост с видом весьма воинственным, бросил удивленный взгляд на д'Артаньяна, видимо, не узнавая его.

— Капитан Ван Вейде на суше! — продолжал д'Артаньян. — Вот так встреча! Как хотите, капитан, но я должен задать вам несколько вопросов.

— Teufel![25] — воскликнул полковник. — Фы снаете этого шеловека?!

— Еще бы, — так же экспрессивно отвечал д'Артаньян. — И он мне очень нужен.

— Шаль, — флегматично отвечал рейтар. Видно, полковник был отходчив. Я пыло совсем сопрался проткнуть этого молотшика, но раз он фам нужен…

В это мгновение капитан Ван Вейде наконец узнал д'Артаньяна. Его лицо отразило сложные чувства.

— Я встречал человека, очень похожего на вас, сударь, — ответил он спокойным тоном, но видно было, что спокойствие давалось ему нелегко. — Но тот был повешен в прошлом году по приказу коменданта Ла-Рошели перед сдачей города.

— Вы ошибаетесь, капитан. Он избежал казни — в первый раз ему помогла… сама судьба, но его снова схватили. Во второй же раз его спасли… вы, капитан Ван Вейде.

— Я!?

— Именно.

— Что это значит?

— Это значит, что тот человек перед вами.

— Так вас все-таки не повесили, господин Кастельмор?!

— Мое имя — д'Артаньян.

Фламандец извлек из кармана обширный платок и утер им лицо.

— Вроде бы согрелся, — сказал он.

Эти слова разрядили обстановку. Полковник добродушно расхохотался и наполнил стаканы.

— Присоединяйтесь, капитан, — улыбаясь, пригласил д'Артаньян.

Фламандец не заставил себя долго упрашивать — он присоединился.

— Вы собираетесь меня о чем-то спросить, сударь, — сказал фламандец, когда стаканы были снова наполнены, а почтенный полковник вернулся к недоеденному поросенку. — А между тем я очень хотел бы задать один вопрос вам.

— Охотно отвечу на него, так как вас я буду выспрашивать долго.

— Тогда объясните мне, почему вы упомянули о своем спасении… с моей помощью. Ведь, отдавая приказ поднять якоря, я был уверен, что помочь вам невозможно.

— Нет ничего проще. Только, с вашего позволения, я коротко объясню полковнику, о чем мы говорим.

Фламандец утвердительно кивнул, отдавая должное учтивости д'Артаньяна, и в свою очередь принялся за жаркое. Мушкетер же тем временем посвятил рейтарского полковника в уже известную нам историю своих приключений в Ла-Рошели.

— Итак, — сказал д'Артаньян, закончив свой пересказ. — Теперь я могу ответить на ваш вопрос, капитан. Все дело объяснялось просто. Комендант сдал город, сам же он надеялся уплыть на фелуке, избежав позорной необходимости сдавать ключи от города победителям. Убедившись, что ее уже и след простыл, он испугался, что, увидев меня на виселице, мои мушкетеры сгоряча отправят его составить мне компанию. Комендант успел остановить казнь. И все благодаря вам, капитан. Не подними вы якоря той ночью болтаться бы мне утром на виселице.

— Так фыпьем же за своефременное отплытие! — подхватил полковник, поднимая стакан.

Предложенный тост вызвал всеобщее одобрение.

— А теперь, капитан, — обратился д'Артаньян к фламандцу, — вы должны рассказать мне обо всем, что случилось с вами. Не скрою также, что меня очень беспокоит судьба моего пропавшего слуги. Вы знаете, что с ним стало?

• Предыдущая
• 62/103
• Следующая