Северный полюс. Южный полюс - Амундсен Руаль Энгельберт Гравнинг - Страница 20

• Предыдущая
• 20/40
• Следующая

Время представляет для эскимоса весьма малую ценность, когда речь идет лично о нем, однако эскимос, разобравшийся в понятиях и обычаях белых, прекрасно отдает себе отчет в том, как важно быть пунктуальным, и исполняет приказания с удивительной быстротой и проворством.

Эскимосский каяк

Эскимосы исключительно сильный и выносливый народ; я убежден, что в этом отношении с ними не может сравниться никакой другой из ныне известных первобытных народов. Правда, эскимосы, как правило, менее рослы, если подходить к ним с нашими мерками, но я знаю среди них людей 5 футов 10 дюймов ростом и весом 185 фунтов. Распространенное мнение, будто эскимосы нескладно сложены, не соответствует действительности и служит еще одним примером того, что нельзя судить о человеке по одежде. Костюм эскимосов элегантностью не отличается.

Сделанные из шкур каяки и охотничьи принадлежности эскимосов – высокий образец изобретательности и смышлености. На легкий каркас, состоящий из бесчисленных мелких кусков дерева, искусно соединенных ремнями из тюленьей кожи, натягиваются дубленые тюленьи шкуры, аккуратно сшитые в одно целое женщинами; швы, чтобы сделать их водонепроницаемыми, промазываются тюленьим салом и сажей из светильников. В результате получается не лишенное изящества, обладающее большой плавучестью суденышко, вполне соответствующее той цели, для которой оно предназначено, а именно: дать возможность охотнику бесшумно подкрасться к стадам тюленей, моржей и белух. Суденышко в зависимости от комплекции его создателя и владельца имеет от 20 до 24 дюймов в ширину и от 16 до 18 футов в длину. В нем помещается один человек. Я помог эскимосам несколько усовершенствовать его, снабдив их более подходящим материалом для каркаса, однако его идея и конструкция являются исключительно их достоянием.

Я давно полюбил этот простой, бесхитростный народ и научился ценить многие его замечательные и полезные качества, и этому едва ли приходится удивляться. Не надо забывать, что почти за четверть века знакомства с ним я узнал его лучше, чем любое другое сообщество людей на Земле. Нынешнее поколение эскимосов фактически выросло на моих глазах. Каждого члена племени, будь то мужчина, женщина или ребенок, я знаю по имени и в лицо так, как домашний врач в старину знал всех членов семьи, которых он лечил, и, возможно, подобные узы дружбы связывают меня с ними. Интимное знание каждого человека в отдельности сослужило мне бесценную службу в моей работе.

Взять, например, четверку молодых эскимосов, входивших в состав санного отряда, который в конце концов достиг столь желанной 90-й северной параллели. Старшему из них, Ута, около 34 лет. Он прекрасный охотник, богатырски сложен и почти 5 футов 8 дюймов ростом. Когда я впервые познакомился с ним, он был еще подростком. Эгингва, второй член группы, здоровый парень весом около 175 фунтов; ему 26 лет. Сиглу – около 24 лет, Укеа – всего 20. Все четверо привыкли смотреть на меня как на покровителя, защитника и руководителя своего народа. Мне были прекрасно известны возможности и индивидуальные черты каждого из них, и именно их я избрал для последнего решающего усилия, зная, что они лучше, чем кто-либо, приспособлены для работы, которую предстояло проделать.

Прежде чем возобновить свой рассказ о том, как мы поплыли дальше, я хочу сказать несколько слов об эскимосских собаках – этих замечательных созданиях, без которых наша экспедиция не могла бы увенчаться успехом. Это крепкие великолепные животные. Есть собаки крупнее, есть собаки красивее, но я не верю в них. Возможно, и собаки других пород могут работать так же хорошо и совершать такие же быстрые и длинные переходы, когда они досыта накормлены, но нет другой такой собаки на свете, которая могла бы работать столь же долго при низких температурах, практически на голодном пайке. Кобель эскимосской собаки весит в среднем от 80 до 100 фунтов, хотя у меня был один, весивший 195 фунтов. Суки несколько меньше. Особенностями их экстерьера являются заостренная морда, широко поставленные глаза, острые уши, очень густая шерсть с мягким плотным подшерстком, мощные мускулистые лапы и пушистый, похожий на лисий, хвост. Существует всего лишь одна порода эскимосских собак, но окраски они бывают самой разнообразной – черные, белые, серые, рыжие, коричневые, пегие. По мнению некоторых ученых, они прямые потомки полярного волка, однако, как правило, они так же привязчивы и послушны хозяину, как наши домашние собаки. Питаются они исключительно мясом. На основании опыта я убедился, что они не выносят никакой другой пищи. Вместо воды они едят снег.

Эскимосские собаки круглый год живут под открытым небом; и летом и зимой их держат на привязи около палатки или иглу. Им никогда не позволяют бродить, где вздумается. Иногда хозяин на время берет к себе в иглу особенно любимую собаку или суку с щенками; впрочем, щенки уже через месяц после рождения становятся такими крепышами, что могут выдерживать суровые зимние холода.

Эскимосская собака

Полагаю, я сказал достаточно, чтобы дать читателю общее представление об этом необычном народе, который оказал мне неоценимую помощь в моей работе в Арктике. Хотелось бы, однако, еще раз повторить – хотя и с риском быть неправильно понятым, – что я очень надеюсь на то, что впредь не будет предпринято никаких попыток приобщить его к цивилизации. Такие попытки, если бы они увенчались успехом, уничтожили бы тот первобытный коммунизм, благодаря которому поддерживается существование этого народа. Внушите эскимосам идею недвижимости и прав личной собственности на пищу и дома – и они могут стать такими же эгоистами, как люди цивилизованного мира, между тем как сейчас всякая добыча крупнее тюленя является у них общей собственностью племени, и ни один человек не голодает, в то время как его соседи объедаются. Если у эскимоса два комплекта охотничьего снаряжения, он поделится им с человеком, у которого нет ни одного. Как раз это чувство доброго товарищества и является залогом самосохранения всего племени. Я научил эскимосов основным правилам санитарии и ухода за телом, научил их, как лечить простейшие болезни и раны; этим, я думаю, и должно ограничиться приобщение их к цивилизации. Это мнение не основано ни на какой-либо теории, ни на предрассудках – в этом убеждает меня мой 18-летний опыт ближайшего знакомства с эскимосами.

1 августа «Рузвельт» отплыл с мыса Йорк, имея на борту несколько эскимосских семейств, которые мы забрали с мыса Йорк и с острова Салво, а также около сотни купленных у эскимосов собак. Когда я говорю «купленных», я не имею в виду, что мы платили за них деньгами, поскольку у эскимосов нет ни денег, ни какого-либо мерила стоимости. Всякий обмен вещами у них основан исключительно на принципе меновой торговли. Скажем, если у одного эскимоса есть оленья шкура, которая ему не нужна, а у другого есть что-то еще, они могут обменяться. У эскимосов были собаки, в которых мы нуждались, у нас были вещи, в которых нуждались эскимосы, – поделочный лес, ножевые изделия, кухонные принадлежности, охотничьи припасы, спички и тому подобное. И вот мы менялись.

Снова тронувшись в путь от мыса Йорк на северо-запад, мы проплыли мимо «Алых утесов» – так их назвал английский исследователь Джон Росс[30] в 1818 году. Этим красочным названием утесы обязаны массе «красного снега», который видно с корабля за много миль. Окраску вечному снегу придает Protococcus nivalis – низший одноклеточный микроорганизм. Его колонии представляют собой почти прозрачные желатинообразные сгустки диаметром от четверти дюйма до размеров булавочной головки; свое скудное пропитание микроорганизм извлекает из снега и воздуха. Издали снег похож на кровь. Это алое знамя Арктики приветствовало меня при каждом моем путешествии на Север.

• Предыдущая
• 20/40
• Следующая