Рассвет рыцаря - Хантер Ким - Страница 23

• Предыдущая
• 23/74
• Следующая

Лайана верила старой няне. Она не сомневалась, что ее отец был человек холодный. Ходили слухи о том, что мать Лайаны всю жизнь металась от одной безумной любовной связи к другой, пытаясь найти тепло и ласку, которых ей недоставало в браке. Капитан гвардии, простой стражник, музыкант, поэт, священнослужитель, писец — королеве было все равно, она тащила в свою кровать всех. Озлобленный принц-консорт, считая себя жертвой похотливой жены, полностью отвернулся от женщин.

И как будто этого было недостаточно, Лайану изуродовал человек-пес Вау. Теперь, холодная, помешанная и уродливая, она была недостойна любви.

Лайана не сомневалась, что Солдат найдет утешение в объятиях других женщин.

— Он не сохранит верность ведьме, — пожаловалась Лайана своей горничной и наперснице Дриссиле сразу же после свадьбы, — даже, несмотря на то что она принцесса, а он нищий. Поэтому я ни за что не допущу его сюда. Отвергнув его, я сохраню свою честь и его жизнь, ибо весьма вероятно, что в припадке безумия я попытаюсь убить своего супруга.

Темноволосая Дриссила слушала госпожу, расчесывая ей волосы рогатой ракушкой, преподнесенной Солдатом в качестве одного из свадебных даров. Служанка стояла за спиной принцессы, сидевшей в резном деревянном кресле. Отражение Дриссилы в серебряном зеркале помахало Лайане этой расческой, сотворенной природой.

— По-моему, мысль неплохая. Он красивый мужчина, но от его глаз меня мороз по коже пробирает. Они такие странные, голубые. Наверняка этот человек способен совершить убийство! Быть может, именно вы не проснетесь утром после первой брачной ночи.

— Ты полагаешь, он похож на убийцу? А я считаю, напротив, он ангел.

— Это потому, моя госпожа, что он одурманил вас своим беззаботным отношением к жизни. О, он очень обходительный головорез, но есть в нем что-то еще. Что-то очень-очень опасное, если хотите знать мое мнение. Он вас ослепил, и вы не видите его истинную сущность. — При этих словах Дриссила фыркнула. — Если вы меня спросите, моя госпожа, я вам скажу вот что: выбросьте его на свалку к тем двоим, пока он не перерезал нас всех во сне.

— А по-моему, он совершенно беззащитный. Тебе он действительно кажется опасным?

В этом Дриссила была непреклонна. Свое мнение она высказала уверенно и решительно. Перестав причесывать госпожу, служанка обошла ее и посмотрела ей прямо в глаза.

— В нем есть что-то жуткое. Он производит впечатление человека беззащитного и простодушного, но я чувствую, что в нем есть что-то очень страшное. Госпожа, этому солдату-изгнаннику пришлось пережить нечто ужасное, вынудившее его искать счастья в незнакомом мире, где он чужой. Бесшабашных авантюристов подталкивает сзади прошлое и тянет вперед настоящее. Солдат совершил в прошлом ужасный поступок. И способен совершить что-то ужасное в будущем. Нам лучше держаться от него подальше.

Тот факт, что Солдат опасен, нисколько не умалял его в глазах Лайаны. Больше того, это делало его еще желаннее. Некоторых женщин тянет к подобным натурам. И все же принцесса сознавала, что гоняется за жар-птицей. Солдат женился на ней только для того, чтобы спасти свою жизнь, не больше.

— Кто сможет полюбить такое страшилище, как я? — вздохнула Лайана, поворачиваясь к зеркалу боком, чтобы снова посмотреть на перекошенный глаз, исполосованную щеку с глубокими бороздами сморщенной кожи, разорванный уголок рта. — От такого отталкивающего зрелища вывернет наизнанку даже врача, препарирующего трупы.

— Не обращайте внимания на свое лицо, у вас золотое сердце, — поспешила успокоить ее преданная служанка. — Это гораздо важнее.

— Не надо забывать о терзающем меня безумии, — грустно заметила Лайана.

Этот разговор состоялся несколько дней назад. Сейчас принцесса вспоминала его, дожидаясь прихода Дриссилы и остальных служанок, наблюдая из окна за тем, что происходило за пределами дворца.

С высоты башни были хорошо видны карфаганские солдаты, собиравшиеся у городских ворот. В воздухе пахло войной. Это подтверждали реющие на ветру знамена и флажки, громкие звуки военных маршей. Воины-наемники собирали красные шатры, складывая шесты и сворачивая парусину. Не всем карфаганцам предстоит двинуться в поход на север — половина останется охранять Зэмерканд на случай неожиданного нападения людей-зверей из Фальюма.

Вдруг Лайана застыла, увидев фигуру, приближавшуюся к городу со стороны леса. Солдат! Он уверенно направлялся к сборному месту карфаганцев.

— О, что он делает? — воскликнула вслух Лайана. — Я думала, он спокойно живет где-нибудь в городе.

Ее внимание привлек звук отворившейся двери.

Это был Офао. Осторожно заглянув в комнату, евнух всмотрелся в лицо принцессы, пытаясь обнаружить на нем следы безумия.

— Не бойся, Офао, со мной все в порядке, — заверила его Лайана. — Сегодня я чувствую себя замечательно.

Слуга с опаской шагнул в опочивальню.

— Я очень рад, моя госпожа. — Внезапно его голос стал участливым и обеспокоенным. — Но вы так бледны! Вы не заболели? Почему вы стоите у раскрытого окна в одной тонкой ночной рубашке? Госпожа, вы подхватите болезнь, которая унесет вас в могилу.

— Я только что увидела своего супруга.

Офао испуганно огляделся по сторонам.

— Нет, — успокоила его принцесса, — не здесь. За городскими стенами. Смотри, — она подозвала евнуха к окну, — видишь, он подходит к карфаганскому капитану. Что у него в руках? Деревянное копье? Лук? Неужели он собирается отправиться в поход вместе с наемниками?

— Похоже на то, моя госпожа. В его движениях сквозит уверенность, — пробормотал Офао. — Какая осанка, какая фигура! — с завистью добавил он.

Прищурившись, Лайана посмотрела на своего слугу.

— Офао, ты забываешься. Он мой супруг.

— Да, госпожа, разумеется. К тому же — увы — его не интересуют другие мужчины, нисколько не интересуют.

— Что ж, очень признательна тебе за эти сведения, — усмехнулась принцесса. — Следует ли из твоих слов, что ты пытался его соблазнить?

— Нет-нет, моя госпожа. Для этого достаточно только хорошенько на него взглянуть.

Помолчав, Лайана сказала:

— Офао, спой мне что-нибудь, успокой меня. Я никак не могу прийти в себя.

Открыв рот, слуга запел высоким поставленным голосом кастрата. Его пение было благозвучнее трелей птиц. Закрыв глаза, Лайана унеслась на крыльях музыки куда-то далеко, за пределы сурового, несправедливого мира, где мужья записываются в войско и уходят в поход, чтобы погибнуть в никому не нужных сражениях.

— Ты можешь объяснить, что ты делаешь?

Этот вопрос задал ворон, подлетевший к Солдату и опустившийся ему на плечо.

— Я собираюсь поступить в войско.

— Остуди свой пыл. Зачем тебе это? Ты ведь не карфаганец.

— Потому что иначе я не сдвинусь с мертвой точки. Мне необходимо расти, завоевывать себе положение. Для этого есть только один способ — я должен продвигаться вверх по иерархической лестнице. Я солдат. Значит, мне лучше всего поступить в войско. Именно это я и собираюсь сейчас сделать.

Ворон щелкнул языком.

— Тебя бросят в самое горячее место. Новобранцам всегда приходится идти в бой в первых рядах. Тебя убьют или ранят в первом же бою. И как далеко ты сможешь продвинуться?

— Не беспокойся, я обязательно останусь жив. Кстати, я все равно собирался проситься в отряд «обреченных». Только так можно быстро расти в карфаганской армии.

«Обреченными» назывались добровольцы, первыми вступавшие в бой. Они принимали на себя первый удар неприятеля. Этот отряд всегда действовал на острие атаки. Потери в нем были страшные, зато все оставшиеся в живых автоматически получали следующее звание, а то и перепрыгивали через чин. Вопрос стоял так: все или ничего, поскольку после каждого боевого столкновения большая часть «обреченных» оставалась лежать на поле битвы.

Смахнув с плеча ворона, Солдат подошел к офицеру, руководившему разборкой шатров.

— Я хочу поступить в карфаганскую армию, — сказал он.

• Предыдущая
• 23/74
• Следующая