ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА - Де Будион Майкл - Страница 22

Центральным пунктом в преданиях о потопе является спасение небольшой группы людей, тем или иным способом заранее узнавших о надвигающейся катастрофе. Причем подобные предварительные знания всегда оговариваются. Часто акцентируемое божественное происхождение знаний, никак не умаляет их ценностей, особенно если иметь ввиду что истории о спасении были записаны на бумагу людьми другого поколения и дошли до нас выраженными в системе уже их несколько отличающегося мышления.[21] Интересно, что все подлинно великие люди, занимавшиеся данным вопросом, относились к нему совершенно серьезно, чего не скажешь о современных мифоанализаторах, лишенных исторического видения и кичащихся своим «верхним» образованием, а также тем или иным количеством скомпилированных работ, которые никто кроме них не читал, не читает и читать не будет. Они видят в мифах лишь гримасу доисторической эпохи, населенной мелкими суеверными людишками в сравнении с которыми эти "титаны постиндустриальной эры" выглядят в своих глазах ну просто-таки высшими существами. Они исследуют то время с такими же мысленными установками и выражением лица, с каким биологи рассматривают в микроскопы размножающиеся личинки червяков, не сознавая что в данном случае червяками являются они сами, ибо в отличии от биологов, наблюдающих реальных червей, убогие исследователи древностей очень редко чувствуют что прикасаются к чему-то великому, низкокачественным побочным субпродуктом которого они и являются. Впрочем, достойные исследователи тоже имеются и остается надеяться что их число возрастет. Да, так вот, наличие сходного момента, когда о потопе изначально знает один из людей, считается слабым пунктом и нарочито сочиненным прецедентом, но именно подобный пункт при интеллектуальном рассмотрении существенно повышает качество дошедших сведений.

Современный индивид привыкший черпать абсолютно все сведения о происходящих вокруг событиях исключительно из средств массовой информации, либо со слухов, весьма слабо представляет себе как мало он действительно знает. А если иметь виду что все крупнейшие СМИ контролирует десяток-другой человек, лично знакомых друг с другом, то картинка становится совсем впечатляющей. Я не буду останавливаться на оценке действительного процента достоверной информации из той что они выдают, замечу лишь, что чем меньше массы знают, тем легче ими управлять. Выводы делайте сами. И не правы те кто называет СМИ четвертой властью: они всего лишь инструмент первой власти, а первая и единственная власть та, которая аккумулирует наибольшие богатства. Она первая, она же и последняя. Все остальное — орудия и ширмы, плащи и кинжалы.

Определенная надежда сверкнула когда появился интернет. Масштабы его роста оказались несравненно большими чем изначально прогнозировалась, а неконтролируемый рост информационных потоков всегда имеет своим следствием рост неконтролируемого распространения информации, что для власть предержащих исключительно опасно. Поэтому, начиная с 1999 года, интернетом вплотную занялись и уже к 2003 году планируется полностью фильтровать специальными экспертными системами все сайты с целью обнаружения информации "способной возбуждать умы без поводов и оснований", а с 2005-го, — записывать и хранить всю электронную переписку. Впрочем, я уверен что все это практически реализовано уже сейчас.

Подобных технических наворотов не было во времена предшествующие, поэтому интеллект, во всяком случае был свободен. Он не был отягощен ложной моралью убогих и псевдохимерами созданными уставшими от истории массами. Был один критерий — объективная истина. Сейчас, по большому счету, в этом плане ничего не изменилось, но интеллектуал всегда, без всяких оговорок, обязан оценивать степень восприятия своего знания общественной системой в которой он действует. Любое открытие имеет ценность только в плане надобности классу который контролирует деньги. А открытие, пусть и очень важное, способное резко поднять качество жизни индивида, никак, совершенно никак не связано с таким понятием как прибыль. Можно не сомневаться, что появись сейчас эффективное и дешевое по себестоимости лекарство против любой формы рака или какой-либо другой массовой опасной болезни, оно совсем не обязательно будет запущено в производство. Ведь фармацевтические кампании производящие противораковые средства, онкоцентры, "альтернативные доктора", понесут катастрофические потери. И если кто и заинтересован более всего в росте раковых заболеваний и болезней вообще, то именно подобные структуры, якобы призванные с ним бороться. По той же причине не следует ждать в обозримом будущем внедрения неуглеводородных двигателей: нефтекомпании сделают все чтобы они никогда не появились в массовом количестве, даже если им потребуется поднимать в воздух самолеты и бомбить заводы их производящие. Вот когда закончится нефть или газ, — тогда другое дело. Но ни днем раньше. Время — деньги.

Вот вам и "глобальная экономика", предтеча "золотого века", как ее преподносят, но которая есть всего лишь глобальная централизованная система контроля прибылей. Я сомневаюсь что она состоится в полном объеме, но если проект и удастся, то чем он кончится тоже догадаться нетрудно: всеобщим разобщением и самоблокированием экономических систем государств, т. е. тем что мы имели до начала промышленных революций.

Интеллектуалы спасшиеся при потопе, заранее зная примерные сроки его наступления, были в высшей степени самостоятельны. Тогда уровень свободы был несравненно выше, хотя бы потому что плотность населения была неизмеримо ниже. Ни одна из историй повествующая про потоп не говорит о том что интеллектуалы занявшиеся собственным спасением тем или иным образом, стремились предупредить бессознательные массы о надвигающемся бедствии. И дело здесь не в «подлости» интеллектуалов, "знавших, но не сказавших", но в грандиозном интеллектуальном отрыве образовавшимся между ними и массами. Ведь если в наш век даже не все интеллектуалы способны полноценно воспринимать информацию об истинном положении дел, повинуясь лишь тем или иным безумным фантазиям, то что говорить про те бессознательные массы? То что Hоя строившего ковчег считали идиотом не вызывает никаких сомнений, но было ли ему до этого дело? Смог бы он объяснить клокочущей в собственном невежестве толпе суть происходящих в природе процессов, в объяснениях которых путаются и современные метеорологи? Hой мог бы прибегнуть к стандартным методам запугиваниям масс, что привело бы лишь к глобальной панике и первой ее жертвой стал бы он сам. Таким образом, интеллектуалам, как тогда, так и сейчас, не было решительно никого дела до организации глобальных планов спасения человечества, только по причине их полной бессмысленности. Масса имеет коллективные инстинкты, но не имеет коллективного разума. Одному, отдельно взятому человеку, можно объяснить очень многое, включая и сложнейшие вещи до понимания которых он сам бы никогда не поднялся, но как осуществить это в масштабах всей массы? Природа никогда не задает вопрос "как?". Природа может только реагировать, причем реагировать действием без всякого предупреждения. Что всегда и происходило.

Для развитого бессознательного сообщества, интеллектуал — это прежде всего образец в действии и поведении, которого если и нельзя непосредственно достигнуть, то хотя бы нужно к нему стремиться. И если бы те кто смотрел на Hоя, последовали бы его примеру и построили аналогичное плавсредство, то ведь спаслись бы! И если бы современные бессознательные массы стремились бы походить хотя бы манерами не на разлагающихся от переизбытка калорий и самодовольства уродов с серьезными выражениями лица, которых им совершенно справедливо подают как героев нашего времени (они таковыми и являются), но хотя бы на химических безмозглых атлетов из американских боевиков, их морально-нравственный облик, а значит и качество всего белого социума, было бы несравненно лучше. Но лучше оно не будет, ибо массы жившие в преддверии потопа принадлежали к первому поколению, массы живущие сейчас — к третьему. Массы первого поколения, как существа сильные, менее всего нуждались в немедленном удовлетворении своих естественных инстинктов, ибо были самодостаточны. Им казалось что они будут жить вечно, в их мировоззрении отсутствовала философия смерти, вот почему мы не встречаем у них никаких пышных захоронений и дорогих могил. Люди незаметно приходили и незаметно уходили — воплощение шопенгауэро-вагнеровской доктрины, ее триумфальное торжество! Они врывались в жизнь и стройными рядами шли к смерти не оставляя после себя значительных материальных и культурных следов. В их среде было, мягко говоря, нежелательно распространять предсказания о грядущей катастрофе, это было бы расценено как стремление помешать жить, обесценить главную и единственную ценность. А жизнью люди первого поколения умели наслаждаться в наиболее чистом и естественном виде. Они находились в бессознательном состоянии, но не стремились маскировать его. Ясное дело что не следует понимать описываемые последствия потопа буквально, дескать спаслось два (как в случае Девкалиона и Пирры), или восемь (Hой с семейством) человек. Они спаслись потому что спасались. Их спасение носило закономерный детерминированный характер. С бессознательными массами дело обстояло по-другому. Масса, как статистическая совокупность, хоть и подчиняется вполне строгим законам, но поведение одного, отдельно взятого ее представителя, слабо прогнозируемо. Спасалась и какая-то часть массы, но этот процесс носил уже случайный, недетерминированный характер. Нельзя было изначально сказать, кто именно спасется. Хотя не будет большой ошибкой предположить, что спаслись не самые худшие. Природная катастрофа здесь смотрится куда предпочтительнее современной позиционной войны, где худшие элементы всегда умудряются отсиживаться в тылу на выгодных местах и даже в голодные годы зарабатывать ожирение. На возражение что кому-то просто «повезло», можно ответить, что везение как явление также подчинено определенным законам и древние их знали. Здесь мы сталкиваемся с ситуацией, последствия которой будут иметь исключительное значение. Спасшиеся после потопа бессознательные массы, представляли из себя уже принципиально другое общество. Они прошли грандиозное испытание великой природной катастрофой и остались живы. Что бы сделал в таком случае обычный современный человек? Ответить на такой вопрос будет очень легко, если посмотреть на непомерную набожность наших нуворишей, выбившихся из жалкого дерьма в «крутые», на деньги которых, в основном, и возводятся грандиозные посткоммунистические храмы, не имеющие никакой архитектурной ценности и являющиеся банальным притоном для совершения идолопоклонств и изъятия мелких сумм у бессознательных масс. Это и понятно: нуворишами двигает страх. Выжившие после потопа были отборным продуктом силы первого поколения, его элитой. Они ощущали себя не столько везунчиками, сколько победителями, и им в голову не могла прийти и мысль о «поклонении». Они не только ощутили личную силу, но и ощутили возможность стать бесконечно сильными, а спасшиеся интеллектуалы бесспорно составляли больший процент нежели до потопа. Вот когда настал один из величайших моментов! Нет, люди не отбросили богов, но теперь они ощутили что бог находится внутри каждого из них, они впервые допустили что они сами суть боги. Наиболее зримо это выразилось у греков первых столетий демократии, когда статуи богов начали делать по образу и подобию наиболее элитных экземпляров и можно не сомневаться что скульпторы смотрели на людей выполнявших роль натурщиков как на богов. Аналогичные вещи, но на более низком уровне, происходили в эпоху Возрождения, правда трудное христианское детство наложило здесь свой темный отпечаток и в скульптурах Микеланджело или Боттичелли мы не видим той первозданной легкости и безмерного идеализма присущего грекам.