Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян. - Автор неизвестен - Страница 18
- Предыдущая
- 18/70
- Следующая
«Эге, — думает, — да ведь это знакомец давний, приятель верный. Пойду за ним».
Идёт царевич за крылатым проводником, ручей перешёл, болото перебрёл, гарь пересёк, оглядывается вокруг, удивляется: сколько по лесу исходил, охотясь, а в этих местах бывать не доводилось! Вдруг видит, в лесной глуши, в зелёной тиши стоит Хатка-невеличка, а с порога девица-красавица улыбается ему приветно.
— Здравствуй, царевич, знаю, знаю, куда идёшь, чего ищешь, а ты не знаешь. Зло за тобой по пятам ходит, а ты к добру придёшь. Нелёгкое дело затеяно, да я тебе помогу.
Повернулась, вошла в хату и вынесла царевичу бандуру с золотыми и серебряными струнами.
— Добрая бандура, — говорит царевич, — да я на ней играть не умею.
— А ты попробуй! — девица в ответ.
Тронул царевич струны, и зазвенели они, запели так дивно, что всё в лесу замерло, птицы замолкли, ветерок затих.
— Теперь иди, — сначала налево, потом прямо, потом направо, потом прямо. А как выйдешь на полянку, заиграй — сам увидишь, что будет.
Разыскал царевич ту полянку, стал посредине, заиграл на бандуре. И вышли из пущи-чащи лесной лисица с лисенятами, волчица с волчатами и медведица с медвежатами. Уселись все перед царевичем, уши развесили, слушают. А как кончил царевич играть, вздохнули и сказали разом:
— Ладно-складно играешь, проси, чего пожелаешь. Не зря же ты сюда пришёл.
— Ни много, ни мало у вас прошу, по три волоска со шкуры дадите, спасибочко вам скажу.
Подошли лисица, волчица и медведица, загривки подставили. Царевич вырвал у каждой по три волоска и спасибо сказал. Тут медведица говорит:
— Чуем, чуем, зло за тобой гонится, не спастись тебе одному. Так отдадим мы тебе своих старших сыновей, чтобы верно служили, добрыми помощниками были.
А сестра со змеем пируют в хате, думают — нет уже на свете царевича, растерзали его хищные звери. Глянули в оконце, видят, царевич идёт, несёт сестре-изменщице девять волосков, а за ним бегут три помощника. Испугался змей, иголкой обернулся, в стену воткнулся. Сестрица на лавку легла, стонет.
Вошёл царевич, к сестре кинулся, утешает её, а у зверей шерсть дыбом стоит, рычат они, на стенку кидаются. Прикрикнул на них царевич. Сжёг волоски, сестру напоил водой с пеплом.
Поднялась она с лавки, по хате походила, а к вечеру пуще того разохалась.
— Ой, неможется, не жить мне на белом свете!..
— Чем же тебе помочь? — спрашивает сестру царевич.
— Есть, есть помощь, да за горами она далёкими, не достать. Растёт там в саду яблоня, а на яблоне яблочки целебные. Только не ходи туда, пропадёшь-сгинешь, назад не вернёшься. Лучше уж я умру!
— Сестричка моя любимая, одни мы с тобой остались. Или оба живы будем, или погибать обоим!
Ночь переночевал царевич, раным-рано встал, верных слуг-зверей кликнул, бандуру прихватил и в путь пустился.
Идёт и думает — где те горы, где сад, что сестра говорила?
Может, та девица-красавица знает дорогу? И не заметил, как принесли его ноги ко вчерашней хатке-невеличке.
А девица уже на пороге его поджидает, улыбается приветно. У крыльца конь стоит осёдланный. Узнал царевич того коня — хвост у него чуть-чуть подпалён и грива золотая.
— Садись на коня, — девица говорит, — он дорогу знает, туда принесёт, куда тебе надобно.
Скачет конь с царевичем, за ними лисица, за лисицей волк стелится, за волком медведь переваливается, еле поспевает. Долго ли, коротко ли, а заслышали шум и гром, увидели огненное зарево. Две горы меж собой бьются. То раздвинутся, то опять сшибутся — пламя вздымается к небу, камни во все стороны с грохотом летят. Лисица затявкала, волк завыл, медведь зарычал. Конь попятился, на задние ноги осел.
Взял царевич в руки бандуру, пальцы на струны положил и заиграл. Рассеялся дым, в ясное небо ушёл, пламя улеглось, горы раздались и стали недвижно. Открылся вглубь каменный проход. Царевич тронул поводья, конь птицей вперёд полетел. Распахнулось ущелье, долина перед ними лежит. Вся зелёная, от цветов земля пестра, от плодов деревья гнутся. А ближе всех яблоня растёт, и висят на её ветках всего три яблока.
Подъехал царевич к дереву, хотел все три яблочка сорвать, а сорвал одно. Ну как, думает, ещё кому понадобятся!
Только назад из ущелья выехали, опять горы сшиблись, сильней прежнего бой между ними кипит. И чего они не поделили — кто знает!..
У опушки леса, у берега моря соскочил царевич с коня, погладил его по золотой гриве и сказал: «Скачи сам куда знаешь, своей хозяйке милой от меня низкий поклон передай!» Заржал конь и ускакал. А царевич домой отправился.
Вошёл в хату, глядит — сестра его любимая лежит совсем хворая. А на столе еды понаставлено, будто пировали тут недавно. Удивился царевич, однако ничего не спросил, подал сестре яблочко.
— Спасибо тебе, — сестра говорит, — только выгони зверей диких из хаты, а то покою не дадут!
И вправду, медведь, волк и лисица ровно бешеные рычат, воют, на стену кидаются, будто лютого врага чуют, разорвать хотят. А в стену воткнута всего-навсего иголочка тонкая. Рассердился царевич на своих помощников, прикрикнул, выгнал их вон из хаты.
Надкусила сестра яблоко — улыбнулась, половину съела — ноги с лавки спустила, а как догрызла его до конца — встала, принялась, изменщица, брата яствами угощать.
— Ешь, братик любимый, через силу тебе наварила, напекла…
Лёг царевич усталый спать, крепко заснул. Иголка из стены выскочила, змеем поганым обернулась. А царевна не змея видит — парубка статного, чернобрового. И держат они совет, что делать, как царевича верней извести.
— С ним с одним я бы справился, — змей толкует, — прост он сердцем, доверчив, да звери меня чуют, их не обманешь. Давай вот как сделаем… — И стал ей на ухо нашёптывать злые слова вперемешку с ласковыми.
Не согласишься, — говорит, — брошу тебя навсегда, ни когда меня не увидишь!
Просыпается утром царевич — сестра совсем плоха, жалобно брата просит-молит:
— Братик любимый, смерть моя не за горами, а за плечами. Только одно спасение и есть: стоит на холме над морем мельница-чудесница. Само там зерно насыпается, само мелется, само отбивается, сама мука месится, на сковородку само тесто наливается, сам блин со сковороды сваливается. Съела бы я того блинка, сразу бы от хвори избавилась.
Вздохнул царевич.
— Ох, сестричка, себя ты жалеешь, а меня нисколечко, — отвечает. — Ну, да будь по-твоему.
В этот раз девица-красавица из знакомой хатки-невелички в лесу не коня в помощники царевичу дала, а вола ему вывела, того самого, что его с сестрой когда-то от змея спас.
Отправились они в путь. Вол не торопится, еле копыта переставляет. Ступит ногой, переступит другой — семь вёрст долой, а споткнётся — так и все десять пронесётся. Верные слуги — лисица, волк да медведь — во всю прыть вдогонку бегут, поспевать едва поспевают. Путь долгий, а сказка коротко сказывается — добрались они до того холма, где мельница-чудесница стоит. Заперта дверь дубовая на засов железный, на замок кованый. А ключ неведомо где.
Не стал царевич долго раздумывать, струны на бандуре перебирает, а они отзываются, то жаворонком звенят, то как горлинка стонут. Спал замок, засов отодвинулся, дверь распахнулась. Да что толку! За первой дверью вторая дверь наглухо заперта. Открылась от звона струн и эта — а там третья дверь, и опять крепко замкнута. Двенадцать дверей оказалось на мельнице, а все царевич открыл своей песней, внутрь вошёл со своими верными слугами.
Как сестра царевичу говорила, так всё и есть — само зерно мелется, жерновами перетирается, сама мука месится, само тесто на сковородку льётся, сам блин со сковороды сваливается. Схватил царевич один блин — и назад. Как из двери выбежит, она за ним разом захлопнется, на засов задвинется, на замок запрётся. Все двери пробежал, оглянулся, а зверей-то, помощников верных, и нет! Один вол его поджидает, головой рогатой качает и мычит:
— На блины польстились твои помощники, за тобой не поспели, теперь не скоро выберутся.
- Предыдущая
- 18/70
- Следующая
