Джек Абсолют - Хамфрис Крис - Страница 40

• Предыдущая
• 40/83
• Следующая

— До тебя дошло, чего ради я назвался лордом?

— А то нет! Чтобы с тобой тут носились, как с писаной торбой. Вижу, Джек Абсолют, ты не дурак: ничто не возвысит тебя в глазах этого сноба так, как титул. Мне вообще непонятно, как он, при его-то преклонении перед английской знатью, оказался не на вашей, а на нашей стороне...

Сержант подвел чалую кобылу. Перед тем как сесть в седло, Джек хотел было вернуть шотландцу его посох.

— Оставь себе, он тебе нужнее, — промолвил тот, покачал головой и, подмигнув, добавил: — Очень надеюсь, мы с тобой еще увидимся, милорд.

— Я тоже, Мак-Тавиш. Я в долгу перед тобой.

— Долг взаимный. Счастливо оставаться!

Ангус хлопнул огромной ладонью по конской шее, и животное, совершив прыжок, перешло на легкий галоп. Лошадка была послушной, но небольшой, и Джек сомневался, чтобы слишком уж резвой. Во всяком случае, вряд ли она смогла бы ускакать от куда более рослого и ретивого мерина сержанта. Правда, довольно скоро она без понукания поравнялась с конем Арнольда.

— А, лорд Джон. — Генерал, как и Джек, старался говорить с изысканным выговором и тоном, отличным от того, который он использовал в общении с Мак-Тавишем. — Скажите, что за мерзавцы бросили вас умирать в лесу? Наверняка это были бесчеловечные дикари!

Джек уже слышал, как американец с нескрываемым предубеждением отзывался о шотландцах, и, предположив, что национальная неприязнь сноба может ими не ограничиться, решил сказать правду:

— Хуже, чем дикари, генерал Арнольд. Это были немцы.

Реакция оказалась именно такой, на какую и надеялся Джек. Арнольд передернул плечами и закатил глаза.

— Вот уж точно, и впрямь хуже! Если вы знаете, кто они и куда следуют, я с удовольствием организую на этих подлецов охоту.

Джек призадумался. Искушение натравить Арнольда с его огромными возможностями на фон Шлабена было очень сильным, однако Абсолют отказался от этой идеи почти сразу. Причин тому было две. Первая состояла в том, что если бы Джеку повезло и он захватил бы врага сам, то мог бы попытаться выудить из немца немало ценных сведений. Ну а вторая сводилась к тому же, из-за чего граф не рассказал Сент-Легеру о полученном ударе кулаком. Все-таки отмщение — дело сугубо личное.

— Мне тоже хотелось бы это знать, генерал. И я глубоко признателен вам за ваше великодушное предложение. Беда в том, что, не будучи джентльменами, они не сочли нужным представиться. Могу лишь сказать, что то были какие-то немцы, дезертировавшие из нашей армии.

— Немцы-дезертиры, то есть негодяи вдвойне. Не сомневаюсь, рано или поздно их постигнет заслуженная кара. Но сейчас, милорд, я, как водится между благородными людьми, должен просить вас дать мне слово не пытаться совершить побег. Это избавит меня от прискорбной необходимости держать вас под стражей.

Джек улыбнулся.

— Сэр, как благородный человек, обещаю вам это со всей возможной искренностью.

Генерал кивнул.

— И вот еще что, милорд. Не исключено, что я не смогу наслаждаться вашим обществом долгое время. Конечно, мы можем попытаться вас обменять, но, боюсь, события будут развиваться слишком стремительно даже для этого. Кампания близится к кульминации, сэр. Бургойн угодил в загон, и наши силы собираются вокруг него. Скоро конец игры.

— А позволительно ли мне спросить, генерал Арнольд, где находится этот загон?

Улыбка Бенедикта Арнольда была неприятной.

— Полагаю, милорд, я вправе рассказать вам об этом. Нет смысла скрывать то, что вы все равно сможете подслушать в лагере, когда ополченцы на привале развяжут языки. Ловушка поджидает Бургойна близ поселения Стиллуотер, чуть южнее Саратоги. Первым делом мы должны убедиться в достоверности этих рассказов Мак-Тавиша — в наших краях говорят: «никогда не доверяй каледонцу», — но сразу после этого нам нужно будет со всей возможной скоростью поспешить в Саратогу.

Сделав вид, будто ему необходимо удлинить поводья, Джек пропустил синий мундир вперед, и сержант тут же придержал коня рядом с ним. Никакого желания возвращаться в форт Стэнвикс у Джека не было, но форт находился на расстоянии дневного перехода.

По расчетам Абсолюта выходило следующее. Если войско Арнольда будет двигаться с обычной для пехоты скоростью, оттуда до Саратоги останется дней десять пути. Бежать сейчас означало — неокрепшим, на не слишком резвой лошади пытаться в одиночку пробраться через враждебный край к месту расположения армии генерала Бургойна. То есть в том самом направлении, куда его сейчас и везли, под эскортом и с комфортом.

Покачиваясь в седле, Джек размышлял, оценивая сложившуюся ситуацию. Первое поручение генерала оказалось не выполненным: форт Стэнвикс не пал, никто не нанес неприятелю удара вдоль реки Могавк, туземцы и лоялисты отнюдь не собрались тысячами под королевское знамя. И пусть в этом не было его вины, Джек Абсолют все равно испытывал досаду.

Хорошо еще, что ему представилась возможность с толком провести время в лагере одного из виднейших полководцев противника. Человек, привыкший держать глаза и уши открытыми, может выведать очень много полезного о численности, вооружении, снаряжении и боевом духе войска, среди которого он находится. А может быть, Арнольд проявит беспечность и оставит на виду что-нибудь жутко секретное, вроде шифровального кода или невидимых чернил? А еще лучше — подтверждение того, что фон Шлабен действительно является засланным в расположение королевской армии шпионом по кличке Диомед.

В ситуации, когда кампания приближалась к решающей стадии, Джеку не было необходимости рисковать жизнью, спеша к своему генералу. Как раз этот этап Бургойн всегда разыгрывал мастерски, и на шахматной доске, и на поле сражения, так что сейчас Джек мог принести своему командующему большую пользу, оставаясь на своем месте.

Перейдя на мягкий, легкий галоп, являвшийся, по-видимому, излюбленным аллюром чалой лошадки, Джек почувствовал себя в шкуре «лорда Джона Абсолюта». Этот лорд дал слово не пытаться совершить побег и, конечно же, сдержит его. Другое дело — капитан Джек Абсолют: этот парень никому ни в чем не клялся и при первых же ружейных залпах должен попытаться удрать. Что непременно и сделает.

Джек Абсолют лежал, укрывшись в гниющем стволе упавшего кедра и размышляя о смерти.

«Со странной регулярностью посещают меня в последнее время мысли на эту тему», — подумал он. Впрочем, как поторопился он уточнить для себя, то не была попытка осмыслить философские аспекты небытия в духе «Принца Датского». Ате явно не нашел бы своего друга готовым к восприятию очередной сентенции из Шекспира. Нет, на самом деле все мысли Джека вертелись вокруг сугубо прозаических способов, с помощью которых смерть в последние полгода пыталась до него добраться. Джек мог бы сосчитать эти попытки на пальцах, только вот для того, чтобы сгибать и разгибать их, в полом древесном стволе было маловато места.

В марте, в Лондоне, человек по имени Банастр Тарлтон пытался проткнуть его шпагой и, раздосадованный неудачей, едва не завершил это дело с помощью сабли. Под стать этой сабле был и другой клинок, старинный палаш, которым сумасбродный шотландец норовил снести ему голову, в то время как соратники доблестного горца целили в него кто штык, кто ружейный приклад. В лесах Орискани мятежники вели по нему огонь, после чего один абенак метнул в него боевую дубинку, другой предпринял попытку вышибить ему мозги томагавком, а третий двинул по макушке какой-то палкой. Немецкий граф напустил на него змею, которая дважды его ужалила. Если присовокупить к этим испытаниям поедание овса с кровью, каковое вполне можно было счесть вторичным покушением Ангуса Мак-Тавиша на его жизнь, перечень получался внушительный. При воспоминании о кровавой тюре желудок Абсолюта и сейчас порывался взбунтоваться.

Впрочем, возможно, нынче этот бунт был связан не столько с прошлым, столько с возможным и самым близким будущим. Ибо в следующий час у Джека имелись равные возможности получить пулю как от своих, так и от врагов. В зависимости от того, кто заметит его первым: британские пикеты или мятежники. Джек вздохнул. Он был уверен, что еще не все просчитал. Разумеется, У него возникало искушение пересидеть самое опасное время в бревне, однако нашлись и две веские причины не делать этого. Две веские — и одна малозначительная. Джек был чертовски голоден. Он понимал, что обстоятельства складываются не в пользу королевской армии (что настоятельно требовало его скорейшего возвращения к Бургойну). И, наконец, какая-то кусачая тварь залезла ему в штанину.

• Предыдущая
• 40/83
• Следующая