Джек Абсолют - Хамфрис Крис - Страница 37

• Предыдущая
• 37/83
• Следующая

— Поддоржник, — заявил он. — Нам повзло. Тепрь наджда есть.

В первый раз за целый век Джек ощутил маленький проблеск надежды. Он не знал слова «поддоржник» но уже догадался, что оно означает не более чем «подорожник». Ирокезы называли эту траву «махтавехасех», и ему доводилось видеть, как ее использовали для лечения змеиных укусов. Правда, это растение не являлось такой уж могущественной панацеей. Оно помогало не всем и не всегда, но вот Джека в прошлый раз спасло. Многое зависело от того, как скоро оказывалась помощь, от силы яда и состояния здоровья пострадавшего. Обычно кожа на месте укуса чернеет, а из ранки открывается кровотечение, которое невозможно остановить. Плечо и грудь Джека уже были мокры от крови, но при виде того, как Мак-Тавиш, поплевав на два камешка, принялся энергично растирать между ними подорожник в кашицу, надежда его стала крепнуть.

По кивку шотландского великана один из его спутников смыл водой из фляжки часть крови, после чего принялся выжимать из ран на плече и на шее противную и вонючую желтоватую субстанцию. Каждое прикосновение вызывало жуткую боль и страстное желание оттолкнуть проклятого демона, но Джек, стиснув зубы, терпел. Тем временем Мак-Тавиш смазал зеленой кашицей из подорожника два листа и наложил их на раны, которые тут же были туго забинтованы. Выудив из вещевого мешка рубаху, шотландцы натянули ее на Джека, застегнули на все пуговицы, а самого его уложили головой на «подушку» из специально сметенных в кучу палых листьев. Боль вроде бы не спадала, но его вдруг стало отчаянно клонить в сон.

— Мак-Тавиш... — прохрипел Джек, борясь со слабостью.

Огромное лицо нависло над ним.

— Држись, прятль. Тпер ты не должн умерт. Твой ест крепки парнь. Будм ждать утры.

— Мак-Тавиш, — пробормотал Джек, когда его веки, несмотря на все усилия, опустились, — как жаль, что ты говоришь не по-английски, а черт его знает по-каковски!

Джек проспал до «утры» и даже гораздо дольше. Когда его разбудили спорящие голоса, солнце уже стояло над деревьями. Звуки, принятые им вчера за речь демонов, больше не устрашали. Теперь Джек точно знал, что он не мертв, и по своему самочувствию догадался, что яд, едва не спровадивший его на тот свет, выведен из организма. Джек ощущал невероятную слабость, однако — и это главное — он был жив.

Стоило ему зашевелиться, как спор утих, а когда он открыл глаза, над ним нависла знакомая физиономия.

— Ага, — кивнул Мак-Тавиш. — Твой желты, как городный пугало, но жит, вижу, будш. Это главнее...

Джек осушил целую флягу принесенной из ближайшего ручейка воды. Еще немного жидкости шотландцы плеснули в деревянную миску с овсом.

— Ест так, — сказал Мак-Тавиш, указав на посудину, — наш не можт разжигть костер, готовть кашша. В этот лес плно прней, ктрые мгут сдрать нас скальпы. Врно, прятль?

Джек по-прежнему понимал далеко не все, но основной смысл уразумел, благо шотландец говорил медленно, как если бы обращался к ребенку.

Пока Джек, осознавший, что его голод ничуть не уступает жажде, уминал вторую миску тюри, Мак-Тавиш, сидя на корточках рядом с ним, рассказывал, что, пока Абсолют дрых без просыпу, он и его спутники, Алисдер и Грегор, спорили о том, что им теперь делать со спасенным спасителем. В злосчастный поход к Орискани они выступили три недели тому назад, и один Бог знает, что могло случиться за это время с их домами и родными. Двое тощих шотландцев предлагали бросить Джека на произвол судьбы, но их здоровенный земляк был решительно против.

— Ангус Мак-Тавиш знать, что такой честь, — заявил он, машинально выводя на земле узоры тяжеленным посохом, вырезанным из того же железного дерева, которое служит индейцам материалом для их боевых дубинок. — Ты человк спас жизни, я сказл. Я станусь с он, пока не увидеть, что длог уплачен.

Он поднялся.

— Мы ест добрый христианин, а не язычник, которые убвивт один другой без разбру. И все-так, прятль, что наш с твой делать? Ты враг, офицер тирана, хоть и спаст патриоты жизн. Вот: будь пока мой пленник, как я быть твой. Ты как, может ходить? А, прятль?

Шотландец протянул руку, и Джек, ухватившись за нее, поднялся на ноги, после чего сделал пару неуклюжих шагов. Это ему удалось, однако потеря крови не прошла даром, и он все еще был очень слаб.

— Идти смогу, — ответил Джек, — но только если ты одолжишь мне свою орясину. А когда придется лазить по буеракам, еще и поддержишь под локоток.

Мак-Тавиш вручил Джеку тяжелый посох. Вырезанный в виде бычьей головы набалдашник пришелся Джеку по руке.

— Как ты есть мой пленник, — добавил шотландец, чья речь становилась для Абсолюта все более и более понятной, — ты дашь слово джентльмен, что не убежишь, а?

Джек с прищуром взглянул в его широкое лицо.

— А ты разве не давал такого слова в Стэнвиксе?

Последовал неохотный кивок.

— Однако ты все-таки здесь, а, приятель?

В первый раз Джек увидел, как на физиономии шотландца расцвела улыбка.

— Слово джентльмен я давал, да. Но говорить, будто я и есть джентльмен, — нет, нет. Стоятельства изменились.

Джек улыбнулся в ответ.

— Ну, найдется немало людей, которые не считают джентльменом и меня. Включая того малого, который так весело надо мной подшутил и с которым мне чертовски хотелось бы повстречаться снова.

Джек покосился на кедр, к которому привязал его немец и под которым до сих пор валялись окровавленные веревки, и, невольно поежившись, добавил:

— Но так или иначе, оставаться в этом лесу у меня желания нет. А вы, как я понимаю, собираетесь идти в долину, в графство Трион.

— В Трион, ага. К нашим домам.

Направление Абсолюта устраивало: его путь лежал вверх по реке Могавк, к Канайохари, где ему предстояло встретиться с Ате, и дальше к Гудзону, к генералу Бургойну.

— В таком случае я останусь вашим пленником, пока мы не доберемся в Трион. Или пока не изменятся «стоятельства».

Поколебавшись долю мгновения, шотландец снова ухмыльнулся и, с энергичной небрежностью пожав руку Джека своей лапищей, кивнул.

— Ага, до Триона. Там видно будет. Скажу прямо, прятль, этак оно легче. Не хотелось спасть твой шкура, чтобы потом резать мой кнжалом.

Выпустив наконец (к величайшему облегчению Джека) его руку, Мак-Тавиш крикнул своим товарищам нечто совершенно неразборчивое, но явно содержащее призыв собираться. Пока они увязывали и паковали то немногое, что шотландцы ухитрились прихватить с собой при побеге, Джек, опираясь на дареную палку, сделал несколько пробных шагов. То ли чудесное спасение придало ему сил, то ли желание добраться до негодяя, бросившего его умирать и сейчас наверняка строившего козни против Бургойна, но ноги казались крепче, чем он думал, и крепли с каждым дальнейшим шагом.

По дороге они с шотландцем разговаривали. Абсолют настолько приноровился к манере речи великана, что понимал практически все. Первым делом Джек поинтересовался, каким чудом беглецы на него наткнулись, и Мак-Тавиш подтвердил, что это действительно стало результатом счастливой случайности. Воспользовавшись неразберихой, воцарившейся в спешно отступавшей от форта британской армии, три шотландца рванули к озеру Онтарио и чуть было не столкнулись с немцами. По словам Мак-Тавиша, они перли сквозь заросли напролом с таким шумом и треском, что спугнули бы и покойника. Чтобы избежать нежелательной встречи, беглецы свернули в чащу... и обнаружили Джека.

В ходе разговора выяснилось, что Мак-Тавиш принадлежит к старому якобитскому семейству, возненавидевшему англичан после событий 1745 года, когда его клан был вынужден отправиться в изгнание. В пятнадцать лет юный Ангус ступил на землю нового материка. Поселившись в самой глуши, его семья принялась корчевать лес, пахать землю и разводить скот. Тем же самым Мак-Тавиши занимались и в родных горах, но здесь они были свободны от гнета презренных «красных мундиров» и еще более ненавистных чиновников Короны.

• Предыдущая
• 37/83
• Следующая