Завтра не наступит никогда - Романова Галина Владимировна - Страница 43
- Предыдущая
- 43/56
- Следующая
– Нет. В том-то и дело, что нет. Она навещала меня часто, да. Но никогда при ней я не говорила о делах. Да я и вообще их ни с кем никогда не обсуждала. Ни с кем! Разве ты не помнишь?
– Помню, – усмехнулся он с горечью. – Со мной ты вообще ничего не обсуждала. Разве что цвет лака на твоих ногтях. И то не всегда.
– Прости.
Она научилась извиняться, и, как ни странно, это приносило ей удовольствие. Может, все дело было в нем – в Сергее? Он как-то так принимал ее извинения, с какой-то невероятной благородной вежливостью, что она ни разу не испытала урона своему достоинству. Стыд за прошлое – да, глодал. И ничего более.
– Что там нового, в городе, в фирме?
– Ничего! Марков принимался тебя искать, кажется, даже в милицию бегал.
– И?
– И ничего. Твоя мама его успокоить сумела, сказав, что твое отсутствие… Сейчас вспомню, как именно она сказала… – Сергей наморщил лоб. – Ага, вот! Она сказала ему, что твое отсутствие продиктовано обстоятельствами.
– И он не спросил, где я?
Сережина неприязнь к Маркову Эмму немного забавляла. Понятно было, что он ревновал, но делал это без холодной надменности, как проделывал в свое время Марк, желая наказать ее за нечаянную улыбку в чей-то адрес. И не пытался оскорбить, как Андрей, которого Эмма будто и не волновала вовсе, но только до тех пор, пока она не начинала волновать кого-нибудь еще.
– Может, и спрашивал, мне твоя мама не доложила. Но только вряд ли она ответила.
– Да она и не знает.
– Точно не знает? – И Сергей как-то странно посмотрел на нее, словно не поверил, что Эмма не сказала матери в телефонном разговоре, где сейчас находится.
– Нет, не знает. Я даже не сказала, что я с тобой.
– А вот это ты правильно сделала! – обрадовался он. – Ко мне уже из милиции приходили, это после визита к ним Маркова, и вопросы задавали.
– Да ну?!
– Точно говорю. Все спрашивали, не могу ли я знать, где ты находишься и все такое. Я сказал, что не знаю. Что мы с тобой давно порвали отношения.
– И все?
– Да нет, снова с вопросами о Марго приставали. И еще про ту женщину все расспрашивали, которая грозила ей.
– Это ее соседка?
– Да, она. Только я мало что знаю. Сказал, что Марго хотела использовать угрозу этой женщины против нее же. И меня еще в свидетели собиралась брать, но как это все выглядело бы, одному богу теперь известно.
– Или черту, – прошептала едва слышно Эмма и поежилась.
Уверенность в том, что все беды ее начались именно с Марго, крепла в ней день ото дня. Если бы не эта рыжая дрянь, то ничего бы не было. Ничего! Ей не нужно было бы скитаться по чужим домам. Инга была бы жива, если бы не Марго. И не было бы никакого следствия, и вопросов нелепых не задавали бы.
А теперь что? Как жить дальше? Сидеть в этих пахнувших тленом стенах и ждать, когда все разрешится? А вдруг это будет длиться очень долго, целую вечность, что тогда?
– Поэтому я и прошу тебя вспомнить, милая, – гладил ее по голове Сергей, когда она, не выдерживая, начинала всхлипывать. – Ты что-то знаешь. Я уверен, ты что-то знаешь, но просто не придаешь этому значения. Если Ингу убили по ошибке и охотились именно на тебя, то ты точно что-то знаешь. Не просто же так Марго говорила о твоем участии в том ограблении с такой уверенностью.
– Не просто так. Она ничего никогда не говорила и не делала просто так. – Эмма вытерла глаза воротником его рубашки. – Но… Но я ничего не помню! Ничего такого, что могло бы хоть намекнуть!
– Значит, нужно вспомнить все! И такое, и не такое, все!!!
Она старалась, добросовестно старалась. Утром вставала, грела воду на керосинке, умывалась. Готовила себе кофе, турку по ее просьбе привез Сергей. Потом намазывала печенье джемом, завтракала. Затем была десятиминутная прогулка по заросшему сорняками в человеческий рост огороду. Она даже тропы себе ухитрилась набить в этом частоколе из лебеды и бродила по ним, как по лабиринту. А после прогулки усаживалась в комнате на деревянный диванчик, вооружалась авторучкой и бумагой и начинала вписывать свои воспоминания в таблицу. Она за все время своего вынужденного бегства таблиц этих сотворила великое множество. Разбивала графы сначала на дни, потом на часы.
Но все было напрасно. Ничего интересного, важного, неважного, ничего кажущегося полезным, бесполезным на первый взгляд она так и не вспомнила.
– Я больше так не могу! – воскликнула она, когда Сергей приехал к ней в пятницу на целых два дня.
Не успел он выйти из машины и достать пакеты с едой и всем, что она просила его привезти, как Эмма тут же воскликнула, встав на пороге:
– Я больше так не могу!
– Что именно? – прикинулся он непонимающим, хотя прекрасно все понял и нахмурился поэтому и поцеловал ее в щеку без обычной улыбки. – Что именно ты не можешь, милая?
– Я не могу так больше! Сидеть здесь, пытаться что-то наковырять в своей памяти! Я так с ума сойду! Мне надо туда, в город, Сереж!
– Об этом не может быть и речи, – жестко оборвал он ее, отстраняясь и проходя мимо нее в дом, и еще раз повторил, оглянувшись от двери: – Об этом не может быть и речи!
Непривычная холодность, грубость настолько возмутили Эмму, что она уже готовилась поставить на место этого зарвавшегося красавчика, возомнившего о себе невесть что. И слова такие злые и гадкие готовы были вот-вот сорваться с ее уст. Хотелось исхлестать его этими словами. Хотелось дать понять ему, что он ничто и никто для нее. Что он совершенно ничего про нее не знает и не понимает, потому что не дано ему. Он серость! Недостойная ее серость! Он не может, не имеет права говорить с ней так – жестко и грубо. Они вообще – два чужих человека, волею судеб или еще чьей-то злой волей оказавшиеся вместе.
И еще минута, наверное, и она, заплевав его оскорблениями, пешком ушла бы из этой захолустной деревни, из этого чужого дома, в котором даже мыши не жили, настолько в нем все казалось ей мертвым.
Но потом…
Потом кто-то внутри нее резко приказал ей замолчать. Приказал замолчать и улыбаться. Улыбаться этому парню, поведение которого при тщательном анализе показалось ей вдруг очень, очень странным.
Почему он не настоял на том, чтобы она пошла в милицию? Потому что она не хотела всколыхнуть ту старую нехорошую историю с ограблением? Так Марков наверняка проболтался, когда ходил в милицию. Почему нужно было прятать ее именно здесь – за двести верст от их города? Почему было не спрятать в его квартире? Кто бы там стал ее искать? Никто! Все знали прекрасно, что они порвали отношения. Почему же он повез ее так далеко? И почему обрадовался, когда она сказала, что мать не знает о ее местонахождении.
– Сережа, мне нужно позвонить, – будто спохватилась она через час после того, как он приехал.
У нее с собой телефона не было. Потому что в доме не имелось электричества и аккумулятор невозможно было зарядить.
А это ведь он такое объяснение придумал, когда забирал ее телефон с собой! Почему она сразу не подумала об этом? Почему так слепо доверилась ему? И Марго ему доверяла, в результате мертва…
– Что ты сказал? – Она задумалась и пропустила его ответ.
– Я говорю, что забыл телефон дома, извини! В следующий раз привезу.
Он похлопал себя по карманам, фальшиво улыбаясь, и тут же отвернулся, будто что-то искать принялся в пакетах. А Эмма тут же подумала – вот оно, начинается! Начинается ее прозрение, слишком долго затянувшееся от глупой слепой веры в его добродетель.
Как она могла так довериться ему, как?! Ведь если начать все тщательно анализировать, то получается, что все беды обрушились на нее после того, как к ним в фирму Марго пристроила Сергея. Потом начала плести паутину, опутывая всех своей липкой подлостью. Затем позвонила Эмме, на что-то намекала, говорила гадости, хихикала паскудно. Почему?!
Почему все это начало происходить после того, как Сергей стал любовником Марго?! Совпадение? Случайность? Или хорошо продуманный ход? И если так, то чей?
- Предыдущая
- 43/56
- Следующая
