Завтра не наступит никогда - Романова Галина Владимировна - Страница 32
- Предыдущая
- 32/56
- Следующая
– Но как же так, Сережа?! – возмутилась Эмма. – Это же неправильно! Я ведь тоже как бы пострадала.
– Как бы!.. Но не пострадала. И это не зачтется, поверь! И вообще… Смерть твоей сестры может тебе как на руку быть, так и наоборот.
– То есть?! В каком смысле на руку?! Ты что такое говоришь?!
Эмма попыталась вырваться, но он не отпустил. Да, он говорил ужасные, жестокие вещи, но он не врал ей. И готовил ее к самому худшему. А оно, он знал, наступит непременно.
Во-первых, потому, что кому-то этого очень хочется.
Во-вторых, потому, что ему сейчас хорошо. А когда ему бывало хорошо, то непременно жди всяких разных бед. Так всегда в его жизни было, с самого раннего детства.
«После радости – неприятности, по теории вероятности», – любил повторять его отец, всегда осторожно радующийся жизни.
Сергей его не понимал никогда. И любил вдыхать счастье полной грудью. Судьба очень быстро откорректировала его дыхание. И хотелось ему того или нет, но счастье ему приходилось дозировать. Делить по чуть-чуть на каждый день, чтобы не захлестнуло. Но вот сегодня не рассчитал. Сегодня переборщил, потому и ворочалось неприятное чувство ожидания скорой беды.
– Тебя ведь могут обвинить в убийстве своей сестры, Эмма, – выговорил он через силу, знал, что она ужаснется. – Погоди, не вырывайся, выслушай сначала!
– Додумался тоже! – Она стукнула его коленкой по бедру. – Я же была на работе в это время.
– Это детали, – усмехнулся он с грустью. – Но ничто не помешает следователям поверить в твою виновность.
– Почему? Ну вот почему ты так говоришь?!
– Потому что я немного знаю, как они думают, – нехотя признался Сергей, вспомнив долгий судебный процесс над его родителями, который закончился его сиротством.
– И как они думают? – Она все же отодвинулась, включила ночник и удивленно воскликнула: – Ты что, сидел в тюрьме?!
– Нет, не сидел. И не привлекался. И не позволю, чтобы тебя привлекли.
– Откуда же познания?
– Долгая история, и совершенно не к месту, – поморщился он. – Как-нибудь расскажу в другой раз. Но… Ты станешь меня слушать или нет?
– Говори.
Надо же, она научилась быть кроткой. Научилась не взбрыкивать, не отгораживаться молчанием, слушать умеет, оказывается. Слушать и повиноваться. И как ни странно, это не коробило, а наоборот…
– Марго звонит тебе ночью. О чем вы говорили? Разве ты сможешь рассказать об этом следователям? Нет. Станешь врать. Они будут ловить тебя на вранье. Вывод? Надо что-то срочно придумать. Что-то придумать, продумать до мелочей и хорошо запомнить. Утром Марго убивают. Они могут обвинить тебя в ее смерти. После звонка, мол, ты решила предпринять подобную меру предосторожности. Она могла угрожать тебе или шантажировать. И ты решила ее убить. Что тогда надо сделать?
– Что?
– Надо на это время запастись железным алиби. Оно у тебя есть?
– Я в пробке стояла как раз! – пожаловалась Эмма. – Как назло!
– Где образовалась пробка?
– На кольце между Спортивной улицей и площадью Ковалева.
– Отлично! – порадовался Сергей. – Там камеры установлены. Рассмотреть твою машину не составит труда, она у тебя приметная. Идем дальше… Даже если им не понравится твое алиби и они придумают нечто…
– Ну что, например?
– Ну… Например, скажут, что ты убила Марго и, чтобы отвести от себя подозрения, убила Ингу. Будто бы покушались на тебя, перепутали и все такое. Теперь вспомни, это очень важно, Эмма!.. Вы не созванивались с ней?
– С Ингой? – Она похолодела. – В тот день? Кажется… Кажется, в тот день нет. Но накануне… Вроде она звонила мне. Плохо помню, какой день был.
– Дело дрянь, – он опечалился. – Могут придраться. Надо бы тоже что-то придумать. И на это нужно время, а его у тебя может и не быть. Они могут прийти уже завтра. И начать задавать вопросы, к которым ты не готова.
– Что делать?!
– Надо скрыться тебе, Эмма, на время. Пересидеть, выждать. Пока у них не появится настоящий подозреваемый, а не тот, под кого можно подтасовать улики.
Решение пришло неожиданно. Вспышка, озарение, свет в конце тоннеля, как еще назвать? Он спрячет ее! Спасет, укроет от всех. Она будет только его и ничья больше. Ничьи гадкие лапы над ней больше не будут распростерты. Никто не посмеет ее обидеть, потому что…
Потому что никто ее не найдет!
– Куда? У тебя есть такое укрытие?
– Есть. Ты только доверься мне и ни о чем не спрашивай, хорошо?
– Хорошо. А когда надо ехать?
– Сейчас. Вот как стемнеет окончательно, так и поедем…
Глава 16
– У меня есть официальное заявление.
Этот накрахмаленный индюк, как окрестила его про себя Влада Удалова, смотрел не на нее, он все время смотрел мимо.
Да, Орлова снова не оказалось на месте. Потому что он сейчас…
А черт его знает, где он сейчас?! С вечера оба его телефона – и мобильный, и домашний – опять молчали. Утром она звонить не осмелилась, и он не позвонил. И что теперь, она виновата, что его нет на месте, а этот чопорный дядя ей не доверяет?
– Слушаю вас очень внимательно, – проговорила Влада, держа пальцы над клавиатурой компьютера, чтобы успеть все запротоколировать, если понадобится.
– Ох, да погодите вы! – вздохнул тот с раздражением. – Не надо пока ничего записывать!
– Но вы же сами сказали, что заявление официальное, – удивилась она, стараясь говорить при этом ровно, без эмоций.
Мужик ее раздражал. У нее на это утро куча дел была намечена. Она даже машину у дядьки своего выклянчила, чтобы побыстрее по городу оборачиваться. И Орлова поэтому ждала с нетерпением, чтобы по делам слетать. Ей нужно было получить его благословение. И тут является этот Марков.
– Я даже не знаю, могу ли такое говорить! – воскликнул он и взглянул на часы на своем запястье. – И вообще не знаю, могу ли вам лично говорить. Где же ваше руководство, а, Влада Владимировна?
– Мне вы не доверяете, – констатировала она. – Хорошо, просто поговорить мы можем? Без протокола, без начальства, вы и я? Просто поговорить?
– Да… Да, наверное, – рассеянно отозвался Марков. – Давайте поговорим.
И он уставился на нее вызывающе, будто она, а не он, явилась сейчас к нему. Интересно, чего он ждал от нее? Какой истории?
Такого в учебниках она не встречала. Придется импровизировать. Импровизация в их деле, как успел научить ее Орлов, была делом немаловажным.
– Вы что-то хотели мне рассказать, Александр Иванович. Это что-то вас, видимо, серьезно тревожит, раз вы решились прийти сюда, – снова мягко, без напора, проговорила Влада Удалова. Вы можете поделиться со мной смело. Уверяю вас, никуда я ваши слова приобщать не стану.
– Точно?
Он заметно расслабился, вероятно, Влада взяла нужный тон. Ах, как жаль, что Орлова сейчас нет рядом. Мог бы и порадоваться ее крохотным успехам. А то все ухмыляется да с небес на землю ее возвращает. Раньше троечницей называл, теперь все чаще романисткой.
– Тебе бы, Удалова, романы писать, а не версии строить, – укорил ее позавчера, после того, как она начала озвучивать свои мысли. – Понимаешь разницу между романом и версией, нет?
– Понимаю, – удрученно кивнула она.
– Понимает она! – передразнил ее Орлов. – Роман если и основывается на документальных фактах, то лишь частично. Все остальное в нем – сплошь вымысел, обильно сдобренный художественным языком. А версия, Удалова, должна основываться лишь на фактах. Грубых, отвратительных подчас, не литературных, но на фактах. А ты все фантазируешь и фантазируешь! Неужели не устала?..
Сейчас бы у него повода для упрека не было. Сейчас ей удалось настроить Маркова на доверительный лад.
– Так что случилось, Александр Иванович?
Она вовремя опустила «у вас». Такие словосочетания с местоимениями сильно настораживают. Человек может сразу нахохлиться, отгородиться, начнет выкрикивать, а почему это у него что-то должно непременно случиться и все такое.
- Предыдущая
- 32/56
- Следующая
