Людовик возлюбленный - Холт Виктория - Страница 56
- Предыдущая
- 56/61
- Следующая
Друзья принца повторяли его слова. Их слышали лакеи, в тавернах и парикмахерских, на улицах и на площадях, горожане подхватили клич: «Разве мы должны слушать приказы Георга?» Принцесса де Тальмон, влюбившись в своего молодого принца до безумия, решила во что бы то ни стало оставить его в Париже. И к этому протесту присоединился и ее довольно весомый голос.
А Людовик все мешкал. Наконец и он встретился с принцем.
– Я бы посоветовал вам, принимая во внимание условия мира, готовиться покинуть Францию.
– Ваше величество, я уже представлял себе эту катастрофу, – ответил Чарльз-Эдвард.
– Увы, она должна случиться, – пробормотал Людовик. – Все в руках министров. Нужно сохранить мир, а условия мира…
Тут Людовик поменял тему беседы. Он попросил принца подумать об отъезде, а пока лучше оставить все как есть. Кто знает, может, дело и забудется. Георг может и позабыть о том, что принц в Париже. Да, так было бы намного лучше. У Людовика были другие заботы. Строительство Бельвю подходило к концу. Какой великолепный дворец! Маркиза действительно восхитительная женщина. Ему очень повезло… действительно очень повезло, что он ее нашел.
Но Георг II не собирался позволять молодому принцу, главной угрозе собственной безопасности, продолжать оставаться при королевском дворе Франции, где, несомненно, он вскоре начнет вынашивать очередной план, как возвратить трон Стюартам. Король отдал послу Британии во Франции приказ тонко намекнуть Людовику о том, что Альбион очень удивлен и расстроен тем, как, несмотря на условия мирного договора, Стюарта принимают при дворе.
Принц де Тальмон с нетерпением ждал изгнания Чарльза-Эдварда. Ему не нравился скандал вокруг принцессы де Тальмон; и, хотя Людовик и медлил с изгнанием Чарльза-Эдварда из Франции, принц де Тальмон был готов поставить в этом деле точку.
Принц запретил Чарльзу-Эдварду появляться в своем доме, но молодой Стюарт был уверен, что парижане на его стороне, и продолжил наносить визиты принцессе.
Когда он в очередной раз появился в доме своей любовницы, ему сообщили, что ее нет.
– Это ложь, – закричал Чарльз-Эдвард, решивший, что раз он ослушался воли короля Франции, то уж воле принца де Тальмона он точно не подчинится.
Дверь захлопнули, и Чарльз-Эдвард, охваченный яростью, начал бешено барабанить в дверь, чувствуя, что за поражением на этом фронте может последовать гораздо более крупное.
Посмотреть на взбешенного принца собралась целая толпа людей. Один из его шотландских друзей предупредил его, что глупо причинять себе и другим столько беспокойства, поскольку это может дать королю лишний повод настаивать на его отъезде.
Чарльз-Эдвард все понял и ушел. Уходя, он пожимал плечами и дружелюбно улыбался толпе.
– Видите, – сказал он, – мне не позволяют приходить к своим друзьям. А знаете почему? Такова воля Георга. Мой любимый народ, мои дорогие друзья, долго вы еще будете позволять узурпатору британской короны править вашей страной?
Он галантно улыбался женщинам, мужчинам – по-товарищески, и это произвело на толпу должный эффект.
– Он прав, – шептал народ. – Войну выиграли британцы, а нам достались объедки.
В тот день на рынке подрались две женщины. Вокруг них собралась огромная толпа зевак, отпускавших язвительные замечания, подстрекая их драться еще жестче.
Торговка овощами схватила продавщицу кофе за волосы, и оловянный кофейник у той за спиной упал и с дребезгом покатился по булыжнику. Обе женщины валялись в кофейной луже.
– Идиотка! – кричала торговка овощами. – Свинья! Вот что я тебе скажу: ты такая же глупая, как этот… мир!
Толпа одобрительно заревела. Родилась новая поговорка: «Глупый, как мир».
Король призвал графа Филиппа де Морепа. Людовику нравился Морепа. Он был таким забавным; никогда не забивал себе голову государственными делами и относился ко всему с юмором. Граф был великий шутник и остроумец. Враги Филиппа говорили, что Морепа больше заботит написание очередной остроумной сатиры или эпиграммы, чем государственные дела.
Министр потерял благосклонность короля по настоянию мадам де Шатору. Теперь Людовик опасался, что Морепа и не попытается угождать мадам де Помпадур. Этот проказливый человек готов был щелкнуть любовницу короля по лбу. Такое поведение конечно же недопустимо, но Людовику Морепа тем не менее нравился.
– Медлить больше нельзя, – сказал Людовик графу. – Если принц останется во Франции, нам грозят неприятности с Британией. Это часть мирного соглашения, и нам нужно выполнить свои обязательства.
– Ваше величество, это очень деликатный вопрос. Принц заявляет, что у него есть письма, где вы обещаете предоставлять ему убежище во Франции до тех пор, пока принц сам не изъявит желания покинуть страну.
Людовик пожал плечами:
– Никто не может заглянуть в будущее. Я дал это обещание несколько лет назад, когда казалось, у принца еще есть шансы получить свое королевство.
– Ваше величество, – продолжал Морепа, – общественное мнение за принца. Чарльз-Эдвард популярен, и он вовсю этим пользуется. Народ говорит, что принцу было предоставлено убежище, а Франция должна чтить свои обещания.
Король в раздражении отвернулся.
– Вот именно потому, что мы должны чтить свои обещания, принцу и нужно уехать.
– Чтить обещания, данные сильной стране, гораздо важнее, чем данные изгнаннику.
– Это верно, – ответил король.
– А как же наш народ, который требует щелкнуть Георга по носу, а милого принца, очаровывающего публику в театрах и соблазняющего наших дам, оставить у себя?
– Это вопрос дипломатии.
– Парижане могут и ворчать вместо того, чтобы приветствовать вас, ваше величество. Они могут отдать свои симпатии милому принцу, а не их красавцу королю.
– Ох уж этот народ! – с презрением воскликнул король.
– Они скажут, что их король обещал по-дружески посодействовать этому романтичному молодому человеку.
– Король не может оставаться другом во всех ситуациях.
– Но это как раз такая ситуация, ваше величество.
Людовик удивлялся, почему он так долго позволял Морепа водить его за нос. Ответ он знал: просто этот человек его забавлял. Он или слишком легкомысленно относился к собственному будущему, или, возможно, был слишком в нем уверен, но всегда говорил то, что думал. Несомненно, именно поэтому король предпочитал общество графа обществу большинства своих придворных.
– Если принц не согласится уехать по собственному желанию, его нужно арестовать и выслать из страны, – резко возразил Людовик.
– Будет скандал, ваше величество. Народ может попытаться предотвратить арест.
Людовик содрогнулся. Он представил себе, как из проблемы, которая в общем-то и гроша ломаного не стоит, может разгореться очень неприятный инцидент. Чарльз-Эдвард, странствующий изгнанник, не является важной персоной. Казалось абсурдным, что принц создает такие неприятности королю и угрожает миру.
– Поэтому я и хочу, чтобы этим вопросом занялись вы. Отправляйтесь к принцу. Предупредите его, что он должен немедленно покинуть Париж. Скажите ему, что если он не подчинится, то сегодня же ночью его арестуют. Подчеркните, что уже слишком долго ждем и не собираемся ждать и дальше. Он должен уехать до наступления темноты.
Морепа поклонился.
Морепа в компании герцога де Гевре отправился к Чарльзу-Эдварду в дом, который тот снимал в Париже. Чарльз-Эдвард принял гостей с тем дружелюбием, которое принц демонстрировал всем.
– Как приятно, – заявил он. – Добро пожаловать в дом изгнанника.
– Сэр, – обратился Морепа, – прежде чем ваше высочество окажет нам ваше искреннее гостеприимство, прошу выслушать то, с чем мы пришли, поскольку после того, как вы узнаете то, что мы должны вам сказать, вы, возможно, умерите свое гостеприимство или вообще его нам не окажете.
– Звучит зловеще, – ответил Чарльз-Эдвард.
– Нам очень жаль, что эту новость должны доставить именно мы, – пробормотал де Гевре.
- Предыдущая
- 56/61
- Следующая
