Людовик возлюбленный - Холт Виктория - Страница 10
- Предыдущая
- 10/61
- Следующая
Милая пятилетняя инфанта вмиг околдовала Париж и парижан. От одного лишь взгляда на эту парочку – Людовика с волнами золотисто-каштановых волос и бело-розовую инфанту – смягчалось даже самое жесткое сердце, и народ с нетерпением ждал появления будущих молодоженов на улицах.
«От короля ждут слишком многого, – думал Людовик. – Мне надо всегда и везде таскаться с этой маленькой глупой девчонкой, держаться с ней за руки, пока народ аплодирует нам».
Людовик всячески давал Марии-Анне понять, что его заставляют быть с нею дружелюбным. С момента приезда девочки он ни разу с ней не заговорил.
Но оскорбить инфанту оказалось непросто. Ей сказали, что у нее будет великолепная свадьба с самым великолепным в мире монархом. Она считала, что Людовик блистателен и все, что ей о нем рассказывали, – правда. Поэтому Мария-Анна не видела ничего странного в том, что богоподобный ребенок не соизволил заговорить с ней.
Ей безумно нравилось все французское. Она радостно скакала и прыгала по дворцовому паркету и всем, от первых вельмож до последнего лакея, сообщала, что скоро выйдет замуж за Людовика, станет королевой Франции, и в этом причина ее радости.
Приезд инфанты был ознаменован целым рядом торжеств, в центре которых должны были быть Людовик и пятилетняя Мария-Анна.
Она смотрела на него с обожанием, а он боролся с желанием сообщить, что это по ее милости он не может больше охотиться или играть в карты с пажом. Вместо этого ему приходится каждый день сидеть и участвовать в так называемом «веселье».
Мария-Анна кротко ждала его благосклонности. В том, что это неизбежно, девочка не сомневалась. Она ведь станет королевой Франции и женой Людовика. Все мужья любят своих жен, так что и Людовик когда-нибудь ее полюбит.
А пока она наслаждалась лаской придворных: невозможно было не баловать дитя. Девочка такая милая, а кроме того, вскоре взойдет на престол.
Мария-Анна и Людовик были вместе на приеме в честь посла Испании и вместе любовались фейерверком. Девочка визжала и прыгала на своем сиденье от удовольствия. На какое-то мгновение она напомнила Людовику потерянного котенка.
– Людовик! – кричала она. – Смотри! Фейерверк! Как красиво! Тебе нравится?
Она уже привыкла, что он не отвечает, но тут Людовик вдруг посмотрел на нее, улыбнулся и ответил: «Да». Девочка была поражена.
Мария-Анна обернулась к королю. Глаза ее искрились от возбуждения, а на лице витала улыбка высшего блаженства. Она вскочила, подбежала к ближайшему вельможе и затеребила его за рукав.
– Вы слышали? – повторяла она. – Людовик заговорил со мной! Он наконец-то улыбнулся мне и заговорил со мной!
Вскоре после приезда инфанты исполнилось одно из самых больших желаний Людовика. Он переехал из Парижа в Версаль, юный король наконец-то мог хоть как-то отдохнуть от людей. Версаль был достаточно далеко от столицы, и здесь никогда не собирались толпы зевак. Возможно, это было одной из причин, почему Людовик так сильно любил Версаль. Но лишь одной из причин. Красота Версаля заворожила Людовика с самого первого взгляда. От Людовика XIV он унаследовал любовь и интерес к архитектуре. Поэтому самый величественный из всех дворцов, с его фасадами из камня восхитительного медового цвета, с играющими на солнце брызгами фонтанов, изящными статуями, прекрасными аллеями, чарующими садами, восхищал Людовика.
Король расположился в королевской опочивальне дедушки. К опочивальне примыкала зала, где заседали его советники. Ему не очень-то нравилась эта зала, так как она была слишком большой и в ней постоянно гуляли сквозняки. Кроме того, он никак не мог забыть, как мадам де Вантадур привела его сюда и он в последний раз видел короля. Но в принципе жить можно, если научиться относиться ко всему философски. Позже он выберет себе комнаты по собственному усмотрению. Но это произойдет лишь тогда, когда кончится его полное запретов детство.
В Версаль переехал и весь королевский двор, и, так как король был слишком юн, двором пришлось управлять регенту. Филипп старел, и его уже не тянуло на приключения. Продолжали выдумывать истории про его лихие похождения, но он не имел ничего против этого. Герцог Орлеанский дорожил своей репутацией одного из первых распутников Франции. Однако придворная молодежь приняла эти мифы за образец и продолжала вести беспутную, полную опасных забав жизнь.
Апофеозом ее стала оргия в одном из парков Версаля, о которой разнеслась дурная слава.
На этой оргии молодые люди известнейших родов Франции переоделись женщинами, а женщины мужчинами, все перемешалось, и пары катались по траве, занимаясь любовью в тени деревьев, многих не укрывала даже тень. На следующий после этого события день к регенту приехала мать.
– Они зашли слишком далеко, – сказала она ему. – В Париже только об этом и говорят. Сын мой, ты регент, и ты ответственен за случившееся. Многие верят, что Людовик в дурных руках. Будь осторожен.
Герцогу Орлеанскому было все ясно. Сам он стал слишком стар для подобных оргий, а молодые действительно попрали все границы.
Виллеруа словно в горячке носился по дворцу. Он не мог допустить подвергнуть подобной опасности нравственность юного короля. Он хотел выведать у совета, что они думают о регенте, который поощряет подобное.
Герцог Орлеанский к великому своему удовольствию узнал, что в оргии принимали участия два правнука Виллеруа.
– Какой позор! – кричал коварный регент. – Правнуки гувернера самого короля! Это позор, Виллеруа, позор.
– Если они поступили опрометчиво, их нужно наказать, – с дрожью в голосе говорил герцог. – Впрочем, это почти дети, и не они были зачинщиками.
– В подобном деле, – отвечал регент, – мы не должны давать никому поблажек. Верно, Виллеруа?
– Нужно наказать зачинщиков, – пытался спасти положение Виллеруа.
– Мы запрем их в Бастилии. Всех, – герцог Орлеанский выдержал паузу и улыбнулся старику в лицо, – всех, кто принимал участие в этом позорном действе, нужно сослать.
Защищать правнуков было бесполезно, и старик знал это. Для них лучше было бы переждать, пока все тихо-мирно забудется. Но Виллеруа не обладал тактом. Он продолжал по-прежнему носиться по дворцу, приговаривая:
– Нет, этих молодых людей конечно же есть за что винить. Ну а пример-то кто подает, скажите мне на милость? А, кто?
– Я хочу поговорить с королем, – сказал регент гувернеру, когда, как обычно, он привел к нему Людовика. – И говорить буду с ним наедине.
– Но, месье герцог! – запротестовал Виллеруа, натужно улыбаясь. – Быть со своим подопечным всегда и везде – это долг гувернера его величества!
– Его величество больше не ребенок.
– Ему всего лишь двенадцать!
– Вполне взрослый, чтобы выслушивать советы своих министров без помощи… няньки.
Виллеруа покраснел от ярости.
– Я не позволю! – кричал он.
Людовик смотрел на них и понимал, что он ошибался. Вражда между герцогом Орлеанским и Виллеруа не была игрой.
Но позже Виллеруа почувствовал себя неуютно. Герцог Орлеанский был первым после короля в государстве, и глупо было так открыто протестовать против его решений.
Виллеруа понимал, что герцог Орлеанский будет мстить за неуважение к нему, и, после долгих мучений, решил, что лучше всего будет переступить через себя и извиниться перед регентом. Гувернер решил не откладывать и тут же пошел к регенту.
Его путь в апартаменты регента преградил капитан мушкетеров, маршал д'Артаньян. Виллеруа надменно посмотрел на него.
– Проведите меня к герцогу Орлеанскому, сейчас же, – скомандовал старик.
– Месье, он сейчас занят.
Виллеруа не понравилась дерзость этого человека, и он попытался обойти его.
– Месье, – сказал д'Артаньян, – вы арестованы. Я вынужден попросить вас отдать вашу шпагу.
– Вы забываете, с кем разговариваете.
– Я полностью отдаю себе отчет, с кем я разговариваю, и мне приказано забрать у вас оружие.
- Предыдущая
- 10/61
- Следующая
