Ночь накануне - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 22
- Предыдущая
- 22/81
- Следующая
Стояла типичная августовская жара. Даже под утро горячий воздух обволакивал тело. И это была больница. Больница, в которой он проработал всю карьеру, от момента распределения до ночи Накануне.
Сразу за ближайшим изгибом коридора обнаружились знакомые интерьеры. Электрическая подстанция с аварийным генератором издавала мерный гул, нарушающий тишину. В ряд стояли каталки перед больничным моргом. Светилась стеклянная дверь, ведущая в приемное отделение.
Все было знакомо. Именно так этот подсобный коридор выглядел раньше, в восьмидесятых. Без ламп дневного света, со старыми стульями, задвинутыми в угол. Да и дверь в приемное отделение давно уже сменили на железную, чтобы отгородиться от террористов и бомжей.
План, зародившийся за время, проведенное у монитора с застывшей последней строчкой, обрел шанс на осуществление.
После критической оценки гардероба выяснилось, что спортивный костюм и тапочки смотрятся вполне органично. В местных условиях вполне можно сойти за заблудившегося пациента. Для первого этапа — достаточно. Он хмыкнул, вдруг осознав себя шпионом в родной больнице. Но то, что он собирался совершить в собственном прошлом, к веселью не располагало.
Иннокентий Андреевич на секунду застыл, прислушиваясь, потом встрепенулся и зашагал на второй этаж.
Больница спала. По дороге в хирургическое отделение никто не встретился. В ординаторской тоже было пусто. Его это не удивило. Тот день — седьмое августа восемьдесят первого года — он помнил очень хорошо. Даже слишком. Особенно последнюю операцию длинного суточного дежурства…
Часы у входа в отделение показывали десять минут пятого. Как раз в это время весь персонал сгрудился в операционной. Там же должен был находиться и Доктор Кеша. То есть сам Иннокентий Андреевич образца прошлого века. Без тюнинга в виде седины и морщин. Молодой и неопытный. Растерянный и немного бледный.
Собственно, растерянной выглядела тогда вся бригада. Можно сказать, на грани паники. Это он помнил. И пациента помнил. И весь ход операции, до последней детали. Несмотря на прошедшие годы, ни одна подробность не затерялась, не стерлась…
Парнишку привезли под утро. Ему недавно исполнилось семнадцать. Совсем мальчик. Множественные ножевые ранения. Тогда это было в редкость. Народ еще не озверел от нищеты и безнадеги. Не куражились, пьянея от безнаказанности, бандюки в спортивных костюмах. Не бродили хищными стаями наркоманы в поисках одиноких прохожих. Парню просто не повезло. Провожал девушку, наткнулся на полупьяную шпану. У одного из малолетних идиотов оказался нож…
И именно в этот день Доктора Кешу угораздило заступить на первое самостоятельное дежурство. До приезда той бригады «скорой помощи» все шло неплохо. Он успел вправить вывих плеча, прооперировать два аппендицита, купировать почечную колику и принять целую кучу пациентов.
Разумеется, на смене он был не один. Хирурги всегда дежурят бригадой. Но именно в этот день он заступил основным оператором. Кроме него, в смене работали два врача-интерна, не имеющие дипломов. Ну и спивающийся на глазах доктор Скуранский. Порядочная, надо сказать, сволочь. Да и хирург никудышный.
В приемное отделение они прилетели втроем (кто-то из интернов застрял в перевязочной, заканчивая гипсовать вправленный вывих плеча). Их встретил истошный девичий вопль:
— Не умирай, Володя-я-а!!! Позовите же доктора кто-нибу-удь!!!
Девушка, честь которой отстаивал кавалер, кричала не останавливаясь. Платье на ней висело клочьями. В прорехах виднелись синяки и ссадины. Хорошо хоть изнасиловать девчонку не успели… Рядом в беззвучной истерике билась мать.
Вид пациента вызывал ужас. Сквозь повязки, наложенные впопыхах фельдшером «скорой», проступала кровь. Из-под салфеток, прижатых к шее, она текла ручьем. Самая большая рана по краю брюшной стенки вообще оказалась неприкрытой. На каталку свисали сизые кишки с зияющими разрезами. Из них по разорванной рубашке скатывалось дерьмо, впитываясь в подоткнутую простыню.
Скуранский тихо взвыл:
— Бли-ин! Вляпались!
Доктор Кеша подскочил к бессознательному телу и заорал санитарам:
— В операционную, быстро!
Он чувствовал, что счет идет на минуты. Пациент уходил на глазах. Массивная кровопотеря с болевым шоком.
Сестра «приемника» вместе с интерном оттеснили рыдающих родственниц. Кеша нащупал сонную артерию и попытался прижать ее к шейному позвонку, чтобы остановить кровотечение. Без особого успеха.
Каталка, громыхая, помчалась к лифту.
Не сказать, что у вчерашнего выпускника мединститута совсем не было опыта. Все же он проучился два года в ординатуре. То есть — именно на хирурга. И самостоятельно оперировал далеко не первый раз. Но вся сложность этой кровавой и страшной профессии заключается в том, что двух одинаковых операций не бывает. А бесценный опыт приходит с годами, как и навыки, и уверенность в себе.
Да, ему было страшно. Да, когда он лихорадочно натягивал перчатки, у него дрожали руки. Но, кроме него, никто не мог спасти парнишку, лежащего на столе.
И он обязан был попытаться это сделать.
После того как разрезанная одежда упала комком на кафельный пол, вся бригада невольно оцепенела. Пьяные ублюдки убивали жертву неумело, но очень старательно. На теле насчитывалось с десяток ран, не считая порезов на руках. Там, где были задеты легкие, пузырилась красная пена. Из бокового разреза, протянувшегося от ребер до пупка, вываливались поврежденные кишечные петли, источающие зловонные ручейки содержимого. Отовсюду текла кровь. Особенно обильно — из поврежденной артерии на шее.
— Не жиле-ец! — проскулил Скуранский.
— Не надо раньше времени… — прошептала ему операционная сестричка.
— Не лезь! — грубо оборвал ее тот. — Твое дело инструмент протирать, а не вякать!..
Анестезиолог дал наркоз и начал переливание крови, чтобы хоть немного задержать падающее давление.
— Начинайте обрабатывать, — скомандовал Доктор Кеша, преодолевая страх и растерянность. — Я сейчас…
При поступлении сложного больного дежурный хирург обязан был доложить заведующему отделением. Он дважды набрал нужный номер. Трубку никто не снял. Как выяснилось, после, заведующий с семьей уехал в отпуск на день раньше, предупредив только начмеда. Тот попросил кого-то оповестить дежурную смену. Кто-то положил на это с прибором…
Иннокентий Андреевич прошелся по ординаторской. Тогда, в восемьдесят первом году, Доктор Кеша прибежал сюда перед самым началом операции. Значит, в запасе имелось минут тридцать, не больше. Для выполнения задуманного требовалось кое-что найти.
На его памяти здесь прокатился не один ремонт. Из мебели с тех пор не осталось ни гвоздика. Но он отлично помнил эти старые скрипучие столы и массивные шкафы с объемистыми недрами. Нужная вещь должна была лежать в нижнем ящике одной из тумбочек.
Старый хирург протянул руку… Она прошла сквозь твердую поверхность, не встретив никакого сопротивления! От неожиданности он чуть не грохнулся на пол. Сгоряча рука снова потянулась к деревянной ручке и схватила… пустоту.
Иннокентий Андреевич заметался по помещению, пытаясь прикоснуться хоть к какому-нибудь предмету. И не смог.
Впадая в отчаяние, он гулко, по-звериному зарычал. Понимание пришло резким толчком. В этой реальности — в прошлом — у него не было возможности влиять на события! Его тело здесь, в восемьдесят первом году, было нематериально. Стать свидетелем того, что должно произойти, еще раз испытать кошмар той давней ночи не было ни сил, ни мужества.
Еще один рык пронесся по ординаторской, не потревожив застоявшегося воздуха.
Там, в операционной, предстояло умереть мальчику. Просто так. Потому, что обстоятельства сложились не в его пользу. А Основатель решил пошутить. Позволил попасть сюда, но не разрешил вмешиваться.
Или все-таки позволил?
Привычка искать выход из любой даже безнадежной ситуации заставила прекратить истерику. Иннокентий Андреевич замер, лихорадочно размышляя. Выход должен был найтись во что бы то ни стало!
- Предыдущая
- 22/81
- Следующая
