Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 60

Этим людям нельзя позволять работать без контроля, им нужно объяснять, что такое хорошо и что такое плохо, так как сами они не в состоянии этого понять. Их и винить за это не приходится. Если человек не работал в экономике, то что он о ней может знать? Что он будет пропагандировать? Только то, что внушают ему другие, которых он считает мудрыми. Если он никогда не водил в бой солдат, не видел их убитыми из-за допущенных им, командиром, ошибок, более того, если он даже не служил в вооруженных силах, то что он может знать об армии? Что будет внушать другим?

Чем дольше мудраки в прессе будут орудовать, тем больше воспитают среди населения людей, верящих в благотворность идей западной цивилизации. Тем более многочисленной будет антинародная армия, тем больше крови прольется в гражданской войне.

Все ли сделано в Советском Союзе, чтобы на его развалинах началась гражданская война огромного масштаба?

После Сталина у власти в СССР постоянно находились мудраки, которые уже не понимали сути своих действий и поступали определенным образом только потому, что до них в государственный оборот были введены правильные идеи, которые и они, эти мудраки, считали правильными, верили в них, не понимая сути.

«Экономика должна быть плановой» – это действительно так, и мудраки от Хрущева до Горбачева довели плановость до абсурда именно потому, что не понимали, зачем, почему нужна плановость, что она дает экономике и народу.

«Пресса должна быть под контролем КПСС» – это тоже правильно, но ведь ни один мудрак не соображал, почему. Скажи ему, что Наполеон считал вонючую газетку по силе равной дивизии, и мудрак будет охотно повторять сказанное – ведь Наполеон считается мудрым. Но почему действительно неглупый Наполеон предпочитал иметь в армии на одну дивизию меньше, чем терпеть вонючую газетенку – это мудраку непонятно. «Свобода слова, свобода слова!» – будет вопить он, не соображая, от чего слово требуется освободить. Неужели от службы народу? Если так, то о какой же демократии ты болтаешь?

Славолюбие мудрака Горбачева кончилось трагедией. Он упразднил контроль над мудраками прессы, и все убедились в том, что и заранее должно быть ясно: умных журналистов у нас было столь мало, что их моментально смела лавина мудраков.

Пресса уничтожила исполнительную власть СССР. Что бы ни делали его чиновники по защите народа, по исполнению своего долга, пресса обливала их грязью и убеждала население, что эти действия во вред народу.

Мудраки в прессе обеспечили выборы народных депутатов СССР почти сплошь из мудраков. Эти мудраки предали народ немедленно, как только представился первый же удобный случай продать его с выгодой или без больших потерь лично для каждого.

Среди членов правительства СССР не оказалось ни Петра I, ни Ленина, ни Сталина. Правительство то ли сделало жалкую попытку исполнить свой долг перед народом, то ли имитировало его исполнение в августе 1991 года – и без сопротивления отдало власть бюрократии.

К началу 90-х годов ситуация в СССР стала точно такой же, как в Российской империи накануне пугачевского бунта. Очередь только за мятежом в армейском соединении и за несколькими решительными людьми во главе этого мятежа.

Но в отличие от пугачевского бунта, народ в этот раз не проиграет войну. Средства связи не дадут этого сделать.

Война обещает быть очень кровавой, так как предполагаемые вожди, к несчастью, не выдвинули убедительных идей для народа и сами боятся войны. А это усугубит разделенность населения и затянет боевые действия.

Судя по тому, как развиваются события, нетрудно прийти к заключению, что война неизбежна. Сегодня уже поздно ее бояться.

Тем не менее ее можно еще предотвратить, и данная книга именно этому посвящена.

Мы видим, что поставленная на грань уничтожения Россия в своей затянувшейся агонии пришла к совершенно особой форме общественной защиты в своем государстве. В России под ударами татар произошел естественный отбор – те, кто не сдался, кого не угнали в рабство, обрели особое свободолюбие, причем не теоретическое, не декларативное, а практическое — воспитанное многими веками непрерывных войн и борьбы за свободу. Россияне влили в свою кровь особую ненависть к любому угнетению, к любой форме паразитирования.

Особенность такого государства – абсолютно единовластный царь, который может в России все. Единовластие давало царю уникальную свободу служить только своему народу. Независимый ни от кого, он никому, кроме всего народа, и не должен был служить – ни членам политических партий, избравшим его, ни мафии, давшей деньги на избрание — никому.

Царь мог все. Но делал для защиты народа только то, что без него его народ сделать не мог. Остальное делал сам народ, объединенный в общины.

Русская идея демократии: – верховная власть ни от кого персонально не зависит, никто в стране не имеет права давить на нее с целью получения собственных выгод; – верховная власть занимается только тем, с чем мир справиться не может, а в дела мира не вмешивается; – лично человеку принадлежит только то, что он сделал лично, заслужил у верховной власти или купил на честно заработанные деньги, все остальное принадлежит обществу; – вести между собой расчет за труд деньгами – это не по-русски: все обязаны помогать друг другу, в единой семье деньги не нужны; – каждый человек – личность и имеет право, чтобы его голос и мнение выслушали все и приняли во внимание.

Есть ли надежные данные, которые бы подтвердили эту особенность русской демократии? Да, и достаточно.

Как ни в одной стране, все сословия России в начале ее пути занимали по отношению к царю одинаково бесправное, а следовательно, одинаково равное положение. Бесправность заключалась в отсутствии каких-либо прав уклониться от службы России. Все обязаны были служить: дворянин копьем, крестьянин сохой, купец мошной. На царя все сословия имели одинаковые права – всех он обязан был защитить одинаково.

Сотни лет подряд в соседних с Россией странах безумствовали мудраки, носясь с парламентаризмом различных окрасок – от парламентаризма Турции до парламентаризма Швеции. Русские, окружив плотным кольцом царя, наблюдали друг за другом – не пробует ли кто подчинить царя своим интересам.

Как ни в одной стране мира, крестьянская община России имела исключительные властные права и свободу.

Как ни в одной стране мира, полное отрицание у русских частной собственности на землю, презрительное отношение к жадным, бескорыстие в служении России. В Смутное время купец Минин призвал купцов имущество продать, жен и детей заложить, но Россию освободить. Перед наступающим Наполеоном смоленские купцы сами подожгли свои лавки и склады с товарами.

Как ни в одной стране мира, русские смотрели на помощь ближнему как на обычную, не требующую благодарности обязанность.

Как ни в одной стране мира, в России на мирских сходках требовалось единогласие при принятии решений.

Соседние народы, рабы по духу и мировоззрению, выпрашивали у высшей власти, то есть у тех, кто содержится на их деньги, гарантии своих прав. И записав эти гарантии в конституцию, радостно считали, что наконец-то у них демократия.

У соседних народов из-за их рабской сущности не хватило ума на понимание очевидной вещи: хозяин у своего холуя никаких гарантий не выпрашивает – они ему не нужны. Хозяин имеет власть, ему служат, а гарантии выпрашивает холуй у хозяина, не наоборот. И если народу что-то гарантируют, то власть в этой стране имеет тот, кто гарантирует, а не народ, который радуется этим гарантиям. Сомнительна в этом случае демократия. Народу-хозяину, народу, имеющему действительную власть, никакие гарантии не нужны, и если он решит написать конституцию, то напишет ее для своего холуя – власти. И в этой конституции запишет: «Я, народ, обязую власть в моей стране обеспечить мне право на свободу слова, неприкосновенность жизни и т.д.» (обязую, а не прошу гарантий). Я – народ – хозяин, и я обязую, а гарантии для себя пусть просят государственные чиновники и депутаты, раз взялись мне служить.