Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 57

Расстрел дезертира, как, впрочем, и любое другое наказание, – это не месть. Государство не мстит, оно предупреждает. В «Песни о вещем Олеге» ее герой стремится «отмстить неразумным хазарам», но это не значит, что Киевская Русь мстила, Олег, возможно, мстил, но не Русь. Русь предупреждала следующий «буйный набег» на свои «села и нивы».

Любое наказание преступника – это предупреждение подобных преступлений. Государственный аппарат, уклоняющийся от своей обязанности наказать преступника, сам преступает закон. Это обычно понимают.

Не понимают другого. Преступник нарушает справедливость. Совершая преступление, он добивается какого-либо преимущества для себя по сравнению с законопослушными гражданами. При наказании его восстанавливается справедливость: никто не имеет права добиваться в обществе преимуществ иначе, нежели признанными в этом обществе способами, законными способами.

Кем по сути своей, является дезертир? Человеком, решившим, что он сумеет спастись от смерти в бою за счет других, которые в этом бою погибнут. Они пойдут на смерть, а он в тылу будет насиловать их вдов. Про таких говорят: «Слишком умный».

Когда перед строем расстреливают дезертира – это не только предупреждение потенциальным дезертирам. Это и успокоение гражданам, не собирающимся дезертировать, гражданам, намеревающимся честно исполнить свой долг: «Идите в бой спокойно. Убьют вас в бою или нет – неизвестно. А с этим мерзавцем – как вы увидели – уже все ясно. И с другими будет то же».

Лет двести назад еще можно было укомплектовывать армию солдатами, которых туда привели силой, которые ни под каким видом не хотят воевать.

Скажем, в английском флоте матросов набирали против их воли – специальным командам разрешалось хватать на улицах английских граждан и силой тащить на корабль. Но корабль — это специфическое место боя, с него не сбежишь. Капитан, подведя английский корабль к кораблю противника или сцепившись с ним на абордаж, не оставлял насильно набранным матросам иного выхода – надо было сражаться.

Или, скажем, насильно рекрутированная пехота в армиях германских княжеств. Опять специфика. До боя они жили достаточно обеспеченно, после боя всласть грабили, а к месту боя их вели под конвоем, и в самом бою им некуда было деться – форма, надетая на тебя пусть даже насильно, такова, что противник, не раздумывая, убьет: ему некогда разбираться, доброволец ты или нет.

Фридрих II, имевший очень сильную армию, тем не менее водил ее к месту боя в окружении гусар и приписывал полководцам ни в коем случае не проводить свою пехоту по лесным дорогам – там гусары теряли над ней контроль, и пехота могла разбежаться.

Но способы ведения войны изменились, теперь противоборствующие силы стали образовывать фронты, разграничивающиеся порою сплошной линией полевых укреплений, за этими укреплениями они копили силы иногда в течение многих месяцев. Использовать при этом армию, состоящую из довольно большого количества людей, не знающих, за что они должны умереть или не желающих за это умирать, стало невозможно. Такая армия имела тысячи путей для перехода на сторону противника.

До присоединения к СССР прибалтийские государства имели свои вооруженные силы – по одной дивизии. После присоединения Литвы, Латвии, Эстонии эти дивизии вошли в состав Красной Армии и с началом Великой Отечественной войны вместе с нею отступали. Но использовать их в бою против немцев не удалось. Из эстонской дивизии, занявшей позиции на фронте, тут же перебежало к немцам 800 человек профашистски настроенных эстонцев. Эти дивизии пришлось с фронта снять, разоружить и переформировать в строительные.

Воевать во главе армии, солдаты которой не хотят воевать, – или невозможно, или очень и очень затруднительно.

Наверное, наиболее характерным примером может служить армия США – отрада наших сегодняшних мудраков. Если к ней присмотреться внимательно, то станет видно, что в нынешнем столетии, когда и в СЩА органы формирования общественного мнения захвачены мудраками, американская пехота фактически небоеспособна и не сумеет противостоять более-менее упорному противнику. Напасть на безоружных, слабовооруженных или деморализованных эта пехота может. Но справиться с достойным врагом не в состоянии. Пока авиация и артиллерия США не уничтожат боевые позиции противника, американская пехота бесполезна.

Высадившись в Европе в 1944 году, американские пехотные подразделения продвигались вперед лишь тогда, когда противник издалека буквально смешивался с землей. Советские военные корреспонденты еще в ту пору с удивлением отмечали этот факт. Скажем, американская дивизия приближается к французскому городку. Десяток немецких фольксштурмовцев обстреливают американский разведдозор, садятся на велосипеды и уезжают из городка. Американский генерал вызывает авиацию, она сравнивает городок с землей. Пехота победно входит в город, имея трофеями... несколько тысяч уничтоженных бомбежкой мирных французских граждан.

При высадке американцев в Сицилии немцам удалось их несколько потеснить. Началась паника. Американский генерал Паттон срочно прибыл на место действий. В полевом госпитале он обнаруживает абсолютно невредимых американских солдат с диагнозом: «перепугался». Один лежит на койке в каске, с головой укрывшись одеялом. Симптомы: ему все время кажется, что над ним свистят немецкие пули. Паттон выхватил револьвер и попытался выгнать «раненого» на позиции, но не тут-то было, врачи не дали. А впоследствии комиссия конгресса и мудраки в прессе так зашельмовали Паттона за это ( хотя он официально и извинился перед тем солдатом) , что фактически поставили крест на его карьере.

Как известно, Советская Армия до 9 мая не сумела занять те территории Германии, которые были определены договором как зона советской оккупации и на которых впоследствии была создана ГДР. После капитуляции Германии американцы добровольно освободили их. Были люди, которые упрекали за это Трумэна. Дескать, если бы американцы не ушли с этих территорий, то не было бы ГДР и последующего противостояния двух блоков. Но существует версия, почему Трумэн выполнил условия договора. Она такова.

Победить в войне с Японией без сухопутных войск было невозможно. Сталина связывал с американцами договор о вступлении СССР в войну с Японией после победы над Германией. Предусматривалось, что в этой войне пехота будет советская. Так вот, Трумэн освободил территории в Германии, боясь, что в противном случае Сталин нарушит договоренность относительно Японии.

Возникает вопрос: «Почему Трумэн не вывез из Западной Европы свои довольно многочисленные войска в Японию и не пренебрег помощью СССР?» Одна из версий гласит, что это невозможно было сделать, так как по дороге в Японию американская армия могла «самодемобилизоваться», иными словами – разбежаться.

Да и в «славной» кампании против Ирака американцы так и не ввели в дело свою полумиллионную армию, предпочитая принудить его к сдаче бомбовыми ударами по мирному населению. И это не случайно.

Что оставалось делать командующему экспедиционным корпусом США на Аравийском полуострове генералу Шварцкопфу? Ведь всего за несколько лет до этого анонимный опрос среди солдат лучших войск США – морской пехоты – показал, что 21 процент этих наемников постарается уклониться от любого боя в любом случае.

Но ведь здесь идет речь об армиях различных государств и о войнах, которые ведут эти государства между собой. А как быть в случае гражданской войны, когда солдаты одной воюющей стороны элементарно могут переходить на сторону противную? Как в этой ситуации собрать армию посредством насилия? Нет, это невозможно сделать!

В Красную Армию большевики призывали крестьян без их желания, и в Белую призыв также был в основном насильственным. Однако победили красные, и это говорит о том, что идеи красных были созвучны идеям народа, крестьяне, воевавшие в Красной Армии, понимали, за какие ценности они умирают, и были согласны с этими ценностями.

Белые оказались слабее, хотя имели огромное материальное преимущество перед красными.