Опасная тайна - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 47

Тотчас же по окончании мировой войны между Америкой и Японией, как известно, возникло старое взаимное раздражение. Великие европейские мировые державы, разумеется, тоже не смогли остаться равно­душными перед лицом новой военной опасности. Ме­жду Англией и Америкой, как известно, существует немало родственных связей. Но связи эти ни в коей мере не мешают возникнуть в Англии чувству извест­ной зависти и озабоченности по поводу чрезмерно­го усиления Американского союза во всех областях международной политики и экономики. Еще недав­но Америка была колонией, еще недавно все смотре­ли на эту страну как на дитя великой матери — Анг­лии. И вот теперь Америка становится владычицей всего мира. Вполне понятно, что Англия в тревожном беспокойстве пересматривает все свои старые союзы и британское государственное искусство с боязнью смотрит в будущее, как бы не наступил момент, когда формула «Англия — владычица морей» сменится фор­мулой: «Америка — владычица морей». Справиться с американским государственным колоссом с его бес­численными богатствами и нетронутой, неистощен­ной землей труднее, чем справиться с окруженной со всех сторон Германией. Если в момент, когда будет решаться спор между Англией и Америкой, Англия бу­дет предоставлена сама себе, то приговор ей подписан заранее. Вот почему Англия так жадно стремится к союзу с желтой нацией, который с чисто расовой точ­ки зрения может быть и довольно сомнителен, зато с государственно-политической точки зрения являет­ся единственной возможностью подкрепить мировое положение Великобритании против быстро растуще­го влияния американского континента.

И что же мы видели? В то время как английское правительство, несмотря на сотрудничество с Амери­кой на европейских фронтах, не хотело ослаблять сво­их связей с азиатским партнером, — еврейская прес­са в Англии самым решительным образом ударила в тыл англо-японскому союзу.

Спрашивается: как же это было возможно, что те самые еврейские органы, которые вплоть до 1918 г. ни на минуту не переставали служить идее британской борьбы против немецкого государства, тут вдруг по­шли своими собственными путями, как бы нарушив свою клятву верности?

Дело объясняется очень просто. Уничтожения Германии требовали в первую очередь не интере­сы Англии, а интересы еврейства. Подлинные госу­дарственные интересы Англии не требуют также и уничтожения Японии. Это тоже нужно только евреям, стремящимся, как известно, к неограниченному гос­подству над всем миром. Вот и получается, что, пока Англия озабочена только тем, чтобы укрепить свое положение в мире, евреи в то же время готовятся за­хватить господство над всем миром».

Как видите, в этом вопросе государственное предви­дение Гитлера не подвело — оставшись одна, без союзни­ков, победившая во Второй мировой войне Британская империя распалась, а сегодня она — откровенная марио­нетка США, без малейших намеков на собственную на­циональную политику. Даже Германия с Францией выгля­дят более самостоятельными. Гитлер стремился к союзу с Великобританией не потому, что так уж сильно ее жалел. Тут был трезвый расчет: союзу Германии, простирающей­ся до Уральских гор и Каспийского моря, и Британской империи тысячу лет ничего не будет грозить.

Гитлер, судя по всему, полагал, что, удовлетворив сио­нистов в Лондоне Палестиной, можно будет ожидать от них давления на британскую аристократию с целью заключения мира. И сионисты ему это, надо думать, обещали. Сам же Гитлер делал все, чтобы заключить мир с Великобритани­ей, он ей предлагал этот мир неоднократно, он второго че­ловека в партии, Рудольфа Гесса, в мае 1941 г. послал в Анг­лию для переговоров по поводу мира и союза.

Естественно, что тайный союз Гитлер имел не с аме­риканскими сионистами, а с британскими. Особенно хоро­шо это видно по тому, как он поступил в декабре 1941 г. Этот, по меньшей мере, удивительный поступок также никак не рассматривается историками, даже с позиции сумасшествия Гитлера.

На тот момент сложилась такая ситуация.

Британская империя вела отчаянную борьбу с Герма­нией, отмеченную на тот момент сплошной цепью пора­жений империи. Ее союзник, СССР, также терпел пораже­ния на всех фронтах, небольшие победы (под Ростовом и под Москвой) в расчет не принимались, поскольку нем­цы уже захватили Украину с Донбассом и вот-вот долж­ны были взять Москву. США в войну не вступали и лишь оказывали Британии «помощь» за наличные деньги, в связи с чем Британская империя начисто исчерпала весь золотовалютный запас. А Гитлер постоянно предлагал ей мир, подчеркнем — не капитуляцию, а почетный мир. Но поскольку Британия не соглашалась, Гитлер к 1942 г. уси­лил ее морскую блокаду, одновременно ведя бомбарди­ровки английских городов.

В стане врагов Германия, Италия и Япония (с рядом мелких стран, типа Венгрии) были связаны с 27.09.1940 г. Антикоминтерновским пактом («осью Рим—Берлин—То­кио»). Но это был оборонительный союз: эти страны обя­зывались вступать в войну только в случае, если какая-нибудь из них подвергнется агрессии. Поэтому, когда Гер­мания напала на СССР, Япония и не подумала вступить в войну — агрессором являлась Германия.

Сам Гитлер был по натуре человеком осторожным и, как вы прочли выше, по мнению Манштейна, даже нере­шительным. Причем его кредо, навязчиво предлагаемое читателю по всему тексту «Моей борьбы», заключалось в уменьшении количества врагов Германии дипломати­ческим путем. К примеру:

«Если немецкая нация хочет покончить с гро­зящей ей опасностью истребления в Европе, она не должна впадать в ошибки предвоенной эпохи и нажи­вать себе врагов направо и налево. Нет, она должна отдать себе ясный ответ, какой же из противников яв­ляется самым опасным, и затем концентрировать все свои силы, чтобы ударить по этому противнику».

О мире с Британской империей Гитлер думал посто­янно, и сообщения об этом имеются у всех. Гальдер в де­кабре 1941 г. отметил в дневнике: «Фюрер все еще надеет­ся вступить в сделку с Англией за счет Франции». Чуть позже, в конце января 1942 г., Пиккер записал такое вы­сказывание Гитлера:

«С капиталистической точки зрения Англия — богатейшая в мире страна. Буржуа способен на под­виг, как только протянешь руку к его кошельку Ос­таются только две возможности: уйти из Европы и удержать Восток и наоборот; и то и другое удержать невозможно. Смена правительства будет вызвана ре­шением уйти из Европы. Английская буржуазия со­храняет за Черчиллем его должность до тех пор, пока есть стремление при всех обстоятельствах продол­жать эту войну Будь она похитрее, она бы закончила ее и нанесла бы тем самым страшный удар Рузвель­ту. Она бы могла сказать: Англия не в состоянии про­должать войну. Помочь вы нам не можете, и мы вы­нуждены занять другую позицию в отношении Евро­пы. Произойдет крах американской экономики, падет Рузвельт, и Америка перестанет представлять опас­ность для Англии».

Гитлер здесь абсолютно прав, поскольку заключенная между США и Великобританией Атлантическая хартия не была военным союзом этих стран против Германии и, главное, она заключалась в условиях августа 1941 г. А 7 де­кабря того же года на США и Британскую империю напа­ла Япония, т.е. возникли обстоятельства, которые при за­ключении хартии не были учтены. Такие обстоятельства называются обстоятельствами непреодолимой силы, ум­ники их называют форс-мажорными. Поскольку у Бри­танской империи добавилась еще одна война, а в Европе не нашлось ни одного нового союзника, Лондон мог без ущерба для чести Британии заключить мир с Германией, чтобы заняться Японией.

Повторю, для Британской империи продолжение вой­ны с Германией имело бы смысл, если бы с нападением на нее Японии она получила нового союзника. А его не было. США — это торгаши себе на уме. В Первую ми­ровую войну они были неизмеримо ближе Великобри­тании, тем не менее 2,5 года не воевали вовсе и в войну вступили только к шапочному разбору — 6 апреля 1917 г. И даже гибель американского Тихоокеанского флота в Перл-Харборе 7 декабря 1941 г. не подняла на войну всех американцев: в Конгрессе США часть конгрессменов про­голосовала даже против войны с не спрашивающей их мнения Японией. Совершенно очевидно, что с такими настроениями США либо совсем бы не объявили вой­ну Германии, либо объявили бы ее только после побе­ды над Японией. Когда утром 7 декабря 1941 г. у прези­дента США собралось совещание по поводу нападения японцев, военный министр Г. Стимсон предложил объ­явить войну и Германии, но Рузвельт резко оборвал его: «Не надо!» Положение Великобритании было катастро­фическим. Ей, казалось бы, не оставалось ничего, кроме мира с Германией.