Казино смерти - Кунц Дин Рей - Страница 24

Вместо разнообразных напитков с ромом открытый бар у кромки бассейна предлагал внушительные горки птичьего помета. Производителей этого богатства я не видел, но слышал: они шебуршились под крышей из искусственных пальмовых листьев, свив себе гнезда у стропил, имитирующих бамбук. Когда я пробегал мимо, птицы выразили свое возмущение криками и взмахами крыльев, но из-под крыши не вылетели.

К тому времени, когда я обежал бассейн и добрался до черного хода отеля, невидимые птички позволили мне сделать один интересный вывод. Частично разрушенный, сгоревший, заброшенный, продуваемый ветром, заносимый песком (пусть даже несущие конструкции выдержали и землетрясение, и пожар) развлекательный комплекс «Панаминт» не получил бы теперь и одной звезды в «Справочнике Мишлена», но мог стать весьма удобным пристанищем для различных представителей фауны пустыни. Они могли счесть, что комнаты и подвалы отеля куда удобнее, чем привычные норы в земле.

И помимо угрозы, которая исходила от загадочной женщины и двух сопровождающих ее мужчин-убийц, мне следовало опасаться хищников, не имеющих мобильников.

Раздвижные стеклянные двери черного хода при землетрясении разлетелись вдребезги, и стеклянные панели заменили листами фанеры, чтобы осложнить любопытным вход в отель. К листам крепились таблички, предупреждающие, что проникновение в отель есть действие противоправное и человек, его совершивший, будет привлечен к судебной ответственности.

Винты, которыми один из листов фанеры закрепили на металлической рамке двери, вывернули, сам лист сняли и положили на землю. Судя по песку и обрывкам травы, которые намело на фанеру, не вызывало сомнений, что произошло это не в последние двадцать четыре часа, а за недели, может, и за месяцы до моего появления у черного хода развлекательного комплекса «Панаминт».

Примерно пару лет или около того после разрушения комплекса племя платило частной охранной фирме за постоянное, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, патрулирование территории «Панаминта». Но по мере того, как иски и встречные иски множились, а вероятность того, что развлекательный комплекс может отойти к кредиторам (к ужасу кредиторов), возрастала, оплата услуг охранной фирмы представлялась уже неоправданным излишеством.

Стоя у отеля (за спиной набирал силу ветер, надвигалась гроза, Дэнни грозила опасность), я тем не менее не спешил переступить порог. Конечно, я не был таким хрупким, как Дэнни, ни физически, ни эмоционально, но у каждого человека свои проблемы.

Я замешкался не из-за людей или других живых угроз, с которыми мог столкнуться в отеле. Нет, меня остановила мысль о бродячих мертвых, которые могли обитать в этих закопченных руинах.

За сдвижными дверьми находился вестибюль, где темноту едва разгонял серый свет, проникающий через проем, из которого вынули лист фанеры.

Моя бледная тень лежала передо мной, видимая от ног до шеи, голова растворялась в сумраке, словно отбрасывал тень обезглавленный человек.

Я включил фонарь, пробежался лучом по стенам. Огонь здесь не бушевал, но дым оставил следы.

Поначалу наличие мебели (диваны, кресла) удивило меня, поскольку ее вроде бы должны были растащить. Потом до меня дошло, что мебель пострадала не столько от дыма, сколько от воды из пожарных шлангов, которая испортила набивку, кожу и материю обивки и дерево каркасов.

Даже через пять лет после трагедии в воздухе пахло древесным углем, обожженным металлом, расплавившимся пластиком, сгоревшей изоляцией. Сквозь них пробивались другие запахи, возможно, не столь резкие, но еще менее приятные, и анализировать их источники, пожалуй, не стоило.

На ковре из сажи, золы, пыли и песка следов хватало. Но уникальных, свойственных Дэнни, я не нашел.

При более тщательном рассмотрении убедился, что свежих следов нет. Все сглажены ветром, чуть припудрены золой и пылью.

Эти следы оставлены недели, а то и месяцы тому назад. Интересующие меня люди вошли в отель другим путем.

Одна, а то и две цепочки звериных следов выглядели свежими. Возможно, столетием раньше панаминты (тогда более близкие к природе и незнакомые с колесом рулетки) могли бы мгновенно определить, кто их оставил.

Но в моем роду следопытов не было, а в работе на кухне навык распознавания следов не требовался. На знания я положиться не мог, но воображение сразу нарисовало зверя, оставившего такие следы. Получилось что-то вроде саблезубого тигра, хотя последние представители этого вида вымерли более десяти тысяч лет тому назад.

Но даже в том случае, если в отель и забрел единственный бессмертный саблезубый тигр, который на долгие тысячелетия пережил себе подобных, я полагал, что при встрече с ним мне удастся остаться в живых. В конце концов, я пережил не одну встречу с Ужасным Честером.

Слева от вестибюля находился кафетерий, окна которого выходили на бассейн отеля. Частичное обрушение потолка, сразу за дверями, затрудняло продвижение в том направлении.

Справа широкий коридор уводил в темноту, которую не мог полностью разогнать луч фонаря, и тишину.

Бронзовые буквы над коридором обещали, что тот, кто выберет этот путь, сможет найти «ТУАЛЕТЫ», «КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛЫ», «БАЛЬНЫЙ ЗАЛ ЛЕДИ УДАЧИ».

В зале погибли люди, к которым удача повернулась спиной. Массивная люстра, подвешенная не на стальном швеллере, как того требовала техническая документация, а на деревянной балке, упала на толпу, раздавив и покалечив всех, кто находился под ней. Впрочем, при первом толчке и многие швеллеры поломались, словно изготовили их не из высокопрочной стали, а из бальзового дерева.

Я пересек вестибюль, лавируя между просевшими диванами и перевернутыми креслами, и отбыл третьим путем, еще одним широким коридором, который, по моему предположению, вел к основному вестибюлю и парадным дверям. В том же направлении, судя по следам, отправился и саблезубый тигр.

К счастью, я вспомнил о спутниковом телефоне. Достал из кармана, отключил звуковой сигнал, оставив только виброзвонок. Если бы искательница чудес позвонила мне вновь, а я в тот момент оказался бы неподалеку от нее, мне бы не хотелось, чтобы по звонку она узнала, что я уже в отеле.

Я никогда не был в этом развлекательном комплексе в период его расцвета. Когда я сам себе хозяин, когда мертвые ничего от меня не требуют, я ищу покой, а не суету. Перевернутые карты или брошенные кости не предлагают мне шанса выиграть освобождение от судьбы, уготованной мне моим даром.

Мало того, что я попал в «Панаминт» впервые, так еще и землетрясение и пожар существенно изменили конфигурацию первого этажа, превратив его в полосу препятствий: из-за разрушения стен комнаты и залы уже не столь четко отделялись от коридоров, и продвигаться мне приходилось по лабиринту между грудами мусора и перевернутой мебели, в котором я находил путь лишь благодаря лучу фонарика.

Выбранный мною маршрут привел меня в сгоревшее казино.

В казино нет ни окон, ни часов. Хозяева игорного бизнеса хотят, чтобы их клиенты забыли о времени, сделали бы еще одну ставку, а потом еще одну. Огромный, превосходящий размерами футбольное поле, зал казино оказался слишком длинным, чтобы луч моего фонаря достал до дальней стены.

Один угол казино обрушился, но в остальном стены и потолок главного зала землетрясение выдержали.

Сотни разбитых игральных автоматов валялись на полу. Другие стояли длинными рядами, как и до землетрясения, вроде бы готовые к работе, напоминая боевые машины, солдат-роботов, замерших на марше в тот самый момент, когда радиационная вспышка сожгла их электронные мозги.

Большинство столов для карточных игр сгорело дотла, а вот от пары столов для игры в кости остались обугленные остовы, присыпанные кусками свалившейся с потолка лепнины.

Увидел я и чудом сохранившийся стол для «блэк-джека» с парой стульев, словно дьявол и его дама играли за ним, когда начался пожар, не хотели отвлекаться от карт, вот и приказали пламени обходить их стол стороной.