Завещание мистера Мизона - Хаггард Генри Райдер - Страница 31
- Предыдущая
- 31/32
- Следующая
Номер первый с ужасом взглянул на молодого Мизона.
— Что дальше?
— Собрались ли джентльмены в зале? — спросил Юстас, отложив в сторону остальные документы.
Номер первый заявил, что все в сборе, в большом зале собрались все издатели, управляющие различными отделениями фирмы, клерки, служащие, авторы и художники, которых он выстроил в одну линию.
Когда Юстас, его жена и Джон Шорт вошли в зал, где были приготовлены места, вся толпа поклонилась им. Юстас попросил их сесть.
— Джентльмены! — произнес он. — Прежде всего, позвольте вам представить мою жену, миссис Мизон, которая хорошо знакома с обычаями нашей фирмы, так как ее лучшие произведения печатались у нас… (кто-то из толпы громко выразил одобрение, Августа покраснела и смешалась) и которая, как я надеюсь, напишет еще много прекрасных книг, и мы будем иметь честь издать их… (Аплодисменты.)
Затем, джентльмены, позвольте мне представить вам мистера Джона Шорта, моего поверенного, который с помощью своего брата выиграл мое дело в суде…
Затем объявляю вам, что я один состою собственником фирмы, так как купил паи компаньонов Аддисона и Роскью. (Голос в толпе: «Вот так штука!») Я надеюсь, что мы будем работать все вместе для нашего общего благополучия. Да будет также известно вам, что я хочу полностью преобразовать наше дело… (оживление в толпе) и с помощью мистера Шорта поведу его иначе. Мне известно, что в среднем чистый доход фирмы равнялся за последние десять лет сорока семи процентам. Теперь я желаю поставить дело так: десять процентов будет получать автор книги, и десять — наша фирма… (Сильнейшее оживление, в особенности среди авторов.) Допустим, что книга заработала сто на сто, следовательно, я возьму себе десять процентов, служащие — двадцать шесть, а автор получит шестьдесят процентов.
Номер первый прервал речь Юстаса.
— Это невозможно! — возразил он. — Невероятно! Фирма «Мизон» удовлетворится десятью процентами, несмотря на свои издержки, а автор, жалкий автор, получит шестьдесят процентов?! Это постыдно, постыдно!
— Я вас не заставляю служить у меня, — резко возразил Юстас, — но советую вам подумать… Джентльмены! — продолжал он. — Вижу, что такая перемена поражает вас, но уверяю вас, что я делаю это вовсе не из филантропии. Я желаю только, чтобы труд ваш хорошо оплачивался, и никогда не возьму на себя дела, которое может принести убытки! Все мы будем работать вместе, и я надеюсь, что лучшие писатели Англии будут печататься у нас, а все вы будете чувствовать себя намного лучше, чем теперь. (Одобрительные возгласы.) Авторам будут отведены отдельные комнаты, заработок их значительно увеличится. (Общие восторженные восклицания.) Затем я раз и навсегда желаю уничтожить эту ужасную систему называть людей «номерами»… С этого дня каждый служащий фирмы «Мизон» будет называться своим именем. (Громкие крики одобрения.) Еще одно слово: надеюсь видеть вас всех за обедом в моем доме на следующей неделе, когда мы отпразднуем появление новой фирмы, которая будет именоваться «Фирма Мизон и К°», так как все мы будем заинтересованы в предприятии и станем компаньонами! Надеюсь, что наша фирма будет богатой, честной, уважаемой фирмой, в настоящем смысле этого слова!
Затем среди оглушительных приветствий и одобрений своих служащих Юстас и его жена раскланялись и направились к ожидавшему их экипажу.
Через полчаса они входили в ворота замка Помпадур, откуда год тому назад Юстас ушел, поссорившись с дядей.
У подъезда вытянулись в струнку напудренные, расфранченные слуги во главе с толстым дворецким Джонстоном, тем самым, который передал прощальный привет Юстаса его дяде.
— Боже милостивый! — воскликнула Августа. — Здесь шесть огромных лакеев… Что я буду делать с ними?
— Прогони их! — ответил Юстас. — Один их вид нагоняет на меня тоску.
Молодые хозяева поклонились и под взглядами многочисленной прислуги направились, стараясь сохранить свое достоинство, переодеться к обеду.
Скоро они очутились за обедом. Что это был за обед! Он продолжался час с лишним, и в продолжение этого времени шесть лакеев приносили и уносили серебряные блюда. Никогда со времени своей свадьбы Юстас и Августа не чувствовали себя так скверно!
— Но мне вовсе не нравится такое богатство! — произнесла Августа, вставая с места и подходя к мужу, когда дворецкий ушел и закрыл за собой дверь. — Это просто подавляет меня.
— И меня также! — согласился с ней Юстас. — И знаешь, что я скажу тебе, Густи, — добавил он, обняв жену, — я прогоню всех этих чертовых лакеев, продам этот дом, и мы найдем себе местечко поудобнее.
В эту минуту их беседа была прервана самым неприятным образом. Неожиданно двери в столовую отворились, и два огромных лакея внесли кофе, сливки, за ними Джонстон и другое напудренное чудовище внесли коньяк и ликеры.
Августа и Юстас, обнимавший ее, остались, словно парализованные, на месте. Потом Августа отскочила от мужа, Юстас нахмурился и закусил губу, а эти великолепные выдержанные лакеи не выказали ни малейшего смущения, не повернули даже головы и продолжали торжественно шествовать вперед со спокойным видом.
— Право, я не могу выносить этого, — тихо произнесла Августа, когда лакеи исчезли, — я пойду спать, я чувствую себя нехорошо.
— Да, — поддержал ее Юстас, — это самое лучшее, что мы можем сделать. Проклятье! Этот добрый Шорт, почему он не пришел к нам обедать? Пожалуй, здесь нельзя и покурить сигару… Эти черти будут презирать меня за подобное преступление! При моем дяде здесь не позволялось курить, и я курил в комнате буфетчика. Не могу же я теперь пойти туда!
— Почему ты не хочешь курить здесь? — спросила Августа. — Комната огромная, и запаха не будет.
— О, повесить бы их всех! — взорвался Юстас. — Подумай только… дорогие бархатные портьеры! Здесь курить невозможно! Я пойду вниз и покурю там…
Он ушел.
Рано, очень рано, когда Юстас еще крепко спал, Августа проснулась, встала и оделась.
Свет проникал в комнату сквозь богатые занавеси из золотистого шелка, озарял прекрасную резьбу кровати, убранной дорогими кружевами и шелком, драгоценную обстановку комнаты и весело играл на лицах купидонов, изображенных на фресках потолка. Августа посмотрела на окружающую ее роскошь и подумала, что хозяин всего этого великолепия лежит мертвый в убогой могиле на острове Кергелен. Какая насмешка судьбы!
— Юстас! Юстас! — произнесла Августа, подходя к спящему мужу. — Проснись! Мне надо кое-что сказать тебе!
— А? Что случилось? — спросил Юстас, зевая.
— Юстас! Мы слишком богаты, мы должны что-нибудь сделать с этими деньгами!
— Верно, — ответил Юстас, — прекрасная идея. Что же надо сделать?
— Я хотела бы отдать хорошую сумму — хотя бы двести тысяч, это вовсе не так много для нас — на основание убежища для непризнанных авторов.
— Отлично! — произнес Юстас. — Но надо это обдумать, нельзя же рубить сплеча! Кстати, — добавил он, — ты помнишь, что сказал тебе старик, когда умирал? Я полагаю, что голодные авторы, которых эксплуатировал Мизон, имеют полное право на наши деньги…
— Конечно! — ответила Августа и отошла к письменному столу, чтобы разработать свой проект на бумаге.
— Густи! — вдруг сказал ее муж. — Густи, я видел сон!
— Да? — отозвалась она резко, занятая своим делом. — Какой сон?
— Я видел во сне, что Джеймс Шорт зарабатывает большие деньги и женился на леди Холмерст!
— Я нисколько не удивлюсь, если этот сон превратится в действительность! — отвечала Августа, кусая кончик пера.
Последовало молчание.
— Густи, — произнес Юстас сонным голосом, — счастлива ли ты?
— Конечно!
— Удивительно!
— Почему?
— Потому (зевок)… что я никогда не думал (зевок)… что женщина может быть счастлива (зевок)… если она не имеет возможности бывать на суде…
Он снова уснул. Августа продолжала писать.
- Предыдущая
- 31/32
- Следующая
