Неподвластные времени - Хадсон Дженис - Страница 34
- Предыдущая
- 34/41
- Следующая
Последняя тень сомнений, омрачавшая душу Харпера, рассеялась как дым.
– Да, – сказал он Джейсону. Харпер улыбнулся – и это оказалось куда легче, чем он думал. – Это она из-за тебя такая толстая. Похоже на то, что она проглотила целиком дыню, а может, целых две. Но учти, что если ты это повторишь, я буду все отрицать, – быстро добавил он.
Джейсон рассмеялся и шутливо толкнул Харпера плечом:
– Ха! Дыня! Здорово сказано, Харп! Оба обменялись понимающими улыбками, потом снова посмотрели на фотографию.
– Ты только посмотри, как у папы козырек по-дурацки торчит! Он выглядит, как какой-нибудь деревенщина, какой-нибудь фермер неотесанный.
– Это ты брось, парень. Нет ничего плохого в том, чтобы быть фермером. Ты вообще-то сам из рода фермеров.
– Но ты же не фермер, ты коп!
У Харпера что-то дрогнуло в душе. Судя по этим словам, Джейсон прекрасно осознал и запомнил, что Майк не был его настоящим отцом.
– Да, но я вовсе не собирался так долго быть полицейским. Мне всегда хотелось вернуться домой – сюда и работать здесь на ферме.
– Не врешь?
– Не вру.
– А почему тогда ты этого не сделаешь? Ох уж эти уста младенца…
Харпер уже хотел было спросить, как Джейсон посмотрит на то, чтобы он вернулся и обосновался здесь на ферме, но вовремя прикусил язык. Нечего вбивать в голову мальчонке такие мысли, когда он сам еще не решил, чего хочет. Кроме того, Анни ни разу не говорила, что хочет, чтобы он остался.
Он пожал плечами и перевернул страницу. И снова что-то болезненно дернулось у него внутри.
– А это я. Мне тогда было час от роду или что-то вроде того.
Когда Харпер нашел в себе силы заговорить, он сказал со смешком:
– Беру свои слова назад. Ты вовсе не был большим, как дыня. Скорее, чуть больше горошины.
Сидевшая на кухне Анни ошеломленно прислушивалась к их смеху. Она ожидала, что оба будут говорить тихо, часто умолкая. Ну, или что-то в этом роде. Она рассеянно перемешала макароны с тертым сыром, потом пошла посмотреть, в чем там дело.
Харпер и Джейсон развалились на диване, изучая альбом. И нет, ей не послышалось: оба весело, заразительно смеялись.
– Может, как маленькая дыня? – спрашивал Джейсон.
– Нет, – и голос, и выражение лица Харпера были искренне веселыми. – Сказал – горошина, значит, горошина.
Анни прислонилась к дверному косяку; она была бесконечно благодарна Харперу за то, что все так обернулось, но предпочла не задавать лишних вопросов.
– Похоже, вы оба здорово проголодались. Ужин готов.
– Да, мэм! – хором ответили оба. И снова рассмеялись.
После ужина, когда Джейсон уже отправился спать, Анни обнаружила, что Харпер сидит в гостиной. Он выключил телевизор и смотрел на фотоальбом, лежавший на кофейном столике. И в глазах его больше не было веселья.
Анни забралась с ногами в кресло и свернулась калачиком.
– Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть, Харпер. Если бы я знала, что он вытащит эти фотографии, я бы забрала их у него.
Харпер еще мгновение смотрел на альбомы, потом медленно повернулся к Анни.
– Мы не можем сделать вид, что прошлого не было, Анни. Если я даже не могу посмотреть на старые фотографии, как, черт возьми, я смогу завязать хоть какие-то отношения с Джейсоном?
– А ты хочешь, чтобы у вас были какие – то отношения?
– А тебя это удивляет? – Он нахмурился. – Как ты можешь даже спрашивать об этом?
– Прости, – быстро проговорила она. – Я должна была понять. Просто… ты никогда ничего не говорил о будущем.
– Не могу не отметить, что и ты тоже. Анни принялась ногтем счищать пятнышко грязи с джинсов.
– Не во мне дело. Что ты решишь с Джейсоном, то и будет.
– А что мне решать? Он мой сын. Что тебе тут решать? Я хочу видеть его – так часто, как это только возможно. До тех пор, пока это не доставляет неприятностей ни ему, ни тебе.
Господи Боже – он говорит о праве навещать сына…
Он собирается уехать. Анни стало так тяжело, что она с трудом могла вздохнуть. Он действительно собирался уехать к себе домой в Оклахома-Сити. Она должна была понять, что так он и поступит, – но все-таки надеялась, что он захочет остаться.
Надежда – вещь жестокая и бесполезная. По крайней мере, всегда была таковой для Анни.
– Джейсону это понравится, – с трудом выговорила она.
– А тебе, Анни?
«Мне?..» – подумала она, чуть не плача.
Как она вообще сумеет пережить это – если ей снова придется потерять Харпера?
«Он никогда не был твоим. А потому и терять тебе нечего».
Эта мысль причиняла ей не меньше боли, чем сознание того, что вскоре он выйдет из этого дома, сядет в машину и вернется к себе, а она будет только стоять и беспомощно смотреть ему вслед.
Конечно, он будет приезжать. Иногда. Чтобы увидеться с Джейсоном. Разве нет?
– Ты будешь приезжать сюда, чтобы видеться с ним, или хочешь, чтобы он ездил к тебе в город?
Харпер пожал плечами и отвернулся:
– А ты бы как хотела?
Анни прикрыла глаза и запрокинула голову. «Боже, дай мне сил…»
– Что я хочу, неважно. Я и так держала вас вдалеке друг от друга целых десять лет. Я сделаю так, как ты захочешь.
– Я хочу, – напряженным голосом проговорил Харпер, – чтобы ты перестала чувствовать себя виноватой и играть в мученицу. Чтобы ты перестала быть такой холодной и равнодушно-уступчивой. Ты была такой… такой живой… Я хочу… черт побери, я не знаю, чего я хочу, не знаю, чего хочешь ты, я вообще больше ничего не знаю! Я даже не знаю, что нас связывает.
Анни охватило смятение; она чуть нелишилась дара речи. А этого она не могла себе сейчас позволить. Если она не найдет способа остановить его, он оставит ее. И скоро. Для нее всегда было так: или все, или ничего. Что-то такое говорил отец Харпера: «Либо рыбу тащить, либо леску обрезать», кажется. Так оно и есть.
Анни набрала в грудь воздуха.
– Не знаю, как для тебя, – она подняла голову и увидела, что Харпер смотрит в камин, – а для меня это называется любовью.
Он резко обернулся, так и впился в нее глазами, словно хотел взглядом проникнуть в глубины ее души. На его лице читалось сомнение, в углах рта внезапно обозначились горькие морщины.
– Может, ты вовсе не хочешь этого слышать, но я хочу быть честной с тобой. Я люблю тебя, Харпер.
– В самом деле? – Он покачал головой и снова повернулся к камину. – Разрази меня гром, ты же даже не знаешь, каким я стал, – как и я не знаю, какой стала ты. Может быть, юная девушка в тебе и любит юношу, каким я был когда-то. Может быть, именно такие чувства я и питаю к тебе. Немного ностальгии. Немного воспоминаний. Может быть, мы просто обманываем себя, пытаясь вернуть то, что давно ушло…
Холодное отчаянье волной захлестнуло Анни:
– Ты хочешь сказать, что не любишь меня?
– Откуда мне знать? – Харпер резко поднялся и принялся мерить шагами комнату, но почти сразу остановился и снова обернулся к ней. – Ты пожертвовала десятью годами жизни, чтобы у моего ребенка был отец, чтобы создать ему нормальную семью. И за это, даже и не было других причин, я должен любить тебя и забыть все обиды и всю горечь.
Свет померк перед глазами Анни. Она поднялась и отвернулась от Харпера, чтобы он не увидел ее слез.
– Понимаю. Оба мы изменились за эти годы. Думаю, я понимаю, что я – такая, какой стала теперь, – тебе не нужна.
Я не знаю, какой ты стала, Анни. Черт побери, ты же все время прячешься от меня под этой своей маской сдержанности, ты забираешься в раковину, а я остаюсь снаружи. И как ты мне прикажешь после этого разбираться в моих чувствах к тебе? Я знаю, что ты чувствуешь, только когда могу коснуться тебя, – но когда я касаюсь тебя, я уже ничего не соображаю. Тогда ты не отталкиваешь меня, нет… Когда мы провели с тобой ночь, ты ничего не скрывала. Вот такую женщину я хочу видеть рядом с собой, а не бесчувственную куклу, в которую ты превратилась ради моего брата!
«Спокойно, Анни. Держи себя в руках». Она вздохнула, потом еще раз, стараясь сдержать обуревавшие ее чувства.
- Предыдущая
- 34/41
- Следующая
