Лукреция Борджа - Гюго Виктор - Страница 12

• Предыдущая
• 12/17
• Следующая

Донна Лукреция. О я несчастная!

Дженнаро. Послушайте, синьора, вы притворяетесь влюбленной, но я не поддамся обману. У вас какой-то страшный умысел против меня. Это видно. Вы, должно быть, знаете, кто я. Вот сейчас по вашему лицу можно прочесть, что вы это знаете, и легко заметить, что у вас есть причина, которая ни за что и никогда не позволит вам открыть мне тайну. Ваша семья должна знать мою семью, и, может быть, в этот час, отравляя меня, вы, кто знает, – мстите не мне, а моей матери?

Донна Лукреция. Вашей матери, Дженнаро! Вы ее, может быть, представляете себе совсем иной, чем она есть. А что бы вы сказали, будь она преступница вроде меня?

Дженнаро. Не клевещите на нее. О нет! Мать моя – не такая женщина, как вы, синьора Лукреция! О, я чувствую ее в моем сердце, я вижу ее в грезах моей души – такой, какая она есть. Образ ее – во мне, он родился со мной: я не любил бы ее так, как люблю, если бы она не была достойна меня. Сердце сына не ошибется насчет матери. Я возненавидел бы ее, если б она могла быть похожа на вас. Но нет, нет! Что-то во мне говорит, говорит громко, что моя мать не из числа тех демонов, которых много среди вас, нынешних красавиц, – кровосмесительниц, развратниц, отравительниц! О боже! Я твердо уверен в том, что если есть на свете женщина невинная, женщина добродетельная, святая – то это моя мать! О, она такая и не может быть иной! Вы ее наверно знаете, синьора Лукреция, и вы не будете мне противоречить!

Донна Лукреция. Нет, Дженнаро, этой женщины, вашей матери, я не знаю!

Дженнаро. Но с кем я об этом говорю? Что вам, Лукреция Борджа, материнские скорби и радости? У вас, как слышно, никогда не было детей, и это счастье для вас. Ведь если бы у вас были дети, – знаете, синьора, – они отказались бы от вас! Где тот несчастный, тот отверженный, что согласился бы иметь такую мать? Быть сыном Лукреции Борджа! Называть матерью Лукрецию Борджа!

Донна Лукреция. Дженнаро! Вы отравлены. Герцог, который уже считает вас мертвым, может вернуться каждый миг! Мне бы думать лишь о том, как вас спасти, помочь вам бежать. А между тем вы говорите такие страшные слова, что я только слушаю их и цепенею от ужаса…

Дженнаро. Синьора…

Донна Лукреция. Но надо кончать! Клеймите меня, убивайте своим презрением, но вы отравлены – выпейте сейчас же это!

Дженнаро. Кому же мне верить, синьора? Герцог честен, и я спас жизнь его отцу. Вас же я оскорбил, вам есть за что мстить мне.

Донна Лукреция. Мстить тебе, Дженнаро! Если б я могла отдать всю мою жизнь, чтобы подарить тебе лишний час жизни, отдать всю мою кровь, чтобы не дать тебе пролить одну-единственную слезу, стать у позорного столба, чтобы возвести тебя на престол, адскими муками заплатить за малейшую из твоих забав – я бы не роптала, я была бы счастлива, я бы целовала твои ноги, мой Дженнаро! О моем бедном, жалком сердце ты вовеки не узнаешь ничего, кроме того, что оно полно тобою! – Но время не терпит, Дженнаро, яд действует, вот сейчас ты его почувствуешь, еще немного – и будет уже поздно. Жизнь в этот миг открывает перед тобой две темные бездны, но в одной из них минут насчитывается меньше, чем часов в другой. Ты должен решиться, которую избрать. Выбор этот ужасен. Дай мне руководить тобой. Сжалься над нами обоими, Дженнаро! Ради неба, выпей скорей!

Дженнаро. Хорошо, пускай! Если и тут преступление, да падет оно на вашу голову. В конце концов, правду вы говорите или неправду, жизнь моя не стоит таких споров. Давайте. (Берет склянку и пьет.)

Донна Лукреция. Спасен! Теперь во весь опор мчись в Венецию. Есть у тебя деньги?

Дженнаро. Есть.

Донна Лукреция. Герцог думает, что ты умер. Скрыть от него твое бегство будет легко. Постой! Возьми эту склянку и всегда держи при себе. В наше время ни одна трапеза не обходится без яда. А ты под особенной угрозой. Ну, скорей уходи! (Указывает ему на дверь, замаскированную обоями, и приоткрывает ее.) Спустись по этой лестнице. Она выходит в один из дворов палаццо Негрони. Оттуда тебе легко будет выскользнуть. Не жди завтрашнего утра, не жди заката солнца, не жди ни одного часа, ни даже получаса! Оставь Феррару сейчас же, оставь Феррару, как если бы то был горящий Содом,[27] и не оглядывайся назад! – Прощай! – Нет, постой минуту. Я должна сказать тебе, Дженнаро, еще одно слово.

Дженнаро. Говорите, синьора.

Донна Лукреция. Я прощаюсь с тобой, Дженнаро, и больше не увижу тебя никогда. Мне уж и не мечтать о том, чтобы хоть изредка встречать тебя на моем пути. А это было единственное мое счастье. Но это значило бы рисковать твоей головой. И вот мы в этой жизни расстаемся с тобой навсегда! Увы! Я слишком уверена, что мы не встретимся и в будущей жизни. О Дженнаро! Прежде, чем мы простимся с тобой навеки, скажешь ли ты мне хоть слово?

Дженнаро(потупив глаза). Синьора…

Донна Лукреция. Я ведь, как никак, спасла тебе жизнь!

Дженнаро. Так вы говорите. Но все здесь – сплошные потемки. Не знаю, что и думать. Но знаете, синьора, я все могу простить, кроме одного.

Донна Лукреция. Что же это?

Дженнаро. Поклянитесь мне всем, что вам дорого, – хотя бы моей собственной головой, раз вы любите меня, вечным спасением моей души, – поклянитесь мне, что ваши преступления не имеют отношения к несчастьям моей матери.

Донна Лукреция. Все, что я вам говорю, Дженнаро, полно значения. Я не могу дать такую клятву.

Дженнаро. О моя мать! Так вот она, эта ужасная женщина – причина всех твоих несчастий!

Донна Лукреция. Дженнаро!

Дженнаро. Вы сами сознались, синьора! Прощайте же! Я проклинаю вас!

Донна Лукреция. А я благословляю тебя, Дженнаро!

Он уходит. Лукреция без чувств падает в кресло.

Декорация второй части первого действия. Площадь в Ферраре с балконом герцогского дворца по одну сторону и домом Дженнаро по другую. Ночь.

Дон Альфонсо, Рустигелло, закутавшиеся в плащи.

Рустигелло. Да, ваша светлость, так оно и было. Не знаю уж, с помощью какого зелья она спасла ему жизнь, а потом выпустила его через двор палаццо Негрони.

Дон Альфонсо. И ты стерпел?

Рустигелло. Как было помешать ей? Она заперла дверь на засов. Я не мог выйти.

Дон Альфонсо. Надо было выломать дверь.

Рустигелло. Дверь дубовая, засов железный. Легкое ли дело?

Дон Альфонсо. Мало ли что? – Говорю тебе – надо было сломать засов, надо было войти и убить его.

Рустигелло. Если бы я даже и выломал дверь, синьора Лукреция заслонила бы его собой. Пришлось бы убить и синьору Лукрецию.

Дон Альфонсо. Ну и что же? Что из того?

Рустигелло. На этот счет у меня не было приказаний.

Дон Альфонсо. Рустигелло, хорош тот слуга, который и без лишних слов понимает своего государя.

Рустигелло. К тому же я боялся поссорить вашу светлость с папой.

Дон Альфонсо. Болван!

Рустигелло. Дело было щекотливое, ваша светлость. Убить дочь святейшего отца!

Дон Альфонсо. И не убивая ее, ты разве не мог закричать, позвать, предупредить меня, помешать любовнику удрать?

Рустигелло. Да, а назавтра ваша светлость помирились бы с синьорой Лукрецией, и послезавтра синьора Лукреция велела бы меня повесить.

Дон Альфонсо. Ну довольно. Ты ведь мне сказал, что не все еще потеряно.

Рустигелло. Не все потеряно. Вот видите – свет в окне. Этот Дженнаро еще тут. Его слуга, которого подкупила герцогиня, теперь подкуплен мною и все мне рассказал. Сейчас он с парой оседланных лошадей стоит за крепостью и ждет своего хозяина. Дженнаро вот-вот выйдет из дому.

• Предыдущая
• 12/17
• Следующая