Лили (Том 2) - Гэфни Патриция - Страница 33

• Предыдущая
• 33/53
• Следующая

– Куда мы идем? – Голос прозвучал жалко даже в ее, собственных ушах.

– Габриэль уставился в пространство. Лили все еще сжимала в руках мешок с продовольствием, хотя большая его часть была безнадежно испорчена болотной водой.

– Ты проголодался?

Она открыла мешок и вытащила содержимое, предлагая его собаке. Габриэль посмотрел на еду и отвернулся.

– Я тоже нет, – со вздохом призналась Лили.

Неподалеку стояло низкорослое деревце, склонившееся на фоне зимнего неба как воплощение грусти. Сгущались вечерние сумерки. Еле распрямляя затекшие ноги, Лили поднялась с земли и, оставив мешок с едой на месте, вновь последовала за Габриэлем.

Позже (она и сама не могла бы сказать насколько) вдали показалось что-то похожее на дом. Ее ноги были словно налиты свинцом, все тело ныло в изнеможении, но Лили ускорила шаг. Подойдя немного ближе, она пошла медленнее, потом замерла на месте и разразилась истерическим смехом. Этот безумный хохот испугал ее самое, но остановиться она не могла. Габриэль оглянулся и весело оскалил зубы. Они стояли перед домиком Меро.

Озарение пришло к Лили, пока она разводила огонь.

Ее неудержимо сотрясал озноб, и она опустилась на колени у очага, едва не касаясь пламени замерзшими пальцами. От вымокшей насквозь одежды пошел пар. Что же ей делать дальше? Лили казалось, что выбор у нее невелик: умереть сейчас или продлить агонию. Она малодушно выбрала первый путь.

Торф в очаге догорал, и Лили решила перенести в дом весь оставшийся запас. Работа затянулась, она даже подумала, что не справится. Но наконец дело было сделано: на каменном ложе очага, испуская горьковатый въедливый запах, выросла целая гора темных торфяных брикетов. Ее план состоял в том, чтобы сжечь их все сразу в одном огромном погребальном костре, а когда костер догорит дотла, просто закрыть глаза и послать весь мир к чертям.

Она пододвинула стул Меро ближе к очагу и помешала огонь кочергой, потом вскипятила себе чаю. Габриэль, кряхтя, растянулся на полу рядом с нею и положил голову на лапы. Лили рассеянно почесала его за ухом, а другой рукой стала поглаживать себе живот.

– Прости меня, дитя, – сказала она вслух. – Я думала, мы можем спастись. Но мы хоть уйдем все вместе, и Меро не будет так одинока. Ты не виноват, Габриэль, я сама во всем виновата. Прощаю тебя за то, что привел меня назад. Мне бы следовало догадаться и не ходить за тобой. Но теперь это уже не важно. Все хорошо.

Лили говорила не правду, ей хотелось, чтобы ее ребенок жил. Ее голова откинулась назад, слезы неудержимо потекли по лицу, затуманивая пламя очага. Незаметно для себя она уснула и проснулась от того, что ей стало жарко. Ничего удивительного, подумала Лили, на мне столько всего надето! Она сняла часть одежды и подложила еще торфа в огонь, нагрела горшок ячменной каши и съела ее стоя. Насытившись, она отдала остатки Габриэлю, приготовила еще одну чашку чая и присела.

В полночь Лили проснулась вся в поту от жара и, подойдя к двери, приоткрыла ее. В комнату ворвался свежий ветер, немного остудивший ее пылающее лицо. На черном безлунном небе сверкали звезды. Габриэль, Тяжело дыша, проскользнул мимо нее и выбежал во двор. Скульптуры Меро застыли в темноте, как привидения. Лили неохотно закрыла дверь и вернулась к очагу. Чтобы добавить торфа. Опять она положила в огонь столько брикетов, сколько очаг мог вместить. Горка торфа таяла быстрее, чем она ожидала: больше половины уже выгорело. Вот и отлично. Если ей повезет, к утру топливо кончится. Устав от сидения на стуле, Лили легла на тростниковый тюфяк, который отодвинула Подальше от очага, и стала следить за игрой пламени на зеркальной стене, пока у нее не заслезились глаза.

Ей приснилось, что она горит. Языки пламени в мгновение ока охватили ее, они сдирали с нее плоть слой за слоем, ее тело таяло, становясь все меньше и меньше, пока от самой Лили ничего не осталось, кроме ребенка. Крошечный, голенький, но неуязвимый для огня, он парил в воздухе на том месте, где раньше был ее живот. У него было лицо Дэвона. А ее самой больше не было, она исчезла. Как странно, откуда же тогда она так ясно слышит настойчиво зовущий ее голос Меро?

– Проснись, Лили, – твердил этот голос прямо ей в ухо. – Проснись.

Она открыла глаза.

Домик пылал. Деревянная полка сгорела дотла, печная труба скрылась за сплошной стеной пламени. У нее на глазах огонь шипящей желтой дугой перекинулся на низенькую стопку торфа на полу у очага, и та сразу же вспыхнула. Не успела Лили подняться на ноги, как все вокруг превратилось в ревущий огненный ад. Воздуха не осталось. Из последних сил она закричала. Но нет, нет, напомнила она себе, зеркальная стена лишь отражает происходящее, значит, путь еще не отрезан, огонь не окружил ее со всех сторон Лили вскочила и, шатаясь, попыталась пробраться к двери. Пылающие клочья соломы посыпались на нее сверху, обжигая волосы и одежду. Она нашла дверь, но упала на колени, схватившись за веревку, служившую ручкой, и прижалась лбом к разогретому пожаром земляному полу. Ее легкие заполнились угарным духом пожара, в голову пришла мысль об огненном погребении. Почему бы и нет? Но снаружи отчаянно лаял Габриэль, а ей становилось все труднее дышать. Распахнув дверь, Лили выползла наружу и вдохнула чистый холодный воздух.

Этот воздух, ворвавшийся через открытую дверь, взбил пламя еще выше и превратил дом в пылающую печь Жар заставил ее отступить Широко расставив ноги, Габриэль завыл на потрескивающий, рассыпающийся искрами огонь. Зажав руками уши. Лили закричала вместе с ним. Ей хотелось слиться воедино с первобытным хаосом, вступить в союз воздуха и огня, земли и воды. Ничего не слыша, кроме адского рева пламени, она повернулась навстречу темноте и холоду и вдруг увидала приближавшуюся к ней неясную фигуру. Смерть, подумала Лили и выпрямилась, закрыв руками живот. Новый панический вопль вырвался из ее груди, когда она различила в отсветах огня, что это не смерть, а человек Она теряла сознание, кровь шумела у нее в голове, перед глазами плыл туман И вот.., вот он уже совсем рядом. Дэвон это был он, Дэвон. Лили ухнула в обмороке прямо ему на руки.

Она была вся в лохмотьях, и от них сильно разило торфом. Никогда в жизни ему не приходилось видеть столько тряпья. Дэвон уложил ее на безопасном расстоянии от охваченного огнем дома. При этом он бросил опасливый взгляд на застывшее в нескольких шагах черное чудовище и даже тихонько попытался его успокоить, но пес лишь подошел поближе и вновь застыл, явно настороже.

– Все в порядке, я друг. Я – друг Лили. “Вранье, – подумал он. – Трусливая, презренная ложь”. И все же звук ее имени возымел действие мгновенно: пес присел на задние лапы, а его оскал стал куда более дружелюбным.

Лицо Лили, раскрасневшееся от огня, сильно исхудало, черты заострились. Может быть, она больна? Ему казалось, что она всего лишь потеряла сознание, но ее неподвижность испугала его. Дэвон начал слой за слоем снимать с нее лохмотья и вдруг замер, не дыша, когда из-под груды тряпья показался мягкий холмик ее живота, обтянутый грубой домотканой холстиной. Ошеломленный, он никак не мог поверить своим глазам, не мог осмыслить того, что видел. Протянув руку, Дэвон коснулся ее. Его пальцы одеревенели от напряжения, и поначалу он ничего не ощутил, но постепенно, по мере того как напряжение слабело, истинное значение увиденного стало доходить до него. Он закрыл глаза и принялся осторожно проводить ладонью по ее животу, чувствуя, как его сердце переполняется непереносимо острым переживанием, настолько сильным, что ему захотелось плакать.

– Лили, – сказал он.

Она очнулась. Ее взгляд был затуманен, лицо полно недоумения.

– Я нашел тебя. Лили. Я уже почти отчаялся. Что-то промелькнуло в ее глазах. Дэвон надеялся, что она его узнает, безмолвно молил о прощении, мысль об искуплении вины осветила все черные уголки его души. Вдруг Лили распахнула руки, и они обнялись.

• Предыдущая
• 33/53
• Следующая