Женская сущность - Григ Кристин - Страница 17
- Предыдущая
- 17/32
- Следующая
Ник обвила его шею руками, вздохнула, свернулась калачиком и положила голову ему на плечо.
– Куда мы едем?
Язык у нее слегка заплетался. Дыхание было теплым. Она вся была теплая, и он подумал, как прекрасно, что ей так хорошо в его объятиях.
– Домой, gataki, – проговорил он тихо, неся ее к машине.
– Ммм, – пробормотала она. – Домой.
– Да, домой.
Он посадил ее на переднее сиденье, пристегнул и повез на вертолетную площадку так аккуратно, словно вез драгоценный груз. Она крепко спала, когда он отнес ее в вертолет, и спала, когда он отнес ее в дом, в дом, который она не видела, если не считать кухни, куда приходила за едой.
Обычно невозмутимая экономка была перепугана, когда увидела его с его ношей.
– Боже мой, – воскликнула она, – что стряслось?!
– Мисс Колдер повредила лодыжку, – тихим голосом сообщил он, хотя понимал, что разбудить его спящую красавицу не сможет и табун южноафриканских буйволов. – За ней придется присматривать несколько дней.
– Ясное дело, сэр. Может, положите ее в голубую квартирку? Если хотите, я поставлю рядом с кроватью раскладушку и буду там спать на случай, если что-то понадобится.
– Благодарю, хорошая идея. – Он остановился на полуслове. – Впрочем, пожалуй, в этом нет необходимости. Мисс Колдер будет у меня.
– У вас, сэр? – У экономки отвисла челюсть.
– Да, – с глубокомысленным видом проговорил он, будто долго размышлял над этим вопросом, – у меня. Это лучший выход из положения. Я могу лечь на диване в гардеробной, если вы там все устроите.
Он сел в кресло со своим драгоценным грузом, пока экономка делала, что ее просили.
«Ник, – с улыбкой думал он, глядя на медные завитки волос, рассыпавшихся по ее лицу, – надо же, чтобы столь женственное и красивое создание звали так странно, хотя это отражает ее мужественный дух. У нее есть коготки, у этой киски, и она умеет ими пользоваться».
Скоро экономка сообщила, что все готово. Когда дверь за ней закрылась, Александр еще некоторое время сидел не шевелясь. Наконец встал и перенес Ник на постель. Как только голова ее коснулась подушки, она открыла глаза.
– Ал… санр? Что м… тут… дел… м?
– Укладываемся спать, дорогая, – как ребенку втолковывал он, прижав ее к себе и осторожно снимая с нее больничный халат. – Болит нога?
Ник недоуменно посмотрела на лодыжку.
– Сто это?
– А, это. Эластичный бинт.
– Щем?
Он не сразу сообразил, что она спрашивает, а когда понял, стал объяснять, что она растянула ногу на улице.
– Ага, всп… мнила. Дождь. Улица. Машина. Твомашина, – соединила она два слова.
– Точно, – кивнул он, осторожно укладывая ее. – Моя машина.
– Н… раздета, – пробормотала она, и он долго соображал, что бы это могло значить, пока не догадался, что она не раздета, потому что больничную рубашку он не собирался снимать. Звать экономку? Попросить ее раздеть Ник и переодеть во что-то на ночь. Думая об этом, он спускал с ее плеч рубашку, затем ненадолго застрял, возясь с застежкой лифчика. Он был поражен совершенством ее тела, небольшими округлостями грудей, изысканным контрастом бледно-золотистой кожи и абрикосового тона сосков. Плечи у нее были гладкие как шелк.
Бросив рубашку на ковер, он не удержался и метнул вороватый взгляд на кружевной треугольничек между бедрами, после чего уложил ее на подушку и накрыл шелковым одеялом. Подождав немного и убедившись, что она заснула, он поцеловал ее в слегка приоткрытые губы и поднялся. Быстро раздевшись, он натянул штаны и пижаму из почтения к своей гостье и отправился в гардеробную, выключив свет и оставив дверь приоткрытой. Лег на диван, но не смог. Он все прислушивался и прислушивался. Промаявшись без сна полночи, он услышал ее голос. Она сидела на постели, все еще явно под действием лекарства, и жаловалась на боль в лодыжке. Он дал ей одну таблетку и принес стакан воды. Она слизнула таблетку с его ладони, и его словно током ударило. Он почувствовал острое желание и обругал себя. Ник выпила глоток воды, вздохнула и откинулась на подушку. Он наклонился и поцеловал ее в губы.
– Спокойной ночи, киска, – прошептал он.
– Останься со мной.
– Ник, Ник, ты словно пьяная…
– Останься. – Она обвила его руками за шею.
– Не могу, сердце мое.
Она заснула у него в руках, обдавая его теплым дыханием. Он долго смотрел на нее, потом разжал ее руки, откинул одеяло и лег рядом. Она со вздохом свернулась у него в объятиях, и он прижал ее к себе, стараясь не прикасаться к лодыжке и не выдавать своего возбуждения.
«Что за пытка! – подумал он. – Сущий ад». Ему уже не заснуть сегодня, но он позаботится о Николь. Он будет держать ее в своих объятиях, охранять, успокаивать, если она проснется…
Александр вздохнул, закрыл глаза и подложил ладонь ей под голову. Она вздохнула и удобней пристроилась у него на плече.
Он провалился в глубокий сон.
7
Лодыжка болит.
Ник замычала и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Ужасно больно, хотя не так, как в семь лет, когда Рикки Кроу сказал ей, что девчонкам слабо перемахнуть на тарзанке через речку Крик, а она сказала, что он ни фига не понимает в девчонках, только она не удержала канат и грохнулась на мель, и, мама родная, как она приложилась тогда! А когда доктор Бергман спросил, как она умудрилась сломать ногу, она сказала, что все это из-за Рикки Кроу и что она отмутузит его, как только снимут гипс. А потом доктор дал ей что-то, и она полетела. Просто закрыла глаза и полетела.
– Ник, ты меня слышишь?
– Ммм.
Как славно. Доктор Бергман взял ее на руки, и ей стало так хорошо.
– Ник?
– А? Что? – со вздохом пробормотала она. – Я летаю.
– Я знаю, киска. Знаю. Как нога?
Ник зевнула.
– Лед снял отек, слава Богу. Прости, что ничего более существенного дать не могу. У тебя реакция на кодеин… Ник?
Лед. Лед на лодыжке. Все тело горит. Ей тепло. Хорошо и тепло…
– Хорошо.
– Вот и отлично. Умная девочка. Лежи на моем плече.
Славное плечо. Крепкое и надежное. Ник нахмурилась. Странно. Больно приятный запах от доктора Бергмана. Обычно от него пахнет камфарными шариками и, как их называет мама, старинными пряностями…
– Ник?
И голос не похож на доктора Бергмана. Низкий. Чуть хрипловатый. И… очень сексуальный.
– Открой глаза.
Зачем? Ей и так хорошо. Кайфово.
– Еще ночь?
– Да, милая. Еще ночь.
Она вздохнула. Потерлась о щетину доктора и, прижавшись к нему, снова впала в забытье.
Она летала и летала… Над ухом жужжал чей-то голос:
– Ник, ты проснулась? Лодыжка болит?
Болит? Вроде нет. Она покачала головой и устроилась удобней.
– Пить, – прошептала она.
– Сядь. Вот так. Хорошо. Пей.
Она сделала глоток. Вода холодная. Какое наслаждение. В комнату просачивался утренний свет, но ей не хотелось вставать. Еще рано.
– Еще рано, – пробормотала она.
– Ну и спи, gataki.
– Что ты делаешь, Ник?
Но он прекрасно знал, что она делает.
Она обняла его за шею, прижалась к нему и одарила лучезарной улыбкой.
– Александр?
Он кивнул, боясь произнести хоть слово.
– Александр, – прошептала она. – Так ты не доктор Бергман?
Он едва не рассмеялся, но вовремя спохватился.
– Доктор Бергман. Камфарные шарики. Пятнышки на руке. Старинные пряности.
– Нет, – подтвердил он. – Я не доктор Бергман.
– Понятно. – Она провела пальцем по его щеке. – Как я рада.
Александр взял ее руку, поцеловал ладонь и каждый палец. Он не доктор Бергман. Это как пить дать. Но и не святой. Лучше бы от греха подальше вернуться в гардеробную. Любой порядочный человек поступил бы так.
– Ты Александр, – шептала она, – и от тебя так здорово пахнет.
Он замычал. Тело его стало как из камня. Он обхватил ее за талию, пытаясь отстраниться.
– Радость моя, раз тебе лучше, я пойду…
- Предыдущая
- 17/32
- Следующая
