Случай в Момчилово [Контрразведка] - Гуляшки Андрей - Страница 13

• Предыдущая
• 13/40
• Следующая

Но, несмотря на все свои «способности» и вопреки своей осведомленности, X. допустил в данном случае несколько непростительных для него просчетов. Если бы преступники не совершали ошибок, их преступления никогда не удавалось бы раскрыть, не правда ли? Наша задача состоит в том, чтобы эти ошибки вовремя заметить.

Я считаю, что план диверсии X. в общих чертах умно задуман и хитро разработан. Но при его осуществлении X. допустил несколько весьма грубых ошибок. Во-первых, он не позаботился о том, чтобы оставить на стене дома несколько царапин, которые напоминали бы следы ног. Во-вторых, не догадался разбросать на земле под окном хоть несколько осколков стекла. В-третьих, X. поступил очень неосмотрительно, начав пилить железный прут изнутри и загнув его концы наружу, а не внутрь. Его грубая ошибка также в том, что он оставил на каменном полу крупные осколки стекла.

Если бы некто X. избежал этих мелких, но роковых ошибок, я не сумел бы раскрыть диверсионный характер совершенного преступления, я бы тоже предположил, как это делает коллега Слави Ковачев, что преступление совершил учитель Методий Парашкевов.

Аввакум остановился у окна. Внизу, по другой стороне улицы, не спеша проходил молодой человек в мягкой фетровой шляпе. Он рассеянно глядел прямо перед собой. «Обычно у мужчин шляпа немного сдвинута к правому уху, — подумал Аввакум. — А у этого наоборот — к левому». Тут Аввакум опомнился и упрекнул себя: «Стоять спиной к полковнику неприлично и не полагается по уставу». — Он быстро обернулся и пошел к своему креслу.

Тем временем полковник рылся в ящике своего стола: искал сигарету, завалявшуюся среди бумаг; он делал это с большим усердием, очень сосредоточенно.

Аввакум снова вспомнил о молодом человеке в фетровой шляпе. «Узнал неприятную новость или чем-то взволнован, что-то спутало его планы», — подумал он.

Слави Ковачев сдержанно вздохнул, тряхнул головой и встал. Он еще сохранял самоуверенный вид, но немного побледнел, и морщины на его лбу и возле глаз как будто удлинились и стали глубже.

«Сейчас его честолюбие мечется, как змейка, на которую наступили ногой», — подумал Аввакум и тут же почувствовал даже какую-то жалость, только он не мог понять, кого больше жалел в это мгновение — взволнованного молодого человека в фетровой шляпе или своего расстроенною коллегу.

Полковник нашел наконец сигарету, повертел перед глазами, потом, будто рассердившись, смял ее и швырнул в корзинку. Он поднял глаза на Слави Ковачева и, пожав плечами, сказал:

— Ну, что, товарищ капитан, вы, кажется, дожидаетесь разрешения уйти?

— Да, если позволите, — тихо сказал Слави Ковачев. Полковник встал и протянул ему руку.

— Благодарю вас за старание.

Слави Ковачев поморщился, словно у него неожиданно заболел коренной зуб.

— Вы можете сегодня же приступить к своим служебным обязанностям, — сухо добавил полковник.

Слави Ковачев подошел к Аввакуму. Он пожал своей влажной рукой его руку и улыбнулся. Влажная рука, улыбка, искренне дружеское рукопожатие — все это навеяло на Аввакума еще большую грусть. Он как-то сник в своем кресле, и взгляд его остановился на пестром узоре ковра.

Полковник Манов встал возле него и положил ему на плечо руку.

— Сегодня ты будешь моим гостем, пойдешь ко мне обедать. Я сейчас скажу Христине, чтоб приготовила лапшу со свежей капустой и черным перцем. Ведь это твое любимое блюдо, не так ли? Да еще чтобы поставила под кран две бутылки «Карловского муската». Твое венгерское блюдо мы запьем нашенским вином, и получится весьма недурно.

Пока Аввакум подбирал слова, чтобы поделикатней отказаться от приглашения, начальник управления уже говорил по телефону с женой. Лицо его было радостным, он даже казался моложе — вот таким его помнил Аввакум, когда они вместе работали в оперативном отделе. Водворив телефонную трубку на место, полковник положил руку на стол и откашлялся.

— Товарищ Захов, — начал он и снова кашлянул, чтобы перейти на официальный тон. — Если я не ошибаюсь, вы в отпуске, верно?

— Да, в отпуске, — ответил Аввакум. «Опять начинается игра в прятки», — подумал он и добавил: — Мне пришлось на время прервать свой отпуск, но завтра я смогу возобновить его.

— Так-так… — кивнул по привычке полковник. — Очень хорошо! Это ваше право, разумеется. Море, пляж, солнце — все это приятно, что и говорить. Лежишь, отдыхаешь, никаких забот. Словом, живешь в свое удовольствие.

Аввакум вдруг вспомнил, что на завтра он назначил свидание Сие, и улыбнулся.

— Да, — вздохнул полковник. — Что ж, я очень рад. А между прочим, ваш Методий Парашкевов на волосок от смерти. Должен вам сказать, что этому человеку на лучшее рассчитывать не приходится.

Аввакум почувствовал, что у него запылали щеки.

— Вы, кажется, собирались ехать в Варну, на Золотые пески или что-то вроде этого? — продолжал полковник. — Я каждый год даю себе слово поваляться летом на этих песках, но дальше источников в селе Банкя не выбираюсь. А вот зимой мне иногда случается бывать на море. По службе, конечно… Так вот что. Должен вам сказать, положение этого Методия Парашкевова незавидное. Вы, вероятно, знаете, что правосудие руководствуется очевидными фактами и бесспорными доказательствами. А очевидные факты и бесспорные доказательства не в пользу вашего учителя, как ни печально это для вас… Я уверен, что ваши гипотезы в данном случае абсолютно верны, но для правосудия важны факты, а не гипотезы. Отпечатки пальцев Методия Парашкевова на разбитом стекле — это факт, верно? А то, что железный прут оказался загнутым наружу, а не внутрь — на это наплевать! Прутья можно гнуть куда угодно, на то они и прутья. Так что должен вам сказать, товарищ Захов, только когда ваша гипотеза cтанет фактом, то есть, когда будет обнаружен и пойман некто X., только в этом случае Методий Парашкевов увидит, как говорится, белый свет… Дело касается не одного Методия Парашкевова. Если следствие начнется и закончится обвинением только учителя, все произойдет так, как планировали враги: настоящий преступник, шпион останется на свободе, и у него будут развязаны руки… На границе орудует хитрый и ловкий шпион — вы представляете, Захов, что это значит? Да… А вот некоторые утверждают, что Солнечный берег куда приятнее Золотых песков. Это правда? В таком случае, почему бы вам не поехать туда… Будете загорать на дюнах, дышать влажным морским воздухом… Там, может статься, и своей любимой лапши со свежей капустой отведаете в каком-нибудь ресторане…

Аввакум уже не ощущал жары, напротив, его стало познабливать Полковника он слушал рассеянно, отдельные его слова пропускал мимо ушей; перед глазами Аввакума мелькали розовые фасады домов с желтыми балкончиками, а до слуха его как будто доносилось знакомое журчание фонтана. Потом он подумал: «А все-таки почему она больше не желает встречаться с инженером?» Полковник пророчит Методию Паашкевову виселицу, а ему сулит лапшу с капустой. Говорит про Солнечный берег, но почему-то вместо песчаных дюн Солнечного берега перед глазами Аввакума стоит белесая мгла, которую он видел в глубоких расщелинах Змеицы. И он спросил себя: «Неужели Методия Парашкевова действительно повесят?» И вдруг почувствовал, что на душе у него очень спокойно. Полковник распространялся о тушеной капусте и морском воздухе, а он, весь уйдя в себя и наслаждаясь спокойствием своей души, видел рисунок, который рука древнего художника запечатлела на терракотовой чаше: летящая оперенная стрела настигает серну.

— Товарищ полковник, — улыбнулся он. — Если вы не против, я могу отложить свой отпуск. В конце концов, и в Момчилове климат неплохой! Вы знаете, там есть такая местность, Змеицей называется, так она но красоте, как мне кажется, немногим уступает Солнечному берегу.

Полковник опять шарил в своем столе — ему хотелось закурить. Хотя у него не было насморка, он шмыгнул носом и нахмурился — вероятно, потому, что не нашел в ящике сигареты. Он взялся за телефонную трубку и, повернув к Аввакуму просиявшее, взволнованное лицо, сказал торжественным голосом:

• Предыдущая
• 13/40
• Следующая