Грехи. Книга 1 - Гулд Джудит - Страница 7

– Мама! – Элен заглянула в глаза матери.

– Что, моя маленькая?

– Папа скоро придет?

На глаза матери навернулись слезы, и она вытерла их ладонью. Из детской наверху раздался плач маленькой Мари: она проголодалась или была мокрой.

– Ступай наверх, – отстранилась мать. – Поднимись и одень Мари потеплее: в синий шерстяной костюмчик и теплое пальтишко, – а потом спускайся с ней вниз. Да побыстрее!

– Мы куда-то уезжаем, мама?

– Мы едем путешествовать.

Глаза Элен заблестели. Путешествовать! Просто сказка какая-то!

– Мы поедем на поезде, мама? О, пожалуйста, давай поедем на поезде! Мне так нравится ездить на поезде!

– Да, моя маленькая, – шепнула ей мама, – мы поедем на поезде, но нам надо спешить, иначе мы опоздаем.

Элен обняла мать и тесно прижалась к ней.

– Я быстро, – пообещала она и заторопилась в детскую.

Завидев ее, Мари перестала плакать и ее розовое личико озарилось улыбкой. Глаза у малышки были огромные, блестящие и голубые, как у матери.

Мари смеялась и вырывалась, пока Элен одевала и застегивала ее. Обычно на смех Мари Элен отвечала смехом," но сегодня ей было грустно.

С Мари на руках она наконец спустилась вниз. Мать в коричневом теплом зимнем пальто ходила по прихожей. Мишель и Эдмонд молча стояли в стороне. У каждого из них в руках было по большой плетеной корзине брюквы. Элен застонала: она ненавидела брюкву.

– Она идет! – вновь выглянув в окно, воскликнула мать. – Катрин идет!

Сестре Элен Катрин было тринадцать лет, но выглядела она гораздо старше. Большие карие глаза, каштановые волосы до плеч – в общем, совсем взрослая девушка. Элен не раз замечала, как мужчины на улицах бросали на ее сестру восхищенные взгляды.

Войдя в дом, Катрин остановилась и молча обвела всех недоуменным взглядом.

– Вы куда-то собираетесь? – спросила она.

– Да, собираемся, и все без исключения! – истерично закричала Мишель. Ее необъятная грудь заколыхалась от нервного возбуждения. – Беги к себе и оденься потеплее. Нельзя больше медлить ни минуты!

– Да что случилось-то? – спросила Катрин. – Что случилось?

– Не важно! – раздраженно отрезала Мишель. – Делай как тебе говорят! Одевайся потеплее, да побыстрее.

Катрин перевела вопрошающий взгляд на мать, но та только молча кивнула.

Через две минуты они были готовы покинуть дом.

– Быстрее! – нервничала Мишель. – Пойдемте через сад!

Уже в дверях кухни Элен вдруг вспомнила, что забыла куклу.

– Антуанетта, – сказала она Эдмонду. – Я забыла Антуанетту!

– Оставь, – оборвал ее Эдмонд. – Это всего лишь кукла.

– И вовсе не кукла, – сердито парировала Элен. – Она мой друг!

Мама нежно дотронулась до ее плеча:

– У нас нет времени, маленькая. Мы заберем ее позже.

Элен застыла на месте.

– Я хочу Антуанетту! Прямо сейчас. Я никуда без нее не поеду!

Мишель закатила глаза и, угрожающе замычав, посмотрела на мать.

Та тяжело вздохнула.

– Ну хорошо, – сказала она. – Только побыстрее.

Элен бросилась в детскую. Она ни за что не оставит Антуанетту одну. Ни за что на свете! Эту куклу мама подарила ей на день рождения. Схватив Антуанетту, девочка прижала ее к груди. В это время на улице заурчал мотор. Элен подбежала к окну, раздвинула тюлевые занавески и посмотрела вниз.

Сопровождаемые эскортом мотоциклистов, блестящий черный «даймлер» и несколько серых грузовиков подъехали к парадной двери. Передние крылья машины украшали два флага. Точно такие же были развешаны по всему Парижу, словно немой укор поражения и унижения французов.

Сердце Элен оборвалось. Боши!

Ее охватил внезапный страх: они пришли за ней! И все потому, что она плюнула им вслед.

Борта грузовиков с шумом откинулись, солдаты быстро спрыгнули на мостовую и выстроились в шеренгу вдоль тротуара. Элен принялась считать их, но скоро сбилась. По крайней мере солдат двадцать. Перед строем застыли люди в черных мундирах с серебристой отделкой и в начищенных до блеска сапогах. Их было трое. Отрывистый лающий приказ – и часть солдат в сером бросилась к двери, другие побежали вдоль улицы, свернули за угол и исчезли из виду.

– Элен! – позвала мама. – Быстрее! Быстрее! – В ее голосе слышался страх.

Девочка отошла от окна и стала спускаться по лестнице.

– Быстрей! – взвизгнула Мишель, стоя на первой ступеньке лестницы. – Да поторопись же, маленькая негодница! – Мишель была в панике. Грубо схватив девочку за руку, она потащила ее вниз, не переставая шептать молитвы.

И в ту же минуту в дверь забарабанили. Мама вскрикнула и застыла на месте. Дверь затрещала, но выдержала.

– Бежим! – закричала Мишель, обращаясь к матери. – Нельзя терять ни секунды! Вы что, забыли о маленьком?

Мать вышла из оцепенения и шагнула вперед. Элен бросилась на кухню, испуганно оглядываясь на дверь. От нее уже с шумом отлетали щепки. Да, напрасно она вернулась за Антуанеттой.

Отдав Мари Катрин, мать осторожно открыла кухонную дверь и выглянула наружу. Солдаты! Везде были солдаты.

Вскрикнув, мать быстро закрыла дверь и заперла ее на засов.

– Боши, – прошептала она.

Мишель в ужасе посмотрела на маму и выпустила корзину из рук. Корзина с глухим стуком упала на пол, брюква рассыпалась по полу, но никто не обратил на это никакого внимания.

– Дети, – прошептала мама. – Куда бы нам спрятать детей?

– Не знаю, – растерянно ответила Мишель. – По-моему, во всей Франции не найдется места, куда можно было бы спрятаться от бошей…

Кухонная дверь угрожающе затрещала, готовая вот-вот рассыпаться. Мишель вскрикнула и стала креститься. Мари заплакала.

– Тише, маленькая, – успокаивала Катрин сестренку, нежно баюкая ее. – Тсс…

Мать в отчаянии оглядывалась по сторонам.

– Должно же быть какое-то место… – Голос ее дрожал.

Они вернулись в столовую. Антуанетта выпала из рук Элен, но она даже не заметила.

– Ну конечно же! – внезапно закричала Мишель. – Кухонный лифт!

Красными пухлыми руками она стала подталкивать детей к лифту. Тяжелые дубовые створки с оглушительным скрипом раздвинулись, и Элен тотчас вспомнила, как они играли в этом лифте в прятки.

Однажды Мишель застала их за этим занятием и больно надрала всем уши.

– Вы что, совсем глупые? – спрашивала она тогда. – Решили себя угробить? Этот лифт – ровесник нашей революции! Пол совсем прогнил, а трос вот-вот оборвется! Что, захотелось упасть в шахту и разбиться?

И вот сейчас она приказывала им лезть в лифт, против чего боролась многие годы. Элен ничего не понимала. Неужели Мишель окончательно сошла с ума? Или весь мир уже перевернулся?

– Лезьте туда! – приказала Мишель. – Все без исключения!

Передав Мари маме, Катрин залезла первой. За ней последовали Эдмонд и Элен. Мама снова отдала Мари Катрин; под тяжестью детских тел пол затрещал.

– И чтобы ни звука! – предупредила Мишель и погрозила пальцем перед их носами. – Услышу хоть один звук – выпорю всех четверых.

Элен в испуге отпрянула.

Просунув в лифт дрожащую руку, мать нежно погладила всех по головкам и перекрестила. В глазах ее уже не было страха – наоборот, взгляд стал твердым и смелым, а на губах заиграла печальная улыбка.

– Эдмонд, – ласково сказала мама. – Сын мой, будь сильным, как твой отец, место которого ты сейчас займешь. И ты, Катрин. Вы самые старшие и должны заменить меня. Позаботьтесь об Элен и маленькой Мари. Если выживете, постарайтесь все поскорее забыть, а когда опасность минует… бегите. Ваша тетя Жанин – хорошая христианка. Она живет в Сен-Назере, что расположен в устье Луары на Бискайском заливе. Не знаю как, но постарайтесь добраться до тети Жанин. Господь простит вас за все, что вы сделаете, добираясь туда. Там должны скоро высадиться англичане и американцы. Они не такие свиньи, как боши. Вот увидите, не пройдет и года, как они вышвырнут их из Франции и будут гнать до самого Рейна.

Крак! Входная дверь с оглушительным стуком упала на пол. Элен подпрыгнула от испуга. Мать быстро оглянулась.