Грехи. Книга 1 - Гулд Джудит - Страница 16

Внезапно послышался слабый звон бубенцов. Элен с любопытством наблюдала, как сани приближались к дому. На этот раз фермер даже не привязал лошадей. Спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону, он побрел к дому. Внизу с оглушительным звуком что-то упало.

Катрин подпрыгнула.

– Что это?

– Фермер вернулся, – ответила Элен, отворачиваясь от окна. – Наверное, обо что-то споткнулся. Видимо, напился.

– Будем надеяться, что к утру он протрезвеет и отвезет нас в Шатодэн, – мрачно заметил Эдмонд. Склонив голову набок, он прислушался.

Фермер тяжело поднимался по расшатанным ступеням. Затем хлопнула дверь.

До детей донесся его грубый голос:

– Женщина, ты уже спишь?

Потом послышались какая-то возня и громкий звук выдвигаемых ящиков.

Наконец сквозь шум до них донесся истеричный голос хозяйки:

– Клод, не делай этого!

Дверь с шумом распахнулась, и в коридоре снова послышались тяжелые шаги.

– Убери руки! – рявкнул фермер, и до детей донесся звонкий шлепок пощечины. – Дура! – заорал фермер. – Ты что, хочешь, чтобы мы до конца своих дней жили в бедности?

– Нет, конечно, „– рыдая, ответила жена, – но мне не нужны и эти добытые кровью деньги!

– Заткнись, сука!

Наступило короткое затишье, после чего хозяин подошел к двери комнаты, где были дети. Элен затаила дыхание и испуганно вздрогнула, услышав, как в замке повернулся ключ. Ручка несколько раз дернулась: фермер проверил, закрыта ли дверь.

И вдруг Элен поняла, что случилось ужасное: они стали пленниками.

– Ну вот они и попались, – довольно произнес фермер. – Я их запер, теперь им не убежать. Поднимайся, женщина! – тотчас скомандовал он. – Иди приоденься. Надо, чтобы ты выглядела прилично, когда приедут немцы. – Он помолчал и с восторгом добавил: – Ты только вообрази – полтора миллиона франков! Я, Клод Сорель,– миллионер!

Элен даже подпрыгнула от изумления: награда за их поимку снова подскочила!

– Но ведь ты даже не знаешь, они ли это, – плача, возразила хозяйка.

Клод Сорель громко рассмеялся:

– Я видел в таверне газету с их портретами. Ясно как Божий день, что это они. Особенно похожа старшая девчонка. Послушай тебя и останься дома, никогда бы не узнал о вознаграждении. Вот так и решается судьба – быть в нужном месте в нужный час. Хорошо еще, что там оказался жандарм и разрешил мне воспользоваться его телефоном.

– И кому же ты звонил? – едва слышно спросила женщина.

– В гестапо, конечно. Позвони я в полевую жандармерию, на расследование этого дела уйдет несколько дней, а я хочу получить вознаграждение как можно скорее. Уж мне ли не знать, что такое бумажная волокита!

Жена Сореля горько зарыдала:

– Как ты мог? Мы же французы! Ведь доктор наш друг! Он нам доверился! Мы перед ним в долгу!

– Это ты у него в долгу. А как еще мы можем получить полтора миллиона франков? Уж не у доктора ли? Его наши дела не касаются. Перестань рыдать! Ненавижу, когда ты вся красная и опухшая!

Элен с надеждой прислушалась к их удалявшимся шагам: ей казалось, что женщина сумеет стащить у мужа ключ и выпустить их.

Эдмонд тем временем решительно встал с постели.

– Нам надо выбираться отсюда.

Катрин кивнула.

– Но как? – Она посмотрела на Элен: – Окно открывается?

– Да, но оно очень маленькое. Сюда даже Мари не пролезет.

Брат взял лампу и обошел комнату, освещая темные углы, прощупывая стены, в задумчивости глядя на потолок и пол, но никакой потайной двери, никакого входа на чердак или дыры за выцветшими обоями он так и не обнаружил. Единственным спасением была входная дверь.

– Ну что? – Катрин неотступно следила за Эдмондом своими огромными карими глазами.

– У нас нет другого выхода, кроме как устроить пожар, – покачал головой брат. – Только так мы сможем выбраться отсюда.

Брови Катрин изогнулись от удивления. Эдмонд посмотрел на нее и тяжело вздохнул:

– Придется поджечь эту комнату.

Катрин все еще непонимающе смотрела на него.

– Не стоит раздумывать, – произнес Эдмонд. Он щелкнул пальцами и добавил: – Помогите-ка мне лучше подтащить к окну эти матрасы.

Набитые конским волосом матрасы, жесткие и тяжелые, были наконец свалены в кучу, и Эдмонд проверил, чтобы они не упали, когда начнут гореть. Затем решительно вытер о брюки грязные руки. Катрин взяла на руки Мари и, поцеловав ее в лобик, заботливо укрыла одеялом.

– А сейчас отойдите к двери и не двигайтесь, – приказал брат и накинул одеяло на сестер. – Так вы будете защищены от жара.

Подняв лампу над головой, Эдмонд бросил ее в противоположную стену. Стекло разбилось, керосин вытек на сложенные у окна матрасы. И в тот же момент к потолку взвилось яркое пламя.

Дети инстинктивно затопали ногами и стали колотить в дверь кулаками.

– Пожар! – что есть силы закричала Элен. В ее голосе был неподдельный испуг. – Пожар!

Глаза Катрин расширились от ужаса.

– Помогите! – закричала она, охваченная животным страхом. – Пожар!

В мгновение ока вся комната наполнилась дымом. Зловоние от горевших матрасов и перьев было невыносимым, к горлу подступила тошнота. Дети стали задыхаться. Глаза их ело, они еще сильнее забарабанили в дверь и закричали еще громче:

– Горим! Помогите! Помогите!

В коридоре послышались быстрые шаги. Фермер бежал, изрыгая проклятия.

– Дым! – закричала женщина. – Клод, сделай что-нибудь! Наш дом сгорит!

Дети услышали, как повернулся в замке ключ, дверь распахнулась, и в комнату ворвался свежий воздух.

Задыхаясь и кашляя, дети выскочили в коридор. Оттолкнув их, Клод Сорель ворвался в горящий ад. Сорвав с себя пиджак, он стал сбивать пламя. Но обои на всех стенах были охвачены пламенем, языки его уже подбирались к двери. Шум и треск стоял невообразимый.

Дети, едва не падая, бросились к лестнице. Сзади что-то с ужасающим треском рухнуло вниз. Оглянувшись, Элен увидела, что с потолка обвалилась горящая балка. Хозяйка закричала и отпрянула. Еще несколько мгновений – и коридор тоже будет охвачен пламенем, а за ним и лестница.

Через минуту ребятишки выскочили на улицу. Еще никогда прежде холодный воздух не казался им таким свежим и вкусным. Элен вдохнула полной грудью и отерла испарину.

Какое-то время они как завороженные глядели на дом. Крошечное слуховое окошко на фронтоне вспыхнуло, и внезапно огромный язык пламени взметнулся высоко к черному небу, лизнул бледную луну и осветил ночь дождем искр. Все вокруг затрепетало и ожило: и дом, и амбар, и снег.

– Бежим! – крикнул вдруг Эдмонд, прыгая через сугроб.

– Подожди! – Элен указала на сани.

Дети бросились к саням, но в этот момент с треском обрушилась крыша. Лошади, испуганно заржав, встали на дыбы и унеслись в ночь. Эдмонд только махнул рукой.

И снова дети побрели по полю. При этом на снегу оставались четкие следы.

Эдмонд несколько раз в надежде смотрел на небо, но снегопада ничто не предвещало. Элен, не удержавшись, оглянулась. Огонь уже полностью охватил дом, и две маленькие фигурки, озаренные пламенем, беспомощно метались рядом. Но времени для жалости не было: на дороге внезапно засверкали желтые огни мотоциклов.

Боши быстро приближались.

На этот раз с ними были собаки. Дети постоянно слышали их лай.

Легкие Элен разрывались от бега, но она и не думала останавливаться. Стоило ей только оглянуться, как взгляд ее натыкался на зловещий свет прожекторов.

Они бежали наугад, прорываясь сквозь замерзшие кусты, спотыкаясь на мерзлой почве, минуя голые сады и огороды. К тому же темень и снег предательски подсовывали им уйму препятствий в виде кочек, пней, поваленных деревьев.

Только у какой-то замерзшей речушки с двумя длинными бревнами в качестве моста Эдмонд разрешил им остановиться и перевести дыхание. Заплакала Мари, но им нечем было успокоить ее: бутылка коньяку с корзиной провизии осталась в горящем доме. Дети как зачарованные смотрели на пожар. Внезапно зарево стало еще ярче.