Костёр в сосновом бору: Повесть и рассказы - Дворкин Илья Львович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/33
• Следующая

И вот всё рухнуло! Всё было кончено! Столько старались, соревновались, добивались неслыханных показателей, и всё рухнуло из-за глупой случайности. Вот уж не повезло так не повезло!

Даже Лисогонов, на что уж явный враг, и тот был потрясён жестокостью, с которой судьба обрушилась на несчастных «Светлячков».

Рыдала Вика — виновница несчастья. Она рыдала оттого, что виновница. Рыдала Нина из солидарности с Викой и ещё от обиды.

Кусали губы и мужественно сдерживали слёзы Митька, Лёшка и Мишка, но в душах их было смятение, и внутри себя они никак не могли примириться с крушением своих надежд. В горе своём они даже унизились до того, что принимали соболезнования и выслушивали всякие утешительные слова.

Все их жалели.

Одна только первая звёздочка «Помогаев», может быть, втихомолку радовалась.

Потому что «Помогаи» заняли в соревновании последнее место и по всем правилам в поход идти не должны были. А теперь, после всего случившегося, они шли, а «Светлячки» оставались дома. И всё из-за этого нелепого случая.

Но надо рассказать по порядку, иначе непонятно.

Всё было прекрасно. Ничто не предвещало беды. «Светлячки» перешли в четвёртый класс без троек, и были они теперь не звёздочка, а пионерское звено.

А как всякому человеку понятно, пионерское звено совсем не то, что малышовая октябрятская звёздочка. Взрослые люди, с них спрос другой.

Это и сказала старшая пионервожатая при директоре школы, когда выносила своё решение о суровом наказании «Светлячков».

И они приняли это решение гордо и мужественно.

Только Вика рыдала, потому что виновница.

Так вот. Ничто не предвещало беды, а, напротив, предвещало одну только радость.

В соревнованиях у них было прочное второе место с отрывом в целых семь очков от «Добрых хозяюшек». Хоть Лисогонов и кричал, что это несправедливо, и ещё слово такое выкопал — «произвол». Он четыре раза пересчитал очки, и всякий раз «Светлячки» были впереди.

Два дня оставалось до конца учебного года. Всего два коротеньких весенних, удивительно тёплых денёчка, потому что было уже почти лето.

И четыре дня до того жданного целый год знаменательного числа, когда двадцать третий пионерский отряд, как теперь называется 3-й «а», а практически уже 4-й «а», должен был отправиться в поход.

В первый пионерский поход, в лес, с ночёвкой и без единого родителя. Уже заготовлены были рюкзаки, полные всем необходимым, пригнаны по фигуре лямки, заряжены свежими батарейками электрические фонарики, свёрнуты по-солдатски, в скатки, байковые одеяла и, самое главное, были улажены все спорные вопросы с родителями, которые никак не могли понять, как это без них можно ночевать в страшном и тёмном лесу.

А родители сопротивлялись до последнего.

Вот примерный перечень того, что должно было обрушиться, по их мнению, на несчастных, беззащитных детей:

1. Железнодорожные катастрофы.

2. Грозы и ливни.

3. Тёмный лес:

а) можно заблудиться,

б) можно провалиться,

в) можно ушибиться,

г) глаза выколоть,

д) попасть в лесной пожар,

е) свалиться с дерева.

4. Разбойники и прочие злые люди.

5. Волки и медведи.

6. Речки и озёра.

7. Сырая земля.

8. Недоброкачественные консервы.

9. Эпидемии:

а) чумы,

б) холеры,

в) энцефалита,

г) сибирской язвы.

10…и т. д. и т. п.

В большинстве случаев только вмешательство Таисии Петровны помогало преодолеть эти непреодолимые препятствия. А тут ещё с Колькой-Николенькой пришлось возиться.

Он решил во что бы то ни стало отправиться со своими друзьями «Светлячками». А его атласная мама решила во что бы то ни стало воспрепятствовать этому. Ни уговоры «Светлячков», ни уговоры Митькиного папы (а Викин и пытаться не стал, знал, ещё хуже будет, если он вмешается) не помогали.

Тогда Колька объявил голодовку и проголодал целых четыре часа, но его мама применила коварный приём: она пустила в ход слёзы — и от голодовки пришлось отказаться.

Ничто не помогало.

И опять же — только вмешательство Таисии Петровны решило Колькину участь.

«Светлячки» поклялись ей, что Колька-Николенька человек достойный, рассказали ей о его геройском поведении во время потопа и в битве с семиклассником, и она поверила своим ученикам, пошла и победила непреклонную Колькину маму.

За что «Светлячки» зауважали Таисию Петровну ещё больше. Хотя больше уже, казалось бы, и нельзя было.

И вот всё рухнуло!

Можете себе представить? И это после того, как были пройдены столь неслыханные испытания, о которых говорилось выше!

А всё из-за шестиклассников.

Это они изобрели и успешно испытали водяные бомбы.

Делалась бомба просто: брался развёрнутый тетрадочный лист, складывался таким особым образом в трёхгранный кулёк, туда заливалась вода, и готово дело!

Когда такую бомбу сбрасывали с третьего этажа, она с восхитительным звуком шмякалась об асфальт и взрывалась брызгами.

Просто какая-то эпидемия началась с этими бомбами!

Но «Светлячков» она не коснулась. Тем обиднее было то, что произошло. Вика даже не сама эту злополучную бомбу сделала. Ей её тот самый Севка из третьего «б» подарил, тот, с загнутыми вперёд ушами, из-за которого Митька попал однажды к директору на расправу.

Просто какая-то зловещая фигура был этот Севка! Одни от него неприятности! Он дал Вике бомбу, и тут уж, конечно, невозможно было удержаться, чтобы не швырнуть её в окно.

Попробуйте удержитесь, если сможете. Вика не удержалась.

И надо же было, чтобы в это время под окном проходил тот самый скандальный старичок, которого Митька окатил из брандспойта.

Просто фантастика какая-то, как везло этому старичку на водные процедуры!

Пять миллионов жителей в Ленинграде, а бомба упала на голову этому старичку.

Если быть точным, не на голову, а на плечо, но это особого значения не имеет, потому что окатило его здорово.

Что тут сделалось!

Старичок поднял такой крик, такой скандал, что и рассказать трудно. А когда всё звено в полном составе, с рыдающей Викой во главе, предстало перед ним в директорском кабинете, он узнал Митьку.

— Я нечаянно, — шепчет Вика сквозь слёзы, — простите меня, я не нарочно.

— Это заговор! — кричит старичок. — Никакого прощения! Требую сурового и примерного наказания.

— Честное пионерское, я не нарочно, — говорит Вика, рыдая.

— Один из брандспойта хлещет, другая из окна обливается! Одна шайка-лейка, — бушует старичок. — Требую сурового наказания!

Директор и старшая пионервожатая извинились от имени школы перед пострадавшим и обещали примерно наказать виновных. И наказали. Примернее уж некуда.

«Светлячков» не взяли в поход.

Один за всех, и все за одного.

Когда Митька и Лёшка посвятили в свой план всех остальных, наступила какая-то странная, громкая тишина. Громкая потому, что каждому слышно было, как бухает его сердце.

Всё опальное звено плюс Колька-Николенька стояло в дальнем углу школьного сада, под тем самым тополем, где недавно ещё Мишка тренировался на акробата, и молча таращились друг на друга.

И глаза у всех горели фиолетовым огнём, а у Мишки рыжим.

— А если родители узнают? — шепчет Колька.

— А как? — говорит Лёшка.

— А потом? Потом-то узнают? Со мной мама не знаю даже, что сделает, — шепчет Колька.

— Потом пусть! Потом можно чего хочешь вытерпеть! — говорит Митька. — Главное, понимаешь, чтобы сейчас не узнали.

— Ох и здорово! — шёпотом кричит Нина Королёва.

— Вот это да! Блеск! — криком орёт Мишка.

— Ой, мальчики… — говорит Вика Дробот и, как обычно, начинает капать слезами.

— Что такое? Ты чего это? — спрашивает Лёшка.

• Предыдущая
• 19/33
• Следующая