Перстень альвов. Книга 1: Кубок в источнике - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 1

• 1/87
• Следующая

С вершины горы было видно далеко во все стороны – и вперед, где извилистые, гористые берега фьорда прятали выход в море, и назад, где на склонах крутых, но невысоких гор паслись овечьи стада и зеленели молодыми всходами полевые наделы. Эти наделы, трудом многих поколений тщательно очищенные от камней и удобренные, казались яркими, гладкими зелеными заплатами на пестром платье горы. Здешние горы поражали своим нарядным убранством: их украшал и прошлогодний лиловый вереск, и темно-зеленый мох, и свежая зелень молодой березовой листвы, и голубовато-сизый лишайник, и пестрые, сероватые валуны, покрытые сверху, как подушкой, тем же мхом, и на каждый хотелось присесть, как на скамью.

На одном из таких валунов и сидел Хельги сын Хеймира, старший сын и наследник конунга слэттов. Он находился на самой вершине длинной горы, смотревшей на фьорд с сероватой, под цвет пасмурного неба, водой. Здесь все было совсем не так, как дома, в равнинном Слэттенланде, и за прошедшие десять-двенадцать дней Хельги не надоело рассматривать эти горы. Дома пологие холмы, высокие густые леса, спокойные широкие реки – а здесь разноцветные скалы и этот смешной лес, где любое дерево ростом чуть-чуть лишь выше его самого. Бурные шумные ручьи бегут, торопятся по пестрым камням, и в тихих местах вода так чиста и прозрачна, что каждый камень на дне кажется драгоценным. И небо с вершины горы становится таким близким…

Если бы еще не эта суета! Хельги ярл и его отец, Хеймир конунг, получили приглашение на свадьбу к Альмару Тростинке, конунгу Барланда. Прибыв одними из первых, они теперь оказались вынуждены ждать всех остальных, в том числе и невесту. В ожидании главного торжества Альмар конунг, чтобы не томить знатных гостей, что ни день – устраивал пиры, охоты, состязания. Но этого всего Хельги ярл навидался и у себя дома, а любителем шума и толкотни он не был и теперь предпочитал проводить время в горах. Здесь он хотя бы видел то, чего у себя дома не видел никогда.

– Хельги ярл! Где ты? – окликнул его звонкий девичий голос. – Сердце мое мне подсказывает, что ты здесь!

– Если Хельги ярла не унесли горные тролли! – насмешливо подхватил другой женский голос, и было слышно, как несколько девушек звонко засмеялись.

Хельги встал с валуна и пошел на голоса, небрежно отряхивая с плаща сухие травинки. Между невысокими, всего в человеческий рост, сосенками и березками вверх по склону горы к нему поднимались несколько ярких живых цветков. Впереди шла йомфру Ильмейда, сестра Альмара конунга. Изящно придерживая подол желтой шелковой рубахи под бордовым платьем, она с привычной ловкостью взбиралась на довольно крутой склон. Поспешно сделав несколько шагов к ней, Хельги протянул руки; задорно глянув на него, Ильмейда подала ему обе руки и, опираясь на него, вскочила на тот же выступ, где он стоял.

С правильными тонкими чертами лица, с густыми светло-русыми волосами, которые гладкими волнами падали на грудь и спину, сестра Альмара конунга была очень красивой девушкой. Ее серо-голубые глаза всегда весело блестели и бросали на Хельги весьма завлекательные взгляды. Конунг слэттов собирался на эту свадьбу не без мысли присмотреть и для сына подходящую невесту: Хельги шел уже двадцать седьмой год, и женитьба его ожидалась всем Слэттенландом с большим нетерпением. Знакомство с йомфру Ильмейдой оправдывало ожидания, но не оправдывал их сам Хельги. Девушка не раз давала понять, что не откажется войти в род слэттенландских конунгов – один из наиболее древних, славных, богатых и уважаемых на Морском Пути. Но Хельги, которого это касалось больше всех, вел себя так, будто ничего подобного не приходит ему в голову.

– Мы же с тобой уговорились смотреть Самоцветный мыс, или ты забыл? – с веселым упреком воскликнула Ильмейда, утвердившись на крутом выступе рядом с Хельги, но для надежности не выпуская его рук.

– Не очень-то хорошая память у Хельги ярла, хоть он еще так молод! – добавила одна из ее девушек, поднимавшихся вслед за хозяйкой, и остальные дружно засмеялись, как будто было сказано что-то чрезвычайно забавное и значительное.

Но Хельги это не смутило: девушки очень охотно смеются, когда их много вместе. И они везде одинаковы: что здесь, что дома, в девичьей у его молодой мачехи, кюны Асты. Внимание йомфру Ильмейды он принимал с вежливой благодарностью, но думал о ней очень мало. Сестра Альмара конунга казалась ему привлекательной девушкой, но совсем обыкновенной, одной из тех, каких и дома в Эльвенэсе полным-полно. Ездить за море ради такой жены не стоит труда.

– Ну почему ты все время молчишь! – с шутливым отчаянием воскликнула Ильмейда. – Почему ты ничего не хочешь нам сказать? Или считаешь нас слишком глупыми? Ты прямо как… Помнишь: «У Хьёрварда и Сигрлинн был сын, высокий и красивый. Он был молчалив. У него не было имени. Однажды он сидел на кургане и увидел, что скачут девять валькирий, и одна из них была самой статной…»[2] – торжественно принялась рассказывать Ильмейда, потом прервала сама себя, засмеялась и лукаво глянула на Хельги. – Это все про тебя, Хельги ярл! Ты точно такой же!

– Может быть, ветвь ожерелий! – Хельги наконец улыбнулся. – С этим человеком не стыдно равняться. И ведь в саге сказано, что Хельги и Свава вновь родились.

– Да, да! – шутливо подхватила Ильмейда. – Это раньше люди верили, что герои рождаются вновь. А ты в это веришь? Правда?

Хельги пожал плечами:

– Почему бы и нет? Люди не так уж сильно меняются за века. Так почему бы и вновь не родиться таким же людям, как и те, что жили пятьсот лет назад? Может быть, в любом из нас возродится кто-то из тех, кто жил раньше. Понимаешь, если бы человек проживал только одну жизнь и на этом все кончалось бы, выходит, весь его опыт, мысли, чувства были бы больше не нужны и пропали бы. Это было бы слишком глупо, чтобы я в это верил. Боги устроили мир совсем не глупо. А значит, человек должен возродиться заново. Ведь бывает так, что однажды человек обнаруживает, что помнит то, чего с ним никогда не было. С тобой так не бывает?

– Нет. – Ильмейда перестала улыбаться и с недоумением покачала головой. – А с тобой бывает?

Хельги снова пожал плечами и не ответил. Едва ли она поняла, что он имел в виду. Ильмейда смотрела на него с непониманием и даже некоторым сожалением: он говорил совсем не то, что она хотела бы услышать, и она не находила, что ему отвечать. В его спокойном лице была заметна отрешенность, как будто он только телом находится здесь и сейчас, а душой витает где-то в иных временах и пространствах. Ильмейда вздохнула: с ним не так-то легко разговаривать. Зачем искать в себе какую-то другую, чужую жизнь, когда и своя хороша? Сама Ильмейда не хотела бы обнаружить в себе какую-нибудь древнюю валькирию, обреченную вечно носиться по холоду между небом и морем в тяжеленной кольчуге и с мечом в руках. Тоже, развлечение для девушки! Приходит же некоторым в голову! Ильмейда от души жалела, что при своей красоте, знатности и богатстве Хельги сын Хеймира полон таких странных мыслей. Зачем ему чужие души, когда он и сам как молодой бог?! Наследник Хеймира конунга был высок, широкоплеч, и в его лице с прямыми, немного грубоватыми чертами отражался ум и внутренняя сила. Держался он учтиво, очень спокойно, был невозмутим, нетороплив и уверен, как будто весь мир принадлежит ему и потому он никуда не может опоздать. Если бы он только спустился с неба на землю, если бы перестал ждать валькирий и раскрыл глаза на земных девушек рядом с собой!

• 1/87
• Следующая