Крещение огнем - Грэхем Линн - Страница 10
- Предыдущая
- 10/39
- Следующая
В нише перед дверью стояла ваза с прекрасно аранжированными цветами.
Неужели эта квартира принадлежит Рафаэлю? Или он ее просто снимает? Как бы то ни было, она резко отличалась от тех, в которых они когда-то жили. Сара вытерла влажные ладони об элегантный синий жакет и прямую юбку. Рафаэль ненавидит синий цвет. Нахмурившись от этого невольного воспоминания, она позвонила.
Когда она надавила на кнопку во второй раз, дверь резко открылась, и перед ней предстал сам Рафаэль. Он, видимо, только что натянул на себя белую шелковую рубашку, и волосы у него были еще влажными и взъерошенными после душа. На густых черных волосах, покрывавших его мускулистую грудь, еще сверкали маленькими кристалликами капельки воды. Сара бессознательно отвела взгляд от белевшей под волосами кожи. Во рту у нее пересохло, а по спине побежали мурашки. Наконец, взяв себя в руки, она посмотрела на него. Сверкающие золотистыми искорками глаза скользнули по ее напряженному лицу, и от них не укрылся молящий блеск ее аметистовых глаз. Все его красивое тело напряглось, чувственный рот упрямо сжался. Чувственный… да, эти, словно искусно вылепленные, со страстным изгибом губы необыкновенно чувственны. Какие-то неприличные мысли непроизвольно пронеслись в голове Сары, ей стало нехорошо, и ее даже бросило в жар. Она была в замешательстве, а продолжающееся молчание еще больше ее смущало. Она и не знала, что Рафаэль может молчать. Это настораживало.
— Мне надо с тобой поговорить.
Это прозвучало больше как просьба, чем прелюдия зрелого признания, которое она собиралась сделать.
Он мягко отступил в сторону, выражая движением, хотя и довольно сдержанно, свое согласие. Слова здесь были излишни. Враждебность, исходившая от него, и без того была достаточно ощутима.
— Я через десять минут ухожу.
В его голосе не прозвучало ни извинения, ни предупреждения, просто утверждение о том, что, что бы она ни сделала, что бы ни сказала, у него нет намерения ее слушать.
— Может быть, ты передумаешь, когда меня выслушаешь, — дерзко заявила Сара.
Глава 3
Он провел Сару в просторный, но совершенно неприбранный холл. На софе валялись раскрытые книги, на полу — подушки, а прекрасный античный столик был весь уставлен пустыми стаканами. И все-таки Сара почувствовала себя здесь как дома. Беспорядок, неизменно сопровождавший Рафаэля, был ей до боли знаком и вызывал в ней такие живые воспоминания, что она лишь с огромным трудом контролировала себя.
— У тебя осталось шесть минут, — с явным нетерпением поторопил ее Рафаэль.
Столкнувшись с нахмуренным взглядом его золотистых глаз, Сара отвернулась, едва переводя дыхание.
— Сегодня утром я была у родителей.
— Что же здесь необычного? — насмешливо, с каменным лицом поинтересовался он. — Даже когда мы жили в Париже, ты ухитрялась проводить с ними по три недели в месяц!
Она покраснела, но решила не обращать внимания на его тон.
— До сегодняшнего утра я не знала, что пять лет назад ты приезжал ко мне в Англию. Они скрыли это от меня.
Его сузившиеся глаза не предвещали ничего хорошего. Всем своим видом он давал ей понять, что ему на это наплевать, и это обескураживало ее.
— Верю, — неожиданно заявил он. — Хотя и не понимаю, какое это имеет теперь значение.
Чувства ее готовы были прорваться наружу, и, напрягшись всем телом, она умоляюще посмотрела на Рафаэля:
— Не понимаешь? Если бы… если бы я знала, я бы обязательно там была…
— De veias — Рафаэль широко развел руками, давая понять, что не верит. — Поздороваться со своим неверным мужем и заключить его в свои объятья?
Сара вздрогнула.
Рафаэль вскинул черную бровь. В его золотистых глазах блестело презрение.
— Боюсь, ты на такое не способна.
— Поскольку этого не произошло, мне трудно сейчас сказать, что бы я предприняла. Но я ни за что не скрыла бы от тебя рождения двойняшек! Рафаэль…
Она запуталась в словах. Ей надо было так много ему сказать, но правильные слова все не шли на ум! Чтобы быть честной и открытой, несмотря на холодность Рафаэля, надо было пойти на определенную браваду, а на это в присутствии Рафаэля она никогда не была способна. Ею овладело отчаяние. Самовыражение — конек Рафаэля. Если он был с чем-то не согласен иди чем-то недоволен, то никогда этого не скрывал — качество, сейчас она в этом уже не сомневалась, очень важное в жизни.
— Неужели ты не понимаешь, как мне нелегко…
— Ты уже позавтракал? Ради Бога, извини! — раздалось где-то над ними.
— Я была в душе и решила, что это телевизор! Мне и в голову не пришло, что у тебя кто-то есть.
Сногсшибательная блондинка скандинавского типа с золотисто-пшеничными волосами, струившимися по едва прикрытым полотенцем плечам, смотрела на них сверху, перегнувшись через перила галереи прямо над холлом. Сара, потрясенная, без кровинки в лице, молча уставилась на нее. Как это ни нелепо, но на губах у блондинки играла дружеская извиняющаяся улыбка. Но уже через несколько секунд она нахмурилась и, вопросительно взглянув на Рафаэля, упорхнула.
Шок всегда действовал на Сару отрезвляюще. Вот и теперь она почувствовала легкий озноб, за которым пришло ощущение действительности. Надо было совсем потерять голову, чтобы прийти сюда. Последние несколько часов она вела себя просто как безумная. Задумалась ли она хоть раз над тем, что делает? Нет, ни разу. Она опрометчиво бросилась разыскивать Рафаэля и вот теперь пожинала плоды. Ее душило чувство унижения, стыд жег, как угли. Какие такие надежды привели ее сюда сейчас, с пятилетним опозданием? Блестящая и совершенно раскованная блондинка заставила Сару вспомнить то, что ей стоило таких трудов забыть.
Когда-то Рафаэль заманил ее в свои шелковые сети, и не было ничего крепче тех сетей. За любовь к Рафаэлю она заплатила своей волей.
Может, действительно надо сказать спасибо отцу? — лихорадочно подумала она. Может, надо его поблагодарить за теперешнюю ее свободу? Он Раньше она считала, что достаточно сделать вид, будто ничего не замечаешь, и все будет в порядке. Но в наказание за свою глупую слепоту она вынуждена была разрываться на части. Пока Рафаэль был в Нью-Йорке, отец Сары нанял частного детектива и установил за ее мужем слежку. В результате ее робкие положения получили холодное и неопровержимое подтверждение. Ее отец доказал неверность Рафаэля черным по белому, да еще с фотографиями, которые ей никогда не забыть. Он заставил ее посмотреть жутким ночным кошмарам прямо в глаза. А в благодарность потребовал от нее невозможного.
— Сара…
Ей стоило большого усилия, чтобы растянуть одеревеневшие губы в улыбку. Мертвенный холодок, притаившийся глубоко внутри ее, стал перерастать в ненависть, которая вместе с замешательством и жгучей злостью вот-вот проступит у нее на лице. Их семейная жизнь ушла в прошлое, с ней было покончено, она умерла… Как она могла об этом забыть? Как? Она и сама не понимала.
— Сара…
По иронии судьбы Рафаэль смотрел на нее теперь с участием, сменившим его прежнее равнодушие. Взгляд его был обескураживающе проницательным.
— Если я не ошибаюсь, ты собиралась мне что-то сказать, — заявил он с совершенно несвойственным ему терпением.
— Разве? — Голова у нее была совершенно пустой, и она не смогла заставить себя ответить просто и воспитанно. — Ты, кажется, куда-то спешил, — коротко заметила она.
— Я уже не тороплюсь, — спокойно заверил ее Рафаэль. — Может, присядешь?
Сара так сильно прижала сумочку к животу, что костяшки ее пальцев побелели, и это было выразительнее всяких слов. — Незачем.
Он обезоруживающе ей улыбнулся.
— Прежде чем нам помешали, ты мне что-то хотела сказать, — пытался образумить ее он.
— Разве?
Необыкновенно красивая рука Рафаэля взметнулась в выразительном жесте — он просил прощения за предыдущие немногословность и безразличие и обещал выслушать ее с большим вниманием. Просто удивительно, как много Рафаэль может вложить в один простой жест. Он поэт движения, даже когда не двигается. В голове у Сары окончательно все перепуталось, и она еще больше напряглась.
- Предыдущая
- 10/39
- Следующая
