Сестра морского льва - Иванов Юрий Николаевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/51
• Следующая

— Вот она! — крикнула девочка. — Жми!

— И медведю ясно!

Оскалившись, Толик рванул что есть силы, вода поднырнула под шлюпку, напружинилась и выгнулась горбом, проламываясь через водоросли и валуны. В пене, гуле и брызгах шлюпка понеслась к берегу.

Забрызганные, возбужденные, они вышли на песок и оглянулись. Вот он, очередной вал, но не успел, не успел! Поднявшись стеной, желто-зеленая, насыщенная песком и клочьями водорослей волна изогнулась и ударилась о берег. Но кого она могла теперь испугать? Шипя, оставляя на песке пузырящиеся хлопья пены, вода отступила в океан.

— Прогуляюсь, — сказал Толик, плюнув волне вслед. Взяв книгу, он добавил: — А вы тут быстренько разгружайтесь. Чтобы ать-два — и готово.

— Иди-иди, прогуливайся. Во-олк! Ну что вы опять задумались? Вот вы скажите: красиво тут, а? — затараторила девочка, возвращаясь к своей любимой теме. — Держите винчестер. Один ученый у нас был, так он говорил, что бухты на моем острове ну самые-самые красивые! Только я не помню: то ли во всем мире или во всем нашем Советском Союзе.

— Ах ты, куличок, — засмеявшись, сказал Волков. — Ну конечно же, в мире.

— Ла-ла-ла-аа-а! — звонким голосом закричала девочка, подражая, наверно, болтливой птичке люрику, и побежала разыскивать Толика. — Бич, за мной!

Перетаскав из шлюпки ящики, Волков сел на большой валун, поглядывая то в океан, то на Дом Песца. Далеким, волнующим пахнуло на него: такое уже было, было… Вот так же гремела вода и смутно просверкивала сталь винчестера, прислоненного к ящику галет. Да, было, и вот, будто как пена с камней, схлынули пролетевшие так незаметно пятнадцать минувших лет, и ему опять двадцать. Жадный до впечатлений, полуголодный и влюбленный, он возвращается не из прожитого прошлого, а лишь из коротенького, всего в неделю, рейса. Да-да, они «сбегали» на остров Беринга, отвезли шкуры, вернулись, и вот, волнуясь и торопя время, он нетерпеливо ждет, когда же послышится скрип гальки под легкими шагами девушки и увидит дорогое лицо. И будто холодом его обдало, а сердце гулко забилось: все, что было тогда, в те годы, все было настоящим, честным, незабываемым, и он ничего не забыл…

С озабоченным писком пролетела стайка куличков. Неторопливо, вразвалочку, топча сапогами пенные языки волн, подошел Толик, а за ним прибежала и Алька. За обломками камней весело лаял Бич, но потом в его голосе послышались нотки удивления, испуга. На кого это он там? Бич выскочил из-за валуна; за ним большими прыжками несся пепельно-коричневый, с рыжим клочковатым хвостом песец. Возле ящиков, резко остановившись, Бич кинулся на песца, но тот, вертко крутнувшись, оказался позади пса и вцепился ему в кончик хвоста. Взвыв, Бич закружил на месте; урча и не разжимая челюстей, песец болтался на его хвосте. Потом он все ж расцепил зубы и, неторопливо оглядываясь через плечо, отошел и легко вспрыгнул на высокий камень. Сев там, мотнул башкой и выплюнул клок курчавой песьей шерсти. Черная морда у песца была продувная; желтые глаза сверкали.

— Это Черномордый, — сказала девочка. — Хозяин бухты.

— Эй, нам пора. Рванули на «Кайру», — позвал ее Толик. — Ну, ать-два.

— Эй, я не еду! — откликнулась Алька.

— Это как… не едешь?! — растерянно воскликнул Толик, и лицо его, несмотря на бороду, приняло обиженное, совсем детское выражение. Мгновенно взяв себя в руки, он сплюнул и с решительным видом направился к девочке. Засмеявшись, махая руками, как крыльями, она запрыгала с камня на камень, и Бич помчался за ней. Толик остановился, свистнул. Пес поднял ухо: это был зов хозяина и, оглядываясь, побрел к шлюпке.

— Поприглядывайте за ней, — буркнул Толик и, не поднимая глаз, протянул Волкову руку. — Шустрит она уж очень. Ну, толкнули корыто?

— Взяли: ра-аз!

Шлюпка поползла к воде. Бич пулей прыгнул в нее и выглянул. Девочка подбежала, тоже ухватилась за борт; словно извиняясь, пес лизнул ее в лицо. Волна подкатилась, девочка быстро сунула Толику пакетик с конфетами. Волков толкнул шлюпку в корму, и волна тотчас подхватила ее… Какое-то мгновение казалось, что океан сейчас вышвырнет хрупкое деревянное сооружение на песок, выплюнет как шелуху от семечек, но Толик греб сильно, яростно, ловко, и шлюпка, перевалив гребень, стала удаляться…

И тут до слуха Альки и Волкова донесся полный отчаяния вой пса: Бич хотел на берег. Он уже сообразил, сколько всего интересного ожидало бы его, останься он с девочкой, но было слишком поздно.

Поднявшись выше, Волков поглядел на шлюпку. Над кормой торчала унылая морда пса, а Толик греб, он, видимо, пел, и стекла его очков победно сверкали. Волков поглядел дальше — на сейнере никого не было видно, лишь на корме сидел Ваганов, ярко сияла его громадная труба.

— Бич! Би-ич! — закричала вдруг Алька. — Бич, ко мне-е-е-е!

Шлюпка взлетела на растрепанный ветром горб волны. Лохматый комок скатился с кормы шлюпки и тотчас пропал в пене. Вынырнул! Испуганно ахнув, Алька побежала к воде. Несколько мгновений было видно, как, высоко задирая черный нос и шлепая лапами, Бич плыл к берегу. Потом он исчез.

С громом рухнула на лайду водяная стена, дохнула острым смрадом океанских глубин и отхлынула. Скользя по обрывкам морской капусты, плача, выкрикивая что-то, Алька побежала за ней. На гальке, как мокрая, истрепанная половая тряпка, валялся неподвижный Бич.

— Бич, старина, ну что же ты? Минут уж десять Волков мял и тискал псу живот, дул в ноздри. Никаких признаков жизни…. Закусив губу, Алька стояла рядом на коленях, на ее осунувшемся лице блестели сырые дорожки. Схватив пса за лапы, Волков поднял его и встряхнул. Голова Бича мотнулась, как у тряпочной куклы. Волков встряхнул еще раз — из пасти пса вдруг полилась мутная вода, и Бич кашлянул. Волков опустил его на гальку и стал опять разводить и сводить ему лапы. Приговаривая какие-то ласковые слова, девочка гладила мокрую, обсыпанную песком морду Бича. Шевельнувшись, пес открыл страдающие глаза, потом, покачиваясь, поднялся на трясущихся лапах и даже попытался залаять, мол, все нормально… глотнул, правда, немного соленой водички, однако кто из настоящих моряков не испробовал в жизни хоть раз этой горечи? Но вместо бодрого лая Бич начал икать.

— Бич! Хороший мой песик! — затормошила его Алька. — Волк, он не умрет?

— Поикает и оживет, — с уверенностью сказал Волков. — Бе-едненький, ма-аленький… — запела девочка, беря пса на руки. — Идем.

Едва приметная в сырой траве дорожка вела к Дому Песца. Черт побери, так что же он скажет Ленке, когда они увидятся? Надо бухнуть что-то такое… Гм… Вот что он скажет: «Эй, есть тут кто в хижине? И горит ли огонь в камине? Трубка моя погасла…» Да-да, а то будут стоять как два дурака и молчать, словно швартовые тумбы.

— Глядите-ка, Черномордый уже тут, — сказала Алька. — Черномордик, ты нас не тронешь? Ты разрешишь нам пожить в бухте, а?

Песец лежал на плахе перед порогом дома. Завидя людей, он показал два ряда острых зубов. Присев, Алька опустила Бича на тропку, желая не унижать его собачьего достоинства перед песцом: с каких это пор отважных морских псов носят на руках? Но Бич, увидя хозяина бухты, застонав, повалился на бок. А тут еще песчиха появилась. Тощая, страшненькая, вся в клочьях свалявшейся шерсти, она вылезла из норы под углом дома, заворчала на супруга и легла с ним рядом. Песцы были настроены недружелюбно. Волков наклонился за щепкой, и оба зверя, не желая осложнять отношений, задрав хвосты, шмыгнули в нору. Желтые глаза сверкнули из темноты; зашуршало там что-то, а потом послышались сварливые голоса. Похоже, что песчиха выговаривала Черномордому за то, что он привел людей, хотя, конечно же, все было не так, и ей, песчихе, это было ясно. Но надо же к чему-нибудь придраться? Вначале песец оправдывался скучным, гнусавым голосом, потом взвизгнул, выскочил из норы и скрылся в зарослях борщевика. Видимо, его супружеская жизнь не изобиловала счастливыми минутами.

• Предыдущая
• 19/51
• Следующая