Непослушное дитя биосферы - Дольник Виктор Рафаэльевич - Страница 12

Орудиями пользуются животные, стоящие на самых разных уровнях организации. Вот несколько примеров. Только не будем придавать слову «орудие» никакого мистического или философского сверхсмысла. Договоримся, что орудие — это то, чем орудуют.

Залетев когда-то на Галапагосские острова, вьюрки начали быстро приспосабливаться к новым источникам питания — благо, конкурентов на островах не было. Большинство новообразованных видов изменили свое строение и поведение в соответствии с новой специализацией. Но у одного вида, пошедшего по пути питания насекомыми, прятавшимися в коре деревьев, клюв успел измениться должным образом, а вот второе необходимое приспособление — очень длинный язык — естественный отбор за это время создать не успел. Поэтому вид, дятловый вьюрок, долбя кору клювом, постоянно попадал в положение «видит око, да зуб неймет». И тогда тот же естественный отбор создал особое поведение. Дятловый вьюрок срывает с кактуса колючку, находит место, где прячется насекомое, и, держа колючку в клюве, просовывает ее в отверстие и выпугивает насекомое. Птичка размером с воробья великолепно разбирается в качествах разных колючек, а если их нет, делает орудие из веточек. Учить вьюрка пользоваться приспособлениями не надо: это поведение врожденное.

В Африке стервятник разыскивает яйца страусов, но разбить их скорлупу клювом не может. Найдя яйцо, он отправляется на поиски подходящего камня. Метко бросая камень в яйцо, стервятник разбивает его. Это поведение тоже врожденное.

Морская выдра, нырнув на дно моря, собирает там моллюсков, а вместе с ними прихватывает и камень. Всплыв на поверхность, выдра, лежа на спине, укладывает на груди камень как наковальню и об него разбивает раковины моллюсков.

Оса анофила, построив гнездо и отложив в него яйцо, закапывает вход и отправляется подыскивать подходящий камень. Воротясь с ним, зажатым в челюстях, она тщательно утрамбовывает землю каменным молотом.

Обитающие в Южной и Юго-Восточной Азии маленькие птички портнихи при постройке гнезда сшивают между собой края нескольких листьев. Делают они это при помощи ниток, изготовленных из растительного волокна. Концы волокон аккуратно завязывают узелком. И это тоже врожденное поведение. Кстати, африканские ткачики, строя гнезда из растительных волокон, завязывают их несколькими типами сложных узлов, причем точно такими же, какими пользуются швеи и моряки.

Такую же по сложности работу проделывают и совсем крошечные африканские муравьи-ткачи, причем работают коллективно. Сначала они, сцепившись в живые цепочки, постепенно стягивают вместе края двух листьев. Затем их сестры берут в челюсти личинок и выдавливают из них клейкую жидкость, застывающую в нить. Орудуя этими «тюбиками», муравьи аккуратным зигзагообразным швом скрепляют листья. Как видите, для создания сложной и гибкой инстинктивной программы орудийной деятельности естественному отбору много мозга не требуется — хватает того, что был в наличии. Инстинктивные программы многих мелких насекомых по сложности и совершенству не уступают соответствующим программам птиц и млекопитающих, включая человекообразных обезьян.

Орудие или постройка, созданные на основе инстинктивной видовой программы, несут на себе ее неповторимую печать: по постройкам ос или муравьев можно узнать построившие их виды; все знают, что по гнездам мы распознаем виды птиц; найдя в лесу обглоданные еловые шишки, натуралист по манере обработки легко отличит шишку, разделанную большим пестрым дятлом, от шишки, разделанной клестом-еловиком или белкой. Поэтому, глядя на каменные орудия олдовайской и ашельской технологии, созданные двумя вымершими видами — умелым человеком и прямостоящим человеком, — зоолог не только вправе, но и обязан предупредить: это очень похоже на результаты действий по двум инстинктивным программам. Не исключено, что создатели их были двуногими существами, инстинктивно оббивающими камни. То, что наш с вами вид использовал камни по-иному, творчески, совершенствуя их, еще не значит, что так же поступали и его предшественники.

Многие обезьяны, в том числе и человекообразные, инстинктивно, без обучения, употребляют палки, чтобы чесаться, трогать подозрительные предметы и выковыривать съестное. Ребенок применяет палку для тех же целей, тоже без обучения (плюс к этому — для удара по другим предметам и людям). У шимпанзе есть в распоряжении три врожденные программы, как добраться до содержимого, заключенного в твердую оболочку: разгрызть или расковырять, бросить об пол или ударить камнем. Много ли нужно отбору для того, чтобы заменить орех другим камнем и отработать простой косой удар, требуемый для оббивания галек?! Разве вы забыли, как в раннем детстве любили бить камнем о камень, хотя бы для извлечения звуков и искр? Никто не проверял еще, врожденные ли это действия у детей, но весьма вероятно, что да.

Тут меня прервут почти все читатели и хором напомнят мораль басни о Пчеле и Архитекторе: животные делают свои «орудия», не задумываясь, не зная, что получится, а человек изготавливает даже самые примитивные Орудия, опираясь на Разум, строя план.

Изучение поведения животных показало другое. Даже полностью инстинктивные программы по-своему не заперты для индивидуальных открытий. Аисты по своей врожденной программе ищут для постройки гнезда сломанное бурей дерево. Когда появились высокие кирпичные трубы, программа по ошибке принимала их за сломанное дерево, и некоторые аисты свили гнезда на трубах. Их дети, запечатлев, на чем помещалось родительское гнездо, уже вовсю пользовались трубами. В наше время та же программа приняла за сломанное дерево фермы электропередач, и аисты опять освоили новые опоры для гнездования. Точно так же в последние годы большие пестрые дятлы «открыли», что дюралевые стойки телевизионных антенн вполне подходят для исполнения на них весной барабанной дроби, Их врожденная программа требовала выбирать для этой цели сук, резонирующий при ударе клювом.

А вот пример инстинктивного поведения подлинно высокого класса, когда животное совмещает две части двух разных программ, в обычной жизни никак не связанных. Его могут наблюдать те, кто держит дома неразлучников. Эти попугаи выстилают гнездо длинными листьями травы. Это одна программа, и она содержит в себе образ подходящей для гнезда травы. Выращенные в неволе неразлучники делают траву из листа бумаги, тщательно нарезая клювом ровные, длинные полоски. Программа надкусывания тоже врожденная, но она из «другой оперы». Если не знать о врожденных программах, действия неразлучников можно принять за абсолютно разумные.

Очень впечатляют и те инстинктивные программы, в которых заложены совершенствование действий животных путем самообучения на основе проб и ошибок, комбинирование разных приемов, запоминание. Пчелы в опытах запоминают по форме и цвету сотни разных искусственных моделей цветков. Когда лет сорок назад большие синицы в Англии начали выковыривать картонные затычки из бутылок с молоком, стоявших у входа в дом, эта весть облетела весь мир. И примерно с той же скоростью (а вернее, со скоростью распространения по миру такой формы упаковки молока) это прием стали обнаруживается у синиц в других странах. С тех пор синицы уверенно соревнуются с прогрессом людей в этой области: появились бутылки с пробкой из фольги — птицы тут же научились их расковыркивать; когда молоко спряталось в коробки, они быстро приноровились вскрывать коробки самой разной формы; спряталось молоко в мягкие, непрозрачные пластиковые мешки — нашли управу и на них. Теперь уже ни форма, ни цвет, ни материал упаковки не имеют значения: синицы усвоили, что молоко очень хитрое, маскируется и прячется не хуже насекомых, но и они, птицы, не лыком шиты; отбор заложил в них довольно приемов, как выискивать насекомых.