Джагала - Браст Стивен - Страница 12

– Хорошо. Где копаем?

– Под кленом. Они его всегда любили.

Так и знал, что это клен.

– Хорошо. А большие должны быть ямы?

– Почти в человеческий рост. Мы погребем их лицом вверх.

– Годится, – отозвался я, снял плащ, аккуратно его сложил, потом сбросил рубашку. Васки наметил места и мы начали копать.

Слышали когда-нибудь, что тяжелый физический труд может приносить облегчение? Мол, пока трудишься, рассудок не изнывает над проблемами, и после всего чувствуешь себя лучше? Я слышал. По мне, тяжелый физический труд приносит только волдыри, и единственное, на что отвлекался мой рассудок, так это на попытки вспомнить заклинание, которым я когда-то такие исцелял. Васки управлялся заметно лучше меня. Выходит, копать ямы – тоже особое искусство. Кто бы мог подумать.

Мы управились где-то наполовину, когда появился влекомый кремовой кобылкой возок, на которой прибыли сын Васки и некто, представившийся отцом Нойжем. Невысокий толстячок с каштановыми завитками над ушами.

– Мерс Владимир, – представился я.

– Я искренне сожалею о ваших утратах, сударь, – сказал он. – В какой именно связи вы состояли с семьей?

– Мерс – имя моей матери, я принял его. В остальном – не знаю; она умерла, когда я был еще ребенком.

– А ваш отец…

– Он тоже умер. – Я ограничился этим, и отец Нойж кивнул.

– Вы прибыли сюда, чтобы разыскать их?

– Да. Вы их хорошо знали?

Он кивнул.

– Расскажите мне о них.

Он так и сделал, однако предупреждаю: многое из этого так и останется моим личным делом. Оно не имеет никакого отношения к тому, что случилось.

Говорил он в основном о Вильмоте, которого описал мрачным и упрямым человеком, но любящим отцом. Тем временем Васки-младший покопался в сараях и нашел еще одну лопату. Втроем дело пошло быстрее.

Когда отец Нойж наконец закончил, он спросил:

– А как быть с имуществом?

– Наследники есть? – спросил я.

Он пожал плечами, а Васки сказал:

– Если завещание и было, оно сгорело.

– А больше никаких родственников?

– Когда-то были, но они ушли от… – он покосился на отца Нойжа. – В общем, ушли. Или переменили имя.

– Переменили имя?

– Это значит, что они сами отказались от наследства.

Ну да.

– Вы, наверное, ближайший родственник, – проговорил отец Нойж. – Так что вам и решать, как быть с тем, что осталось.

– Здесь это так просто?

– Кто будет возражать, всегда может обратиться к графу.

– А не к Гильдии?

Он на миг застыл, потом расслабился.

– Подобное находится в ведении графства, а не города.

– Ладно. Значит, так и порешим. Проверим, не осталось ли уцелевших документов или тайников. Прочее же имущество – что до меня, пусть остается им.

Я кивнул в сторону Васки, который рассыпался в благодарностях.

Оказалось, что могил нужно не шесть, а семь. Одна – очень, очень маленькая. Меня мутило. Будь у меня моя прежняя Организация, работы вышло бы на один день – увериться, что именно Гильдия во всем виновата, – и еще на два дня – изничтожить эту Гильдию так, чтобы и следа не осталось. Я размышлял об этом, сжимая лопату и истекая потом.

Тени стали совсем короткими, а потом опять удлиннились, и наконец ямы были готовы. Аккуратные, прямоугольные, рядом с каждой – груда земли.

– Теперь тела, – сказал Васки.

Об этом тоже не стоит говорить. Скажу лишь, что опознать их было невозможно, и да, это крайне неприятно. Я немалую часть своей жизни провел рядом со смертью и трупов повидал за себя, за вас и за того парня; но Васки справлялся лучше, чем я. Когда мы закончили, меня хватало лишь на то, чтобы не показывать, как меня колотит.

Могилы мы засыпали по очереди, и отец Нойж что-то нараспев говорил над ними – я не знал языка, лишь иногда проскальзывало знакомое имя. Иногда Вирры, иногда – покойного. Он поводил руками над могилами и из каждой взял горсть земли, над которой что-то пошептал перед тем, как бросить вниз. Никакой магии я не чувствовал, но с моим амулетом я, пожалуй, и не мог.

Не знаю, чувствовала ли Богиня Демонов.

Где-то на середине церемонии к нам присоединились еще трое: жена Васки, его дочь, лет двенадцати, и младший сын, я так понял, годков шести-семи. Жена принесла корзинку, и я понял, что с самого завтрака ничего не ел, а сейчас уже хорошо за полдень. Столько всего случилось, столько мыслей крутилось под черепом, а желудок требует своей доли. Хотите, смейтесь. Или плачьте.

Наконец, последняя из могил была засыпана, последний ритуал пройден. Все еще стоял день. А казалось, должно быть куда более позднее время…

Васки и я обшарили руины дома и бегло осмотрели прочие строения, но не нашли ничего интересного. Когда пришло время еды, отец Нойж настоял, чтобы мы взяли воды и тщательно омыли руки. В этом действе присутствовало нечто ритуальное, потому, наверное, что мы касались мертвых тел. Было еще светло, когда мы открыли корзинку и приступили к трапезе, которую составили черный сладковатый вязкий хлеб, острый козий сыр, вяленая кетна и светлая, с вишневым запахом, наливка. Странно освежающая, кстати. Несмотря на голод, я ел очень медленно. За едой никто не сказал ни слова. Словно это – тоже часть ритуала. Может, так и было.

Закончили мы уже в темноте. Я кивнул Васки, а отец Нойж сказал:

– Если хотите, я подвезу вас до постоялого двора.

– С удовольствием, – отозвался я. – Да, а входит ли в обычай оплачивать подобную услугу?

– Похороны или проезд? – пошутил он, а потом ответил: – Небольшой взнос в пользу бедных неуместен не будет.

Я передал ему горсточку медяков, он кивнул. Обменявшись несколькими словами с Васки и его семьей, отец Нойж вскарабкался в возок. Лошадь мотнула головой и что-то сказала по-лошадиному, когда я устроился рядом с ним. Отец Нойж развернул возок и покатил к городу. Я не эксперт, но мне показалось, что он знал, как управляться с лошадьми и повозками.

Долгая дорога после долгого дня. Я было задремал и почти заснул, но тут он сказал:

– Отдохните, если желаете. Я разбужу вас, когда приедем.

Я ведь не говорил ему, где остановился. Не то чтобы сие имело такое уж большое значение, но это заставило меня проснуться на весь остаток пути.

– Спасибо, что подвезли, – сказал я, когда мы подъехали к постоялому двору.

– Не за что, Мерс Владимир, – ответил отец Нойж. – И я очень сожалею о том, что случилось.

– Да, – проговорил я. – И вскоре кое-кто еще будет сожалеть.

Он покачал головой.

– Это неверный путь.

– О чем вы?

– Месть разрушительна.

– Я думал, что вы жрец Вирры.

– И если так, то что?

– Когда это Богине Демонов было не по нраву отмщение?

– Я не уста Богини, Мерс Владимир. Я служу ей и, ее именем, людям в этом городе, но я не могу утверждать, будто говорю от ее имени. Я говорю как человек человеку. Ваше желание отомстить будет…

– Вы это серьезно, да?

– Да.

– Потрясающе.

Он проговорил:

– Знавал я человека, который тридцать лет – тридцать лет! – провел, пытаясь…

– Фу. Это уже не месть, а одержимость.

– И все же…

– Спасибо, что подвезли, отец, – сказал я, спрыгнул с повозки и нырнул в дверь трактира.

В ушах у меня отдавался шипящий смешок Лойоша.

Когда я вошел в «Колпак», меня поразило, что народу все еще много. Пожалуй, я только тут осознал, что сейчас все еще ранний вечер. Я быстро осмотрел зал – нет, Орбана не было. Наверное, я мог бы подумать, а не подозрительно ли это, но на сегодня я сделал уже достаточно.

Я поднялся в свою комнату, сбросил плащ и сапоги и растянулся на кровати.

Только теперь до меня дошло: я уже никогда не смогу поговорить с ними, познакомиться, спросить у них, кем была моя мать и почему она ушла. У меня отрезали изрядный шмат моего прошлого. Я найду, кто это сделал, и выясню, почему. А потом причиню кому-то очень, очень много зла.

«Лойош?»

«Да, босс?»

«Завтра нам понадобится безопасное место. Там, где я смогу снять амулет и позаботиться о волдырях.»