Мизерере - Гранже Жан-Кристоф - Страница 19
- Предыдущая
- 19/103
- Следующая
1995.
В пятьдесят один год Касдан стал майором, а в пятьдесят семь, как и положено по уставу, вышел в отставку. С того дня в судебной полиции никто о нем и слыхом не слыхивал. Он не заглядывал в кабинеты на набережной Орфевр, 36. Никому никогда не докучал нудными воспоминаниями.
Касдан на самом деле перевернул эту страницу.
16.00. Волокин покинул архив и попрощался со служащими, всем видом демонстрируя, что он по уши погружен в расследование. Голова гудела от полученных сведений. Касдан, сорок лет прослуживший верой и правдой, полицейский без страха и упрека. Настоящий полицейский. Не какой-нибудь свистун из тех, кого описывают в детективах, играющий по выходным на скрипке или увлекающийся филологией. Когда Воло шел к машине, его поразила одна мысль. За образом идеального сыщика Волокину чудилось что-то другое. Он нюхом чуял, что где-то концы с концами не сходятся, но не мог понять, где именно.
Он отправился в интернет-кафе и устроился в самой дальней кабинке. Намеченная цель — найти следы Касдана в Сети. Газетные вырезки, участие в армянских объединениях, свадебные речи… Не важно что, лишь бы что-то личное.
Волокин принялся щелкать мышкой и вдруг замер, глазам своим не веря.
Он обнаружил неожиданный источник. Автобиографию армянина, собственноручно им подписанную. Она не была нигде напечатана и даже не тянула на хронологически выстроенный текст. Источником оказалась серия статей, опубликованных в «Арарате» — ежемесячном иллюстрированном журнале армянской общины, который издавало объединение «Главный армянский союз», обосновавшееся в Альфорвилле. Вот уже несколько лет Касдан ежемесячно писал по статье на заданную тему и каждую начинал какой-нибудь забавной историей из собственной практики, затем переходя к предмету, действительно его интересовавшему, — к своей возлюбленной Армении.
Эта летопись затрагивала самые разные вопросы. Проблему паспортов для армян. Монастырь Сан-Лаццаро, расположенный на острове вблизи Венеции. Романы Уильяма Сарояна. Карьеру Анри Вернёя, французского режиссера, настоящее имя которого — Ашот Малакян. Касдан даже написал о группе американских металлистов «System of a down», все участники которой — армяне по происхождению. Эта подробность удивила Волокина. Он годами слушал лос-анджелесскую группу и с трудом представлял себе папашу, внимающего хитам вроде «Chop-Suey» или «Attack», состоящим в основном из воплей и воя электрогитар.
По мере чтения его удивление только возрастало. Армянин представал тонким, сложным человеком, глубоко чувствующим оттенки. Бруссар назвал его «настоящим интеллектуалом». Совсем не похоже на грубого, ограниченного легавого, который не заметил, «как это случилось», когда подозреваемый отдал концы у него на допросе.
Особенно трогательной оказалась статья о Сан-Лаццаро Дельи Армени. В 1964 году, вернувшись из Камеруна, Касдан удалился на этот остров, населенный одними армянскими монахами. Там он погрузился в армянскую культуру и улучшил знание языка. Рассказ Касдана, то, как он описывал свое одиночество и умиротворение, пробудили в Волокине собственные воспоминания. Он тоже знавал мгновения ухода от мира, уединения. И он наслаждался душевным покоем, полным борений, когда отдалялся, или пытался отдалиться, от хаоса собственного существования, проходившего под знаком насилия и наркотиков.
Еще одна статья поразила его. Она была посвящена художнику Арману Татеусу Манукяну, американцу родом из Турции, который в тридцатых годах влюбился в Гавайи и поселился в Гонолулу. Его полотна, как картины Гогена, были полны красок, но в двадцать семь лет он отравился, сраженный депрессией.
Текст Касдана брал за душу. Армянин изобразил оба лика художника. Чистые линии и цветовые поверхности на его полотнах, сумерки в его больном мозгу. Воло не поддался обману. Касдан рассказывал о депрессии изнутри. Полицейский страдал психическим расстройством.
Последним из заметных портретов был рассказ об Ашоте Малакяне, он же Анри Верней. Все в этом французском режиссере привлекало Касдана. Прежде всего, он, как и Касдан, иммигрант, и его творчество нередко было проникнуто подспудной тоской изгнанника. К тому же Верней принадлежал к поколению режиссеров шестидесятых годов, снимавших боевики с Жан-Полем Бельмондо и Аленом Делоном. Интуитивно Волокин понимал, что Касдан видел в их персонажах себя. Да он и внешне был похож на Бельмондо в «Страхе над городом».
Более того, Волокин угадал любовь Касдана к черно-белому кино. Эстетика контрастов, отбрасываемых теней, лиц, снятых как пейзажи. Да, Касдану жизнь представлялась в черно-белом цвете. Он отождествлял себя с героем детективного фильма с тягучей речью — защитником устаревших ценностей. С Жаном Габеном в «Мелодиях подземелья».
Волокин вышел из интернет-кафе в 18.00. В центре дезинтоксикации вот-вот наступит время вечернего супа. Поглощенный своими мыслями, он спустился в скоростное метро. Попытался суммировать все, что узнал о Касдане. Шестьдесят три года, метр восемьдесят восемь, сто десять килограммов. Мастер облавы, тайный агент, инструктор, ищейка.
Но также и армянин, меланхоличный изгнанник, не пропускавший ни одной воскресной службы, на свадьбах подражавший Шарлю Азнавуру — об этом он узнал от другого полицейского-армянина, с которым говорил по телефону, — подпитывавший собственную личность соками своей общины. Нервный, возможно склонный к депрессии, состоявший из множества противоречивых качеств. В некотором роде интеллектуал, скуповатый и, если верить слухам, бабник, хотя с женой так и не расстался.
По дороге в центр воображение Воло поразил один образ: Касдан представился ему в виде осколочной бомбы. Сжатые вместе фрагменты, готовые разлететься в любой миг. Если Дудук так никогда и не взорвался, разбрасывая вокруг смертоносные осколки, то только благодаря своей профессии легавого, позволившей ему сохранить целостность и устоять на ногах.
Волокин без звонка открыл калитку и проскользнул на пустырь, служивший реабилитационному центру садом. Здесь он устроился в брошенной у огорода садовой тачке. Его обычное укрытие, чтобы выкурить косячок. Он вынес решение о своем сопернике. Возможный партнер, с которым у него не было ничего общего, кроме одного. Сыщицкого призвания. То есть самого главного.
Сидя в тачке и ощущая, как ночной холод понемногу пробирает его до костей, Волокин неторопливо вспорол ногтем сигарету «крейвен» и рассыпал светлый табак по двум склеенным вместе листкам папиросной бумаги. Скрип калитки заставил его поднять глаза и замереть.
У Волокина отвисла челюсть.
Из проема калитки показалась осколочная бомба собственной персоной.
Походкой плохо выдрессированного медведя к нему приближался Лионель Касдан.
В спортивной куртке песочного цвета и намотанном на шею шарфе.
Воло улыбнулся.
Он ждал этой встречи, но не так скоро.
15
— Привет, — сказал Касдан.
Ни звука в ответ.
— Ты знаешь, кто я?
Молчание.
При свете одной из лампочек, висевших на ограде, Касдан рассмотрел его лицо. Куда отчетливее, чем на фотографии. Ему сразу же бросилась в глаза красота Волокина. Саркис его не обманул: молодой человек, несмотря на слипшиеся от дождя волосы и трехдневную щетину, производил ослепительное впечатление. Правильные черты, большие светлые глаза под густыми — ровно настолько, чтобы не походить на девушку, бровями; чувственный, хорошо очерченный рот, напоминавший молодых рок-музыкантов в стиле гранж.
— Похоже, ты сейчас в стадии «овоща», — продолжал он. — Но мне в это не верится. Совсем не верится.
Волокин и бровью не повел. Уперев каблуки в бортик тачки, он уставился куда-то в даль, не обращая внимания на моросящий дождь. Армянин огляделся по сторонам: на козлах лежали колышки. Он решил прибегнуть к сильным средствам. Схватил палку обеими руками на манер японского меча и замахнулся, чтобы обрушить ее на голову нарка.
Но ему удалось только начать движение. Волокин одной левой перехватил обе его руки в полете. В то же время Касдан почувствовал его правый кулак в нескольких миллиметрах от своего горла. У него подкосились ноги. Сомневаться не приходилось: юный бунтарь способен прикончить его одним ударом, несмотря на его сто десять килограммов веса и хваленую силу.
- Предыдущая
- 19/103
- Следующая
