Охотник за смертью: Судьба - Грин Саймон - Страница 19
- Предыдущая
- 19/119
- Следующая
— Ты не можешь убить меня! — произнес Скур, возвысив свой сухой, шелестящий голос почти до крика. — Я многое знаю. То, что захочешь узнать и ты. Знаю, кем и с какой целью создан Лабиринт Безумия. Знаю, каково твое предназначение. Поклянись оставить меня в живых, и все эти знания станут твоими. Тебе трудно представить, как долго я жил и как много видел. Нельзя допустить, чтобы все эти сокровища познания были утрачены!
— Еще как можно, — возразила Хэйзел. — Запросто. Для этого мне достаточно вспомнить обо всех мерзостях и жестокостях, которые ты и тебе подобные творили на протяжении столетий. Это перевешивает любые знания. В сравнении с этим ничто не имеет значения.
— Конечно, — добавил Оуэн, — ты готов пообещать что угодно, лишь бы спасти свою никчемную жизнь. Но все, что нам нужно, мы в конечном счете узнаем и без тебя. Причем из источника, которому можно доверять.
— Пришел твой час, Скур, — промолвила Хэйзел, — я твоя смерть, и я пришла за тобой.
Издав хриплый стон, Скур злобно швырнул в Хэйзел скальпель и устремился прочь.
Хэйзел поймала скальпель в воздухе, перехватила поудобнее и метнула вдогонку беглецу. Длинное тонкое лезвие вонзилось ему в затылок, пробив череп. Скур пошатнулся, остановился и медленно повернулся к Хэйзел. Кончик скальпеля торчал из его левого глаза. Скур попытался что-то сказать, но что это было — мольба или проклятие, так и осталось неизвестным. Колени Скура подогнулись, дрожащая рука потянулась к торчащему из глаза острию, а потом он рухнул ничком, дернулся и затих… Последний из Кровавых Наездников был мертв. И на сей раз ему уже не вернуться.
— Отменный бросок, — похвалил Оуэн. — Ну что ж, пожалуй, пора отсюда убираться. Приняли нас здесь, что уж говорить, радушно, но надо и честь знать.
— Забери меня отсюда, Охотник за Смертью, — устало промолвила Хэйзел. — Переправь куда-нибудь, где я смогу почувствовать себя в безопасности. Где смогу спать, не видя кошмаров.
Неожиданно, не сговариваясь, они повернулись к Саммерстоуну. Камень оставался на месте, но менялся, становясь… чем-то другим. Чем-то совершенно иным по своей природе. Кровавые Наездники воспринимали его как Камень, один из элементов Великого каменного круга, но теперь, когда их не стало, он уже не был связан их восприятием. В его изменчивых очертаниях стало проступать нечто, выходящее за пределы трех измерений, доступных человеческим органам чувств. Оуэну и Хэйзел пришлось отвести глаза: то, во что стал превращаться Саммерстоун, не предназначалось ни для человеческого зрения, ни для человеческого понимания.
Они повернулись и побежали, оставив позади бесконечную серую плоскость и сосредоточившись на том, чтобы добраться до единственного выхода. Им пришлось перебраться через образовавшийся у двери завал из тел Кровавых Наездников. После чего Оуэн и Хэйзел со всех ног припустили по тоннелям, стараясь оказаться как можно дальше от того, что они почти увидели. Но когда то, во что превратился Саммерстоун, вновь воссоединилось с Лабиринтом, они ощутили это. Каменный пол задрожал под ногами, коридоры наполнились угрожающим рокотом, с начавшего проседать потолка посыпалась пыль.
— Что еще за напасть? — спросила Хэйзел. — Что происходит?
— Это место существовало лишь потому, что в него верили Кровавые Наездники, — пояснил Оуэн. — Его поддерживала их воля, подкрепленная мощью Саммерстоуна. Теперь, когда они мертвы, а монолит исчез, все это перестает быть реальностью. Нам нужно успеть выбраться отсюда, пока все здесь не обратилось в ничто, прихватив нас с собой!
Они кинулись вперед по дрожащим каменным коридорам. Оуэн мчался первым. Он ощущал местонахождение «Звездного бродяги», однако бесконечные тоннели изгибались и переплетались, словно старались помешать. На бегу Оуэн приказал Озу разогревать двигатели, потом Охотник за Смертью прибавил ходу, настолько, насколько мог, не рискуя оставить спутницу позади… На долю Хэйзел выпали тяжкие испытания, выжавшие из нее последние силы.
Каменные коридоры казались бесконечными, но вот вечными они явно не были. Прямо на глазах серый камень растворялся, открывая то здесь, то там провалы в ничто. В стенах, потолке и полу стали появляться бреши, в которые Хэйзел с Оуэном боялись заглядывать, находившееся там было слишком ужасно для человека.
Лишь пространство вокруг Оуэна и Хэйзел сохраняло определенную степень вещественности, потому что сами они были достаточно реальны для поддержания собственного маленького мира. Но только на время, и не столь уж долгое. Без подпитки от Саммерстоуна их ментальных сил явно не хватало. Ничто надвигалось на них со всех сторон, разъедая окружающую квазидействительность, с каждым мгновением подбираясь все ближе.
Пол под ногами становился все призрачней, а потолок, дюйм за дюймом, опускался все ниже и ниже. Стены качались, колыхались и вспучивались волнами, словно шторы на ветру. Человеческие руки, одна за другой, втягивались в них, исчезая вместе со светильниками и светом. Схватив Хэйзел за руку, Оуэн, чтобы хоть чуточку ускорить бег, почти потащил запыхавшуюся женщину за собой. Но вот очередной тоннель вывел их в пещеру, где дожидался успокаивающе настоящий «Звездный бродяга-3». Не оглядываясь, но чувствуя спинами настигавшее их ничто, они перепрыгнули разверзшийся в полу провал, ввалились в открытый шлюз, задраили за собой люк и поспешили на мостик.
— Оз! — крикнул Оуэн. — Мы готовы к старту?
— Найди мне место, куда можно отправиться, и мы стартуем туда немедленно, — отозвался ИР. — Проблема в том, что, согласно показаниям приборов, место, где мы находимся, является единственным в мире. Или само по себе представляет собой весь мир. Короче говоря, никакого космоса вокруг нас нет, и одному Господу ведомо, что может случиться, если я активирую звездный гиперпривод. Это не наша вселенная, Оуэн.
Оуэн и Хэйзел, шатаясь, поднялись на мостик и рухнули, тяжело дыша, в пилотские кресла.
И тут, откуда-то снаружи, до них донесся голос. Впоследствии ни Оуэн, ни Хэйзел не могли вспомнить ни как он звучал, ни что именно говорил. Запомнился лишь общий смысл: все кончено. Голос возвещал о конце вселенной, когда все сущее обращается в прах, а прах — в ничто.
— Стартуй! — заорал Оуэн, отчаянно потянувшись к ментальной двери, которую открыл, чтобы ввести «Звездного бродягу» в мир Кровавых Наездников.
Двигатели взревели, корабль задрожал, а когда дверь, четко, во всех деталях, вновь возникла в его сознании, Оуэн открыл ее, придержал и провел сквозь нее корабль. Оставив за ней и Голос, и исчезнувший навсегда каменный мир.
«Звездный бродяга» безмятежно плыл среди звезд в самом обычном космосе. Обессиленные Оуэн и Хэйзел валялись в полетных креслах, но бешеный стук сердец постепенно замедлялся, а дыхание приходило в норму.
От одного лишь осознания того, что они целыми и невредимыми вернулись в свою, нормальную вселенную, им было так хорошо, что некоторое время оба боялись проронить слово или шелохнуться. Ничем не хотелось нарушить это счастливое состояние. Контакт с Саммерстоуном вернул им прежние силы. Может быть, лишь частично, но и Хэйзел, и Оуэн полагали, что время и отдых помогут им восстановить былые способности в полной мере. Они чувствовали, что претерпевают внутренние изменения, которые еще далеки от завершения.
— Прошу прощения за беспокойство, — шепнул на ухо Оуэну Оз, — но к тебе поступил вызов. А учитывая, от кого этот вызов, мне подумалось, что ты захочешь поговорить сам.
— Ладно, так уж и быть, — отозвался Оуэн. — А кому это я понадобился?
— Вольфлингу.
Несмотря на усталость, Оуэн непроизвольно выпрямился: вольфлинг не связывался ни с кем уже уйму времени.
— Переведи вызов на экран командного мостика, — распорядился он.
На экране связи появились голова и плечи существа, вид которого заставил выпрямиться и Хэйзел. То действительно был вольфлинг, последний представитель истребленной расы. Немыслимо древний и, вероятно, бессмертный страж Лабиринта Безумия. Его большая косматая волчья голова с торчащими ушами была насажена на широченные плечи, густой, медового цвета мех покрывал могучую грудь, а в смотревших с экрана встревоженных и умных глазах угадывались и волк, и человек. И нечто иное, и большее, и меньшее, чем оба первоначальных вида. Он чуть улыбнулся, обнажив большущие, острые клыки.
- Предыдущая
- 19/119
- Следующая
