На острие меча - Нортон Андрэ - Страница 2
- Предыдущая
- 2/42
- Следующая
— Как он и хотел, я привёз это вам.
Теперь, глядя на это чудовищное уродство, Квинн усомнился в разумности своих действий. Статуэтка просто не могла иметь какую-либо ценность. Но Старк умер, а перед смертью написал письмо и прислал это. И оно должно быть чем-то важным, должно!
Ван Норрис взял в руки лошадь.
— Современная работа, — заверил он, и лицо его чуть пренебрежительно скривилось, — троянский конь. — Он перевернул статуэтку, и глаза его моментально загорелись в возбуждении. Он взволнованно попросил:
— Пожалуйста, дайте мне кочергу…
Квинн машинально повиновался. И когда увидел, как кочерга поднялась над уродливой фигуркой, сразу всё понял. Конечно же! Троянский конь — это традиционный символ укрытия. Он важен не сам по себе, а тем, что несёт в своем теле.
Ван Норрис точно рассчитал удар. Куски керамики разлетелись в стороны. Среди них выделялся небольшой сверток из выцветшей ткани. Ван Норрис очень осторожно стал разматывать ткань.
И когда он закончил, перед ними предстало сокровище троянского коня, которым они заворожено любовались с чувством, близким к благоговению.
Свет настольной лампы падал на фигурку высотой в три с половиной дюйма. Квинн, затаив дыхание, протянул к ней руку, но тотчас отдёрнул, не решившись притронуться.
Это был рыцарь в доспехах, в сверкающей накидке — от плеч до середины бёдер — поверх лат. Воин был изображён в боевой позе, левой рукой он высоко поднял щит, в крошечном правом кулаке крепко зажат меч. Не хватало только шлема, и ветер отбрасывал назад длинные до плеч волосы. Лицо выполнено очень тщательно и с таким мастерством, что напоминало портрет реального человека, какого-то некогда знаменитого воина. Герб на щите повторялся на накидке, а на поясе и рукояти меча сверкали точки драгоценных камней.
Квинн как зачарованный продолжал рассматривать рыцаря, когда ван Норрис поднял трубку телефона, стоящего на столе.
— Нью-Йорк, пожалуйста, — голос его звучал уже по-иному, более сдержанно, почти холодно. — Соедините меня с номером Лексингтон 4–57–57. Да, спасибо.
— Сокровище епископа, — вслух высказал свою мысль Квинн.
Он был поражён тем, как подействовали эти слова на ван Норриса. Тот неожиданно схватил его за руку, стиснул, словно стальным капканом.
— Что вы знаете о сокровище епископа?
Квинн не пытался высвободиться, а вместо этого прочёл наизусть запись, сделанную аккуратным почерком отца и прочитанную им примерно год назад.
— «Сокровище епископа, — процитировал он, — состоит или, вернее, состояло из тринадцати отдельных фигур, различных по величине. Они изображали двенадцать верных сподвижников принца-епископа Одокара и самого принца-епископа, участвовавших в первом крестовом походе. Изготовлены они гораздо позднее по приказу принца-епископа Магнуса, впоследствии герцога Стернсберга, и являлись ядром огромных ценностей Стернсбергов. В дальнейшем они не раз становились объектом интереса грабителей. Говорят, одним из таких разочарованных охотников был сам Наполеон. Коллекция исчезла в середине девятнадцатого века, когда герцогство Стернсберг было поглощено Бельгией. Так как род Стернсбергов больше не существует, утрачены и все ключи к поискам сокровища. В случае обнаружения коллекция в силу своего исторического значения будет буквально бесценной». Это написал мой отец, — закончил Квинн.
Послышался резкий звонок. Ван Норрис выпустил запястье Квинна и взял телефонную трубку. Квинн сидел, потирая руку и одновременно слушая разговор.
— Да, Сэм? Мне повезло, что я застал тебя. У меня появилось нечто очень важное. Отправляйся в архив и найди книгу, оставленную моим дедом. Отыщи всё, где упоминается о сокровище епископа… Да, правильно, епископа. Если ничего не найдёшь, посмотри, что известно о герцогстве Стернсберг и семействе Стернлитц, — каждое название он тщательно произнёс по буквам.
— Потом позвони мне. Большое спасибо, я буду ждать…
Он положил трубку и снова повернулся к Квинну.
— Старк упомянул вашу встречу в Дордрехте. Значит, вы собираетесь отправиться в Европу?
— Да. Видите ли, когда отец прошлой весной умер, книга его была почти закончена. Оставалось только сверить с источниками и написать по его наброскам две последние главы. Отец всю жизнь мечтал об этой книге. Издатели ею заинтересовались. Не знаю, много ли вам рассказывал Старк о нашей семье…
— Очень немного. Старк был одним из тех людей, кто живёт настоящим. Я знал только, что его отец — доктор Андерс и что у него есть младший брат.
— Я на самом деле сводный брат Старка и гораздо моложе его. Моя мать была второй женой отца и умерла, когда мне было пять лет. Старк был очень добр ко мне, гораздо добрее, чем большинство старших братьев к малышам, которые постоянно увязываются за ними. Отец тоже был добрым человеком и лучшим из известных мне учителей. Но он казался… каким-то отчуждённым, что ли. И больше жил в одиннадцатом и двенадцатом веках, чем в нашем времени. Старк тяготился жизнью дома. Мы жили в маленьком университетском городке, и если вы такой же человек, как Старк, вам тоже было бы скучно там. Ну вот, он с радостью пошёл в армию. Мы не очень часто получали от него весточки, пока я не заболел. Видите ли, у меня был полиомиелит, и около двух лет я не мог передвигаться. Старк тогда начал мне писать и присылал из-за моря всё, что мог: книги, рисунки. Однажды я получил пару старых дуэльных пистолетов…
Квинн взглянул на осколки керамики. И сразу подумал о троянском коне, который, возможно, изменит его жизнь. Но сдержал своё воображение и сосредоточился на рассказе.
— Он писал, как только появлялась возможность. Старк занимался такими делами, что ему приходилось исчезать на месяцы, но мы всё понимали. И он никогда не говорил о том, что делал. Очевидно, когда интересуешься такими вещами, нужно больше молчать…
— Конечно, иначе не сможешь заниматься этим, — подтвердил ван Норрис.
— Ну вот, во время болезни я много читал, а потом начал работать с отцом, проводил для него некоторые поиски, печатал, редактировал. И продолжал учиться. В конце прошлого года я закончил колледж. Но мне всего девятнадцать лет, преподаванием заниматься рано. В армию меня не берут, так как у меня всё ещё слабые ноги. Поэтому я решил закончить книгу отца. Я написал Старку о том, что хочу отправиться в Европу для поиска кое-каких материалов. Он ответил, что у него вскоре отпуск, он возьмёт машину, и мы поездим вместе. Мы должны были встретиться с ним в Дордрехте, потом отправиться к Лимбургу и пересечь границу в том месте, где начинается герцогство Стернсберг и где уцелела часть замка, построенного Одокаром.
— Значит, Старк ни над чем не работал, когда его убили?
Квинн подобрал один из глиняных осколков и медленно крутил его двумя пальцами.
— Официально нет. По крайней мере, по заявлению его отдела в Вашингтоне. Получив телеграмму о смерти брата, я сразу отправился туда. Там есть полковник Трастон, которого как-то упомянул Старк. Мне пришлось три дня дожидаться встречи с ним. Но он сказал мне только, что Старк был в отпуске, когда это произошло…
— Но вы считаете, что его смерть не случайна?
— Да. Ну, может, только в самом начале… и после встречи с полковником я так не думал. Но сейчас — нет, с тех пор как прочёл письмо. И это кажется мне доказательством, — он показал пальцем на рыцаря. — Во-первых, письмо. Не думаю, чтобы Старк вводил меня в дело, если бы оно касалось армии. С другой стороны, он явно в одиночку занимался чем-то и…
— Предчувствовал, что для него это может плохо кончиться? — вставил ван Норрис. — Да, возможно, это правда. В нашем деле привыкаешь верить предчувствиям. Развивается шестое чувство, которое предупреждает, когда игра близится к концу. Я сам видел, как это бывает — несколько раз. Думаю, соглашусь с вами в обоих пунктах: что дело, которым он занимался, не связано с его обычной работой и что он почувствовал, как нуждается в помощи. Видимо, наткнулся на что-то значительное, гораздо большее, чем ожидал сначала. Может быть, он считал, что справится один. Я помню, он всегда любил играть в одиночку…
- Предыдущая
- 2/42
- Следующая
